Марианна Цветкова - Бяка Ада и Тридесятое царство
— Лем, скажи честно, — шепнула она на ухо задохлику, — почему вы нам помогаете? Это все из-за тех очков в универмаге?
Лем посмотрел на бяку очень умными и какими-то совсем не задохличьими глазами.
— Очки — это ерунда, — сказал он. — Просто вещь. Все гораздо серьезнее, но сейчас я не могу тебе ничего сказать. Может быть, ты все узнаешь. Позже. А может, и нет.
Когда задохлики ушли, Ада с Вилли склонились над Васькой.
Васька лежала растрепанная, грязная, лохматая, но вид у нее был при этом чрезвычайно довольный. Веки как-то странно подрагивали, и даже казалось, что глаза под ними бегают.
— Ух, а она точно спит?
— Не знаю. Но даже если спит, то что-то затевает во сне…
Ада вильнула хвостом.
— Послушай, Вилли…
— Ух, слушаю.
— А что, если я поживу у тебя немного, хотя бы до тех пор, пока Васька поправится? Помогу тебе за ней ухаживать.
На самом-то деле Ада вовсе и не собиралась ухаживать за Васькой. По правде говоря, ей было просто немного страшно, уж слишком много всего необычного произошло за последнее время.
— Конечно, живи! — обрадовался Вилли. — Я и сам хотел тебе предложить.
— Ех-хо! Ну вот и чудненько. А что у нас на ужин?
— Квашеная верба и сладкая плесень, — и Вилли начал накрывать на стол.
Глава 12. В гостях у Лешего
Они уже крепко спали, когда раздался громкий стук по трубе.
— Что случилось?! — Если бы Ада лежала на кровати, она бы с нее свалилась. Но бяка, к счастью, спала на полу, потому что единственную кровать в норе теперь занимала Васька.
Стук повторился. Звонкий, неприятный и настойчивый.
— Ух, уходите, уже поздно, — крикнул Вилли.
Но кто бы там ни был, уходить он не собирался. Вилли сунул лапы в тапочки, нащупал в темноте лестницу, поднялся по ней, пошатываясь спросонья, и с опаской выглянул наружу. Поначалу он ничего не увидел, ослепленный лунным светом, но потом глаза различили черный силуэт огромной птицы. Птица повернула к нему голову и вновь ударила клювом по трубе, да так, что та чуть не отвалилась.
— Ух… — Вилли просто лишился дара речи.
— Кто там? — донесся из норы приглушенный голос Ады.
— Похоже на Великое Каркало, — выдавил из себя Вилли.
— Карр! — произнесла птица.
— Ты на что намекаешь? — отозвалась снизу Ада, — разве сейчас час ночи?
— Ада, помнишь, Леший сказал, что пришлет за нами колдоптицу? Может, это она и есть?
Ада высунула голову из норы:
— Сейчас проверим.
Она подбежала к огромной птице и вскарабкалась ей на спину. Вилли последовал примеру бяки. Оказалось, что птица стоит на коленях, как верблюд, а на спине у нее самое настоящее седло. Не успели они устроиться поудобнее, как птица встала с колен, выпрямилась во весь рост, расправила огромные черные крылья…
— А-а-а!
— Ух, — А-а-а!
Колдоптица подпрыгнула пару раз и взмыла в небо. Две минуты смертельного страха, ветки, хлещущие по бокам и лапам, и вот… под ними простирается огромный, без конца и края непроглядный лес, смутные очертания Черных Холмов. Лишь кое-где виднеются тусклые огоньки. Что это — костры заблудившихся людей, или зловещие колд-огни?
— Ух, как страшно, и здорово. Здорово страшно.
— Страшно здорово.
Они наконец заметили, что лежат в седле, вцепившись мертвой хваткой в бока птицы и друг в друга.
— Вилли, а вдруг Каркало сейчас упадет?
— Ух, почему оно вдруг должно упасть?
— Ну, например, забудет, как летать…
— Ух, Ада, если ты сейчас же не прекратишь, я начну тебя щекотать.
Они на некоторое время замолчали. Далеко внизу проплывали верхушки деревьев, встречный ветер дул в лицо, трепал шерсть.
Вот под ними показалось озеро. Тишайшая гладь воды словно зеркало поблескивала в свете луны. Пролетая над озером, они даже увидели в нем свое отражение, вернее, не свое, а огромной косматой колдо-птицы.
— Интересно, что там, на дне? — Ада вгляделась в черную глубину, и ей показалось, что она видит под водой замок со множеством башен, балконов, стрельчатых окон и террас.
— Ты видел замок? — прошептала Ада.
— Нет, — отозвался Вилли. — Я вниз не смотрю. Говорят, в этом озере живет Водяной, и его замок — самый прекрасный в мире.
— Карр! Карр! — закричала вдруг птица. Друзья даже подпрыгнули от неожиданности.
— Два часа ночи, — прошептала Ада, едва придя в себя. — Уже целый час летим.
По другую сторону озера лес выглядел совсем иначе. Не мрачным и пугающим, а скорее праздничным и нарядным. Огней было значительно больше, словно внизу раскинулся большой спящий город. И вдруг огоньки на глазах у Ады начали беспорядочно двигаться, создавать непонятные фигуры… Когда вновь все замерло, взгляду Ады предстала удивительная, волшебная картина: темный лес внизу, точно черный кусок материи, были пронизан четкими золотыми нитями.
— Вилли, ты только посмотри на это! — закричала Ада.
Вилли не выдержал и посмотрел вниз.
— Ух, — выдохнул он. — Как будто бы самый сильный на свете маг набросил на этот лес золотую паутину.
— Какая красота… — у Ады даже дух захватило. — Что это за огоньки? Может, электрические фонарики?
— Ух, а может это эльфы?
— Вилли, какой же ты смешной! — захихикала Ада. — Эльфов в жизни не бывает. Эльфы — это сказочные существа. Только дети в них верят.
— Ух, я знаю. Но когда летишь ночью на колдо-птице над лесом, всякая чушь в голову лезет.
Тут Каркало как-то странно накренилось и пошло на посадку. Друзья увидели небольшой темный бревенчатый дом, из-под запертых ставень струился желтый свет.
Птица коснулась земли сильными лапами и резко затормозила. От толчка Аду и Вилли подбросило вверх, натолкнувшись на крыло птицы, они кубарем покатились по траве.
В это же мгновение в избушке со скрипом распахнулась дверь, и на крыльце в длинной белой ночной рубашке показался старичок Добрыдень. Он протирал глаза и подслеповато всматривался в темноту.
— Ада, Вилли, это вы? Прилетели, деточки?
Друзья поднялись на ноги, потирая ушибленные бока.
Добрыдень запричитал:
— Каркуша, ты опять за свое? Ну что за вредная птичка! Сколько раз мы с тобой про мягкую посадку разговор вели! А если бы ребята насмерть поубивались! Ай-яй-яй!
Колдоптица нехотя повернула голову к Добрыдню, окинула его ничего не выражающим взглядом, взмахнула крыльями и улетела.
— "Вредная птичка", — передразнила Ада. — Да из нее бульон сварить надо!
Вилли и Ада, прихрамывая, поднялись на крыльцо и вошли в дом.
***
— Проходите, деточки, — Добрыдень пропустил гостей вперед. Оказавшись в полумраке сеней, Ада и Вилли одновременно вскрикнули: на стене прямо напротив входной двери висела картина с изображением отвратительного страшилища.
Портрет был огромным: от пола и до самого потолка. Маленькие карие глазки горбуна буровили каждого входящего пронзительным, изучающим взглядом, полным ненависти.
— Не волнуйтесь, — спохватился Добрыдень. — Это не бякобук, а обычный портрет. Он нарисован масляными красками. Обратите внимание, он даже не шевелится. Просто нарисовано так хорошо, что чудовище кажется живым. Как будто бы двигается и смотрит на вас. Чтобы успокоить друзей, Добрыдень взял из угла веник и стукнул горбуна по крючковатому носу. Чудовище не шелохнулось, только Аде показалось, что взгляд его стал еще злее.
— Ух, кто это? — шепотом спросил Вилли.
— Это Леший, — просто сказал Добрыдень. — То есть он был таким, пока не попал в Тридесятое цар… Пусть лучше он сам вам обо всем расскажет, — спохватился старичок. Он провел гостей в кухню и усадил за дощатый стол, накрытый светлой клеенкой в цветочек. На столе стояла большая тарелка с пирожками. Рука Ады сама по себе потянулась за пирожком, но тут в коридоре послышались шаги, и в кухню уверенной поступью вошел Леший. Красавец мужчина в расцвете сил, совсем не похожий на свой портрет. Как и вчера в бякобуке, он был в синих джинсах и футболке.
Леший широко улыбнулся.
— Всегда рад гостям, а вам — особенно. Угощайтесь.
Ада тут же схватила в каждую руку по пирожку.
— А где Мишель? — спросила бяка с набитым ртом. — Или он с вами не живет? Или вы вообще не знакомы с Мишелем? — Она усмехнулась.
В глубине души бяка все-таки надеялась, что Мишель — самозванец, а никакой не помощник Лешего, но, как ни странно, Леший ответил:
— Он сейчас на задании. Я могу вызвать его в любой момент, дунув в этот свисток — он всегда при мне. — И Леший взял в руки белый свисток, который висел у него на шее на шнурке. — Я очень за него волнуюсь. Он ведь мне как сын, хоть и мышь.
— Да что за него волноваться, он ведь хвастун и грубиян! — воскликнула Ада.
Добрыдень укоризненно покачал головой, а Вилли от стыда за Аду покраснел, как рак.
