Марианна Цветкова - Бяка Ада и Тридесятое царство
Леший молча вертел в руках свисток.
— Мишель еще ученик, к тому же он очень неуверен в себе, в своей колдовской силе, — проговорил наконец Леший. — Будьте с ним добрее, терпимее. Попробуйте полюбить его. Мышонок путает заклинания, иногда грубит, поучает, задирается, но все это из-за смущения и робости. А в целом…
— В целом он просто зануда — вам Мишель! — подытожила Ада.
Леший вздохнул.
— Ладно, не будем спорить, времени у нас почти не осталось.
— Ух, а можно спросить, — подал голос Вилли. — А что вообще происходит? И почему мы здесь?
— Какой хороший вопрос…
Леший долго собирался с мыслями, прежде чем ответить. В конце концов он тяжело вздохнул, сложил на столе огромные руки, как ученик на парте и начал рассказ:
— Я - волшебник. Я иногда предвижу будущее, что-то чувствую… это трудно объяснить. В общем, надвигается страшная беда… Пещерный дух нашептал Верховной про Тридесятое царство, он сказал, что у меня хранится ключ от него… Дух молчал тысячу лет, и проболтался только пару дней назад. Но когда-то это должно было случиться, ведь все тайны рано или поздно раскрываются. Жаль, что это произошло именно сейчас, но ведь беда всегда приходит не вовремя…
— А что там, в этом царстве? — спросила Ада. дожевывая пирожок с капустой.
— Каждый находит в Царстве то, что ему по душе, — задумчиво произнес Леший. — Кто-то — малиновый сироп, а кто-то — безграничную власть. Тихо! — Леший вдруг насторожился. Он напряженно вглядывался в темноту, ловя мягкими маленькими ушами каждый звук в сенях, за окнами и в сотне километров от избушки. Шуршали крылья летучих мышей, сова терзала белку, на холмах шептали заклинания злыдни, в людском городе катился по рельсам запоздалый трамвай… А на стене прямо над их столом рыжий домашний муравей Сюстик шевелил усами.
— Сюстик!
— Что с Сюстиком? — испугался Добрыдень.
— А что, если он расскажет про Царство своей знакомой бабочке, а та уж растрезвонит по всему свету! — зашептал Леший.
— Не надо так плохо думать о Сюстике, он ведь живет с нами в одном доме! — обиделся старичок. — Да и нет у него никаких знакомых бабочек.
А тем времем рыжий муравей на стене загадочно улыбался. "Знакомые бабочки у меня, конечно, есть, — думал он. — Но рассказывать я им ничего не буду, ведь я очень люблю дядю Лешего — от него остается так много хлебных крошек…"
— Ой, Адочка, чуть не забыл, — запричитал Добрыдень, — я же малиновый сироп для тебя припас.
Старичок наполнил до краев две берестяные кружки и поставил перед Адой и Вилли. К ухарю он еще пододвинул блюдечко с большим сморщенным жуком.
— Сам приготовил. Кушай, деточка, пока есть возможность, — шепнул он на ухо Вилли.
Леший продолжал:
— Верховная ненавидит злыдней, завидует их колдовской силе. Но людей она ненавидит еще больше. Верховная наслушалась сказок своих приятелей домовых про большие человеческие города и машины, она чуть не лопается от зависти. А больше всего ей хочется попробовать сладкой воды с запахом земляники и пузырьками. Ради этого самого лимонада она готова уничтожить половину земного шара!
— Знаешь, Леша, у меня, кажется, созрел план, как спасти мир, — сказал вдруг Добрыдень. — Ты подкрадись к Верховной сзади и… бац! Стукни ее по голове изо всех сил, — посоветовал старичок. — Тут добро и восторжествует.
Леший усмехнулся.
— Ничего себе, а еще Добрыднем называется! Не могу я так. Я ведь теперь хороший. Нельзя победить зло его же методами.
— А люди говорят, что добро должно быть с кулаками, — возразил Добрыдень.
Леший застенчиво поднял огромные кулаки — каждый с лисью голову.
— Кулаки-то у меня есть, — сказал он. — Только ударить я не могу. Они у меня так… для красотищи. Как цветы на картошке.
Леший придвинулся поближе к Аде и забормотал скороговоркой:
— Если обидеть Верховную, за нее вступятся лесные существа, а на мою сторону встанут звери и птицы. Начнется большая война. Погибнут детеныши… Я не могу этого допустить.
— А если попросить о помощи злыдней? — предложила Ада. Мне показалось, они не такие уж плохие.
Леший отрицательно покачал головой.
— Ты их совсем не знаешь. Еще неизвестно, на чью сторону они встанут. Злыдни предпочитают не вмешиваться, потому что у них свой мир, своя жизнь. Как и у людей. Нет, нам некого просить о помощи. Это наш лес, наша Бякандия и наша собственная беда. С ней мы должны справиться сами, своими силами. Силами существ.
— Какой ужас! Какая дичь! — Добрыдень снова покачал головой. В последнее время голова у него так часто качалась, что, казалось, вот-вот открутится, как крышечка от флакона.
— Выходит, если Верховная проберется в Царство, она станет всемогущей? — спросила Ада.
— Возможно, но это совсем необязательно.
— Как это, необязательно?
— Некоторые по возвращении из Царства ничегошеньки не помнят, да и сами ничуть не меняются. Другим это идет на пользу: вот мне, например. Вы видели портрет в сенях?
— Ух, дда… — сказал Вилли.
— Так я выглядел каких-то тысячу лет назад. Я нарочно нарисовал этот портрет и повесил его на самом видном месте, чтобы всегда помнить о своем прошлом, и не повторять старых ошибок. Сейчас я часто гуляю по Тридесятому царству, я черпаю там свою мудрость. Каждый раз, когда я возвращаюсь оттуда, я смотрю на этот мир новыми глазами, радуюсь жизни, как ребенок.
Вполне вероятно, что и Верховная исправится, и добро возьмет в ней верх. А если наоборот? Если она разбудит в Царстве силы зла, то недалеко и до конца света…
— Лешенька, а когда, по твоим подсчетам, конец света? — поинтересовался Добрыдень.
Леший долго молчал, загибая большие сильные пальцы.
— Точно сказать не могу, но самое раннее — послезавтра… — ответил он наконец.
— Так это же замечательно! — воскликнул Добрыдень.
— Почему? — удивился Леший.
— Так у нас целый день в запасе! Представляешь, сколько еще зверей ты успеешь сегодня вылечить! А сколько стихов написать! А я, пожалуй, блинков с медом напеку.
Старичок сладко потянулся.
Леший уставился на Добрыдня с таким интересом, как будто на его широком лбу, плавно переходящем в лысину, были начертаны древние письмена.
"А ведь он, пожалуй, прав", — подумал Леший. — Мужчине не к лицу переживания. Какой пример я подаю этим существам? Они же такие маленькие, а сколько в них мужества! Еще не хватало, чтобы они приняли меня за нытика.
— Я только одного не понимаю, — вслух произнес Леший. — Почему Верховная обратилась к существам с просьбой отобрать у меня ключ? Почему Верховная сама не придет сюда? Она ведь тоже волшебница… Когда-то она бывала в этом доме, и перенестись через озеро не составляло для нее особенного труда. Тебе, Ада, ничего об этом неизвестно? Ты не замечала в последнее время каких-нибудь странностей в ее поведении? Ты ведь тоже бяка…
Ада задумалась.
— Да нет, пожалуй, все как всегда… Вообще-то я с ней мало общаюсь. Вот если бы у Васьки спросить… Но она сейчас спит.
— Да, я знаю, — ответил Леший. — Тогда остается одно: поговорить начистоту с самой Верховной. Я не хочу больше блуждать в потьмах. Я должен знать точно, что грозит моей стране.
Добрыдень, включи, пожалуйста, бякобук и соединись с Верховной.
***
Старичок достал из серванта блестящий желтый шарик, сжал его в руке, и… одна из стен кухни засветилась. Сначала она стала голубой, потом зеленой, а потом вдруг пошла рябь.
— У Верховной включена защита, мы не можем сейчас связаться с ней, — Леший вздохнул.
— Ух, а я бы хотел сейчас увидеть свою родную нору, — Вилли пошевелил усами. Интересно, как там Васька?
В этот момент на стене-экране начали проступать очертания предметов.
— Ой, — спохватился Добрыдень, — я на шарик нажал случайно, а Вилли как раз адрес сказал в это время. Выходит, мы сейчас вашу нору увидим. Вы, деточки, забыли дома бякобук выключить.
— Это ты забыл! — накинулась на Вилли Ада.
— Ух, нет ты…
Но то, что они увидели на экране, отбило у друзей всякую охоту ссориться. Глаза у них полезли на лоб.
На кровати неподвижно лежала Васька, лапа ее свисала вниз до самого пола. И вдруг указательный палец бяки пошевелился. Потом Васька повернулась к ним лицом и уставилась на Аду мутным, невидящим взором. Спустив на пол одну лапу за другой, она встала, пошатнулась и зашагала прямо к лестнице. Через минуту все услышали, как захлопнулся люк в норе. Васька ушла.
— Ух, как это у нее получилось? — удивился Вилли. — Я думал, что она еще недели две проболеет.
— Кто-то ее позвал, — сказал Леший. — Тот, чья магия сильна. По-моему, она так до сих пор и не пришла в себя.
— Да, она шла, как деревянная, — заметила Ада. — Обычно Васька такая верткая, хоть и толстая…
— Ух, нам, наверное, пора домой, — засобирался Вилли. — Там бякобук не выключен, зомби всякие бродят… Не обижайтесь, господин Леший, мне здесь очень нравится, но я должен охранять свою нору.
