Джанет Азимова - Норби и ожерелье королевы (поменьше ошибок)
Норби внезапно протянул руку и обменялся с Франклином крепким рукопожатием.
— Всего доброго, сэр, Я был рад встретиться с вами.
— Мы доверяем вам, — сказал Фарго.
— Вы можете на меня положиться, — отозвался Франклин. — Прощайте, и удачи вам!
Леса вокруг Трианона были темными и холодными. Норби взял Фарго за руку.
— Теперь держись крепче. Я не могу прикрыть вас обоих своим защитным полем. Сначала я заберу тебя, Фарго, а потом вернусь за Джеффом. Возможно, это само по себе изменит ход истории в правильном направлении. Лично мне кажется, что искажение возникло из-за тебя.
— Я ничего не делал! — запротестовал Фарго. — Но я согласен присоединиться к Олбани. Буду рад снова увидеть ее.
Пока Джефф пытался представить себе, какой поступок брата мог изменить историю и какой вред они могли причинить своей откровенностью с Франклином, Норби и Фарго исчезли. Через несколько секунд Норби вернулся.
— С историей все в порядке? — сразу же спросил Джефф. — Она…
— Нет, Джефф. Ничего не вышло. Исчезновение Фарго из Франции не дало положительных результатов. Этот глупый старый робот по-прежнему заведует музеем, и там нет других людей, кроме Фарго, Олбани и Марселя. Дела обстоят так же плохо, как и раньше.
Джефф плотно сжал губы. Он не должен отчаиваться!
— Забери меня к остальным, — сказал он, — Возможно, когда мы соберемся вместе, то что-нибудь придумаем.
Но на этот раз, когда Норби попытался одновременно переместиться в пространстве и во времени, он немного запутался, как это иногда бывало.
Джефф в ужасе огляделся по сторонам.
— Норби, — слабым голосом произнес он, — Мы снова в Бастилии!
Глава одиннадцатая
СНОВА ПУТАНИЦА СО ВРЕМЕНЕМ
Джефф и Норби стояли во внутреннем дворе Бастилии, окруженные грязно-серыми каменными стенами. Перед ними находилось высокое деревянное приспособление, снабженное новеньким сверкающим лезвием.
— Гильотина! Если она уже используется, значит, мы попали в будущее по сравнению с 1785 годом!
— Не похоже, что ей часто пользуются по назначению, — заметил Норби.
— Кометы и астероиды!
— В чем дело, Джефф?
— Гильотинами пользовались во время французской революции.
— Ну и что?
— Покопайся в своих банках памяти. Что произошло 14 июля 1789 года?
— Парижане вышли на штурм Бастилии и… ой!
— То-то и оно.
— Они взяли крепость приступом и снесли ее, камень за камнем. Ее не должно быть здесь!
— Нужно выяснить, какой сейчас год.
— Спроси у него, — предложил Норби, указав на человека в темной одежде, который размашистым шагом приближался к ним, — Готов поспорить, это лейтенант Бастилии.
Так или иначе, лейтенант был не тем, которого видели Фарго с Джеффом перед несостоявшейся казнью Марселя Ослэра. Этот был повыше и не такой толстый. Он казался более суровым и одевался проще, чем его предшественник.
— Кто ты такой, что ты здесь делаешь и что это за металлическая бочка с глазами? — спросил он по-французски на одном дыхании. Джефф решил, что в самом деле видит перед собой лейтенанта: никто другой не стал бы гак пыжиться.
— Я здесь проездом из Америки, — ответил он. — Мне хотелось увидеть знаменитую Бастилию. Этот бочонок — заводной автомат, я показываю его на своих представлениях. Видите ли, я странствующий фокусник.
— В таком случае, месье фокусник, сделайте одолжение и исчезните. Нам не нужны посетители, особенно американские дикари с их вечными революционными войнами. Наша французская революция была мирной и бескровной. Она возглавлялась разумными людьми.
— Бескровной? А как насчет этого? — Джефф указал на мрачный силуэт гильотины, возвышавшийся рядом с ними.
— Гуманное устройство, используемое лишь для наказания закоренелых преступников, — возразил лейтенант, — В сущности, ею вообще не пользовались с тех пор, как его величество достиг совершеннолетия, а это произошло два года назад. Наш король — конституционный монарх нового склада, и его гуманные идеи оказывают благотворное влияние на нашу цивилизованную страну.
Джефф ощутил слабость в коленях. В его собственной истории Людовик XVII, второй сын Людовика XVI, так и не был коронован и умер ребенком, дав показания против своей матери, которая впоследствии была обезглавлена.
— Пожалуйста, простите мое невежество, месье, — сказал Джефф, — но в той далекой глуши, откуда я приехал, мы мало что слышали о вашей революции. Вроде бы в 1789 году толпа штурмовала Бастилию…
Лейтенант с оскорбленным видом покачал головой.
— Штурмовала? Ничего подобного. Парижане не склонны к насилию. Они вышли к Бастилии и потребовали освободить заключенных. Когда это требование не было удовлетворено — в то время король еще находился под нежелательным влиянием реакционеров, — они прошли маршем к Версалю и потребовали смены правительства. Они не творили бесчинств, но были настойчивы, поэтому добрый король Людовик не стал слушать своих советников, а выполнил требования простых людей. Под его руководством маршал Франции составил конституцию, подписанную королем. Разумеется, королева сопротивлялась, но в конце концов ее выслали в Австрию, откуда она родом. Четыре года назад, после смерти Людовика XVI, о котором скорбел весь народ, его сын стал королем в возрасте шестнадцати лет.
— Значит, сейчас 1805 год — и ему двадцать лет, — пробормотал Джефф.
— Мне казалось, что даже американец должен знать о таких вещах, не прибегая к арифметическим вычислениям, — фыркнул лейтенант.
— Полностью согласен с вами, месье, — вежливо ответил Джефф, — Спасибо вам за ваше терпение и позвольте попрощаться с вами. Я очутился здесь с помощью волшебного трюка, но надеюсь, вы покажете мне обычный выход.
— Эх вы, американцы! У вас грубое чувство юмора и необузданный нрав. До сих пор ссоритесь с Англией…
Джефф нахмурился:
— А как насчет вашей собственной ссоры с Англией?
— Какая вопиющая неблагодарность! Эта размолвка произошла лишь из-за восстания в Америке. Вы, американцы, не заслуживали нашей помощи. Из-за нее Франция чуть было не обанкротилась. Но так или иначе, это уже история. Вся Европа теперь живет в мире. Даже Австрия безропотно забрала к себе старую королеву; там тоже понимают, что ее присутствие рядом с молодым королем было бы неблагоразумным. Пошли, американец! Забирай свой безобразный автомат и уходи отсюда. Не забудь купить себе новую одежду: та, которую ты носишь; может быть, и пригодна для твоей страны, но смехотворна для Парижа.
Джефф пошел по парижским улицам с Норби под мышкой, подыскивая место, где они с роботом могли бы исчезнуть, не вызвав переполоха среди горожан. Он пересек мост через Сену и вошел в парк перед Музеем национальной истории, основанным в 1635 году Людовиком XIII. Углубившись в сад, он нашел тенистую лужайку, окруженную кустами, и опустился на землю.
Голова Норби высунулась наружу.
— Я пытался обратиться к тебе телепатически, но твой разум был совершенно закрыт. Что случилось?
— Извини, Норби, я задумался. Вместо того чтобы присоединиться к Фарго и остальным в далеком будущем, мы оказались во Франции, причем в таком месте, которого не должно существовать в этом времени. Почему это произошло? Мне нужно было спросить лейтенанта, какое сегодня число.
— Я знаю, — ответил Норби, — Пока ты блуждал в своих мыслях, я выглядывал наружу и наблюдал. Люди склонны к неразумным поступкам и сантиментам, но мы, роботы, всегда находимся в превосходном рабочем состоянии…
— Норби! Я готов признать, что ты единственный и неповторимый, но раз уж все так замечательно, то как ты умудрился забросить нас сюда, в неправильный XIX век? Ну какое сегодня число?
— Если ты хоть немного помолчишь, Джефф, то я отвечу тебе. Я видел число в газете: сегодня 14 июля 1805 года. В принципе это День Бастилии, национальный праздник Франции, но здесь его никто не отмечает. Возможно, они празднуют тот день, когда король Людовик принял конституцию. По-моему, все не так уж плохо. Кому нужна кровавая и жестокая революция?
— По-видимому, она нужна нам с тобой, — твердо сказал Джефф. — Это временное ответвление не наше, и в конце концов мы полностью исчезаем из него. Вспомни, на той чужой планете, куда мы попали, не было ни одного человека или любого другого биологического существа — только роботы.
— Роботы не так уж плохи, если они похожи на меня, — самодовольно заметил Норби. — Ой! — Он дернул Джеффа за рукав и быстро втянул конечности в свой бочкообразный корпус.
Джефф поднял голову и увидел вытянутое от удивления лицо с длинными усами, склонившееся над кустарником. На голове француза красовалась форменная фуражка с золотым околышем.
— Добрый день, офицер, — поздоровался Джефф.
— Пошли со мной, — скомандовал полицейский. — Ты иностранец, разговаривающий сам с собой на незнакомом языке. Возможно, в этой бочке хранятся краденые ценности. У нас не доверяют иностранцам. Пошли!
