Галина Гордиенко - Между двумя мирами
И Дашка буквально заставила себя сойти с тракта и двинуться к нему. Вытянула, что называется, за шиворот. Матильда, почти пластаясь по земле, нехотя последовала за ней. Отходить хоть на сантиметр от безопасного тракта кошке почему-то страшно не хотелось.
Странные запахи, усиливаясь, наплывали на нее плотной, зловонной волной, и вызывали безотчетную тревогу.
— Стой, говорю! — наконец, не выдержала Матильда. — Давай еще присмотримся к этой деревне! Что-то здесь не так…
— Деревня как деревня, — буркнула, охотно останавливаясь. Дашка. — Маленькая только… Да и на улицах пусто… — И, помолчав, объяснила себе же, — Так ведь дождь…
Но, видя, что Матильду ее слова не убедили, девочка поспешно вернулась к ней:
— Ну, что ты? Так и будем с тобой сидеть здесь? Под дождем?
Матильда не ответила. Дашка тяжело вздохнула и, смирившись, снова начала вглядываться в знакомый по воспоминаниям дом, пытаясь понять, что так тревожит обычно спокойную и выдержанную кошку.
Но дом был как дом. Ничего особенного. Такой же, как у Марии…
— Вот только, — вдруг вспомнила девочка, — цветов тут не хватает! Там, у крыльца, полно было золотых шаров. Высоченных и лохматых. На темно-вишневых стеблях.
И тут Дашка с изумлением увидела, как воздух опять заколебался, задрожал, поплыл перед глазами. А через несколько секунд, когда все успокоилось, у крыльца желтели знакомые цветы.
Пораженная девочка протерла глаза обеими руками, но это не помогло. Цветы все равно были на месте. Такие же, как в ее памяти. И на этот раз без купюр.
Она вздрогнула от наплывающего на нее страха и, бросаясь назад, к тракту, пронзительно закричала:
— Матильда! К дороге!
И под аккомпанемент истошного, хриплого карканья полетела следом за несущейся огромными прыжками Матильдой.
Краем глаза Дашка успела заметить, как размываются очертания знакомой ей по воспоминаниям деревеньки, и на месте домов появляются какие-то невообразимые, мерзкие, большущие фигуры, с оглушительными воплями бросающиеся за ними в погоню. Рассматривать их было некогда. Напугаться же в большей степени и бежать быстрее — просто невозможно.
И Дашка, мчась к тракту, вдруг смешливо подумала, что неплохо бы сюда их физрука с его знаменитым секундомером, — новый рекорд школы был бы обеспечен! А, может, не только школы…
— Хорошо, что не успели далеко отойти! — влетая на дорогу и оборачиваясь, успела подумать она. И эти мысли на какое-то время оказались последними. Увиденное настолько поразило девочку, что думать еще о чем-либо она оказалась просто не способна. Причем, довольно долго…
Еще бы! Открывшаяся перед глазами картинка была еще та! У самого тракта, буквально перед Дашкиным носом, неуклюже топтались чуть ли не с десяток самых невероятных и зловонных существ с отвратительными клыкастыми мордами и громадными кожистыми крыльями. Да и росточком тварюги были не обижены. Чуть ли не с саму Дашку!
Причем, ситуация монстрам явно не нравилась. Жратва находилась всего в нескольких десятках сантиметров, и все равно была недоступна. В восторг их это, понятно, не приводило.
Почему жуткие существа не нарушают этот странный договор, Дашка искренне не понимала. Судя по их отвратным мордам, особой щепетильностью эти животины отличаться не могли. Но ведь не нарушали! Чем же он подкреплен, этот договор, интересно?
Страшные пташки суетились на обочине, толкая друг друга и издавая те самые низкие горловые звуки, напомнившие вдруг Дашке разъяренный клекот недавнего преследователя бедной Краги.
— Надо же! А мы еще над ней смеялись, две идиотки! — виновато подумала девочка, стараясь не смотреть в жутковатые багровые глаза с пульсирующими зрачками.
Пристраивая забившуюся ей под мышку перепуганную и трясущуюся ворону поудобнее, Дашка укоризненно заметила угрожающе шипевшей на врагов Матильде:
— На кой черт мы ушли с тракта, а? Фома же предупреждал!
— И Фрэя тоже! — кротко согласилась Матильда, несколько успокаиваясь и, подойдя к Дашке, снова тяжело привалилась к ее ноге.
— Ну и образины! — глухо пробормотала она. — Отворотясь не насмотришься!
Все больше приходящая в себя Дашка невольно фыркнула, с любопытством рассматривая необычных существ.
— Интересно, они с этой планеты, или, как и мы, пришельцы? — спросила девочка непонятно кого, удивляясь мощным морщинистым птичьим лапам с пятью острейшими, загнутыми внутрь когтями.
— Вот уж не знаю! — угрюмо буркнула Матильда, устало прикрывая глаза. — Но воняет от них отвратно… На редкость просто…
Поняв, что обед потерян окончательно, и Дашка с компанией с тракта больше не высунется, мерзкие твари с разочарованными воплями начали подниматься в воздух и полетели прочь, моментально исчезнув за пеленой дождя. Только пронзительный, чуть хрипловатый клекот слышался еще какое-то время, но и он скоро затих где-то над лесом.
Застывшая Дашка долго еще стояла, пялясь в серую морось, а затем обессилено опустилась в грязь прямо посреди дороги. Только сейчас до девочки начало доходить, из какой передряги они выбрались!
Затаскивая к себе на колени даже не сопротивлявшуюся Матильду, потрясенная Дашка с трудом разлепила дрожащие губы:
— Отдохнули, называется, под крышей…
***… И оказалась дома! Мокрая, взъерошенная и несчастная. С грязнущей кошкой на руках и трясущейся вороной под мышкой.
Тоскливо рассматривая перепачканные влажные простыни, Дашка медленно сползла с дивана и, устроив Крагу в своем кресле, как сомнамбула, побрела в ванную.
После горячего душа девочке стало немного легче, и она принялась отмывать сердито пофыркивающую Матильду. Не оставлять же несчастную кошку в таком виде до утра! Мамулю инфаркт хватит!
Отстирывая же простыни, Дашка твердо решила, что в следующий раз обязательно сунет в рюкзак папин старый дождевик. Все лучше, чем чувствовать себя ощипанной мокрой курицей и пачкать собственную постель.
Матильда, устроившаяся сушиться у батареи, длинно зевнула.
— Хорошо, что за ночь больше одной вылазки не бывает…
— Не сглазь! — суеверно перебила ее Дашка, с некоторым ужасом вспоминая мокрую, грязную дорогу и встреченных ими сегодня чудовищ.
А подсохнувшая и пришедшая в себя Крага, пообещав к завтрашнему вечеру непременно вернуться, улизнула в форточку…
***Утром по дороге в школу Дашка тоскливо размышляла на тему, какая же она невезучая. Надо же, мало ей проблем в этом мире, так еще и чужой мир на ее шее. Ни сна, ни отдыха теперь, что называется. Вид собственной постели в дрожь кидает.
— Трудно все-таки быть ведьмой, — думала девочка. — Жила ведь себе раньше и горя не знала. А сейчас? Здесь трясешься все время от страха, как бы все наружу не выплыло, а там вообще приходится думать о спасении собственной шкуры!
Вспомнив слова Марии о том, что естественная смерть ей не грозит, Дашка невольно рассмеялась. Естественная… А насильственная как же? Вот сожрут однажды, что тогда? Бедная мамуля так никогда и не сможет узнать, что с ней произошло. Для нее дочка просто исчезнет из постели однажды ночью, и все.
Дашке стало жутковато и она, больно прикусив нижнюю губу, твердо решила, что с сегодняшней ночи ни на сантиметр с того тракта не сдвинется! Хватит с нее экспериментов!
Вот только сколько же им с Матильдой придется тащиться до той столицы? И что там делать? Сможет ли хоть кто-нибудь помочь ей? И в чем именно должна заключаться та помощь?
Например, хочет ли она, Дашка, навсегда порвать с тем странным миром? Все-таки жутко интересно, что же их там ждет дальше…
Глава 18
Ура трезвомыслящим людям, не верящим в чудеса!
В школе Дашку встретила настороженная, насупленная Нелька Кудрявцева. Поджидала прямо у дверей класса. Увидев Нелькину багровую, взволнованную физиономию с прилившей ко лбу редкой, белобрысой челкой, Дашка сразу же почуяла неладное.
— Ну, что тебе? — нехотя буркнула она, стараясь не смотреть в знакомые с детства, сейчас виновато бегающие серые глаза.
— Даша… Знаешь… Я не виновата… Само как-то… Не знаю… — торопливо и невнятно забормотала Нелька.
Дашка озабоченно нахмурилась и, крепко уцепив слабо сопротивляющуюся Кудрявцеву за локоть, поволокла ее в коридор, к подоконнику.
— Давай яснее! — сердито распорядилась она.
Но Нелька убито молчала.
— Растрепала, что ли?! — ахнула Дашка, и, увидев повинно склоненную голову, свирепо потребовала, — Кому?
— Инночке… — еле слышно прошептала та и вдруг взахлеб заревела.
Из Нелькиных сверхсумбурных, путанных заявлений Дашка поняла одно, — эта дуреха раскололась! Раскололась и выдала ее, Дашку! Выдала, хотя она спасла Нельку от ненавистной бормашины!
И лишь через несколько минут до разъяренной Дашки дошло, что, может, Нелька не так уж и виновата. Оказывается, когда ее выставили из кабинета, и возмущенный врач высказал классной руководительнице свои претензии, — мол, столько работы и ему не до глупых шуток! — то не менее возмущенная Инночка не нашла ничего лучше, как потащить Нельку обратно в тот же клятый кабинет! Причем, не просто потащила, а еще и заявила врачу, что некрасиво идти на поводу у перепуганного, больного ребенка и, боится он или не боится, а зубы все равно необходимо лечить!
