Братья Звероватые - Оборотень против дракона
— Меня подождите! — заверещала Тиана.
Отчаянно работая крылышками и брызжа во все стороны искрами, она догнала их, упала на спину Руха и затерялась среди перьев.
Рух поднялся высоко над биокуполами. Потом внизу осталась и вершина Закатной Горы.
Ульф разом увидел сушу и океан, ветер развевал его волосы, воздух казался особенно холодным и чистым. Солнце садилось, облака пылали огнем.
— В какой стороне Очажные Леса? — спросил Ульф.
— На севере, — ответила Тиана.
Она что-то нашептывала на ухо Руху.
Птица заложила крутой вираж…
— Полный вперед!.. — заорал Ульф.
Рух пошел вниз, набирая скорость. Он стремительно пронесся над Большими Пастбищами, потом над Темным Лесом. Ядобык, бродивший по выгулу, проводил его громким ревом.
Ульф увидел под собой крышу Дальнодаль-холла, быстро уходившую вниз и назад. Между каминными трубами приплясывал горгулья Дрюс. Он махал им рукой и кричал:
— Давай, давай, маленький Мохнорыл!
Мелькнула ограда периметра. За нее до горизонта расстилались поля, которых Ульф еще ни разу в жизни не видел.
— Посматривай, не видать ли вертолета, — посоветовала Тиана. Ульф приподнялся на спине Руха, и холодный ветер с силой ударил его в лицо. Дневной свет уходил, а впереди не наблюдалось никаких признаков вертолета.
— Они на много миль нас опередили, — сказал Ульф.
Рух размеренно работал крыльями, все набирая скорость. Ульф почувствовал, что его вот-вот может сдуть, и распластался у него на спине.
— Не бойся, — сказала Тиана. — Он нипочем не позволит тебе упасть.
Рух пронзительно закричал. Ульф постепенно ослабил судорожную хватку и отпустил его перья. Они мчались над пустошами и лугами, где паслись овечьи стада. Кроваво-красное солнце погружалось за горизонт, небо делалось все темней. Ульф ощутил, как на руках покалывает в корнях волос…
— Смотри, Ульф! — указывая вниз, окликнула Тиана. — Домики!
Внизу расстилалась долина, усеянная крохотными желтыми огоньками.
Ульф посмотрел на восток. Облака разошлись, и выплыла круглая полная луна.
В глазах Ульфа ярко вспыхнуло ее серебряное отражение.
Он почувствовал, как начали похрустывать кости в груди.
Это начиналось преображение…
Глава двадцать первая
Когда в затылке взорвалась острая боль, Ульф свернулся клубком и подтянул коленки к груди, пытаясь не выпустить из рук перья Руха.
Он чувствовал, как гнется хребет, в груди так и трещало. Это лунный свет заставлял видоизменяться его скелет. Кожа растягивалась, под ней вздувались крепкие мышцы. Вот лопнула футболка, потом разорвались джинсы…
На руках, вцепившихся в перья птицы, принялись бурно расти волосы. Ногти вытянулись, становясь когтями. Внизу спины появился хвост, все тело начал покрывать густой темный мех… Острые клыки прорвали десны, высунулись наружу, и губы уже не могли их скрыть. Язык тоже вытягивался, Ульф тяжело дышал, и с языка капала слюна. Вот стала расти нижняя челюсть, и все лицо начало постепенно терять человеческие черты, превращаясь в морду дикого волка.
Снова посмотрев на полную луну, Ульф откинул голову и протяжно завыл.
Его зрение приобрело необычайную остроту, уши ловили малейший звук, а ноздри жадно вбирали все запахи. Потом он увидел впереди что-то вроде темной стены: землю там покрывали густые лесные чащи.
— Это Очажные Леса, — сказала Тиана.
Рух мчался вперед, как стремительная грозовая туча. Ульф принюхался и уловил впереди запахи людского скопища. Рух снизился, и вершины рослых сосен понеслись под ним, сливаясь в полосы.
И вот наконец впереди показался ярко освещенный круг… Ульф насторожил уши. Он уже слышал, как впереди азартно кричали «болельщики».
А еще там, впереди, кто-то объявлял в мегафон:
— Леди и джентльмены! Позвольте приветствовать вас на Ринге Ужасов!
И Ульф разглядел в потемках за чертой освещенного круга большую толпу.
Толпа окружала глубокую яму, выкопанную в земле. Люди размахивали деньгами и потрясали в воздухе кулаками.
По обе стороны ямы торчали над деревьями стрелы больших кранов. Рух снизился еще, Ульф осмотрелся…
Он увидел доктора Филдинг — привязанную к столбу и с кляпом во рту. Рядом с ней на куче земли стоял мужчина в меховой шубе. Рожа у него была гадкая, словно сгнившая от ненависти и злобы.
Тиана так и ахнула.
— Кто это? — спросила она.
Ульф ощерил клыки и прорычал:
— Это он! Мар-р-ракаи!
Барон Маракаи приветственно помахал рукой толпе и вновь поднес к губам мегафон.
— Я, барон Маракаи, рад видеть вас здесь в этот поистине исторический вечер…
Приглашенные разразились криками.
Рух кружил над просекой, невидимый в темноте.
— Позвольте от вашего имени поблагодарить нашего особого гостя, доктора Хелен Филдинг, благодаря которой мы все здесь сегодня собрались…
Ульф рассмотрел в толпе знакомые лица.
Вот шеф-повар Франко Равиоли, вот Лукреция да Силва, владелица модного бутика, а вот и бессовестный заводчик Билли Бак. Барон Маракаи собрал на свой Ринг весь криминалитет из списка, подготовленного доктором Филдинг!
— КОНЖОБ слишком долго вмешивался в дела нашего мира, — вещал между тем барон Маракаи, — Наконец-то настал и их черед пострадать! Кончилось твое засилье, КОНЖОБ! Все бестии скоро будут принадлежать только нам!
Сдернув перчатки, он воздел правую руку:
— Смерть КОНЖОБу!!!
Все собравшиеся поджали мизинцы и выбросили правые руки вперед.
— Смерть КОНЖОБу!.. — заревела толпа и принялась скандировать: — Ба-рон, ба-рон, ба-рон…
— Главным событием сегодняшнего вечера, — перекрывая шум, продолжал барон Маракаи, — станет поединок тяжеловесов! Первый боец — огнедышащий…
Громоздкий кран тяжело выдвинулся из-за деревьев и остановился на краю ямы. Под его стрелой на стальном тросе раскачивалась закутанная в брезент огромная клетка. Она дергалась и гремела.
Из кабины крана выбрался здоровенный толстяк с густой бородой и длинными сальными патлами. Он спустился по лесенке на дно ямы и поймал рукой длинную цепь, свисавшую между прутьями клетки. Здоровяк пристегнул ее к кольцу на дне ямы и проворно выбрался наружу.
— Леди и джентльмены! — возвестил барон, — Представляю вам Азизу, огнепузую драконицу!
Дверцы распахнулись, и в Ринг Ужасов с пронзительным скрипучим воплем вывалилась Азиза.
Упав на дно, она вскочила и захлопала крыльями, стараясь взлететь… И не смогла. Ее держала цепь, скрепленная с прочным ошейником.
Задние лапы тоже опутывала цепь, так что драконица не могла не то что летать — даже и бегать.
Азиза яростно заревела, метнув наружу из ямы длинный хвост огня.
— Ее противник — монстр, обладающий силой ста человек…
Толпа «болельщиков» расступилась, пропуская к яме второй кран.
— Вы увидите первое… и, скорее всего, последнее… выступление великана, работавшего в самой штаб-квартире КОНЖОБа! Прошу любить и жаловать, господа!!!
Со стрелы крана вниз головой свисал Орсон.
Кран дернулся, трос заскрипел…
И Орсон тяжело обрушился вниз.
Глава двадцать вторая
Ульф хорошо видел со спины Руха, как Орсон зашевелился на дне Ринга и встал. Одежда великана была порвана и перепачкана, лицо — все в грязи, а ноги — скованы цепью.
Толпа загудела, зашикала.
Азиза сделала в его сторону выпад и зашипела.
— Бой! — выкрикнул барон Маракаи.
— Бой! Бой! Бой! — принялась скандировать толпа.
— Надо нам спасать Орсона, — глядя вниз, проворчал Ульф. — Как объяснить Руху, что надо приземлиться?
Тиана снова что-то пошептала птице в ухо, потом снялась у нее со спины.
— Тиана! Подожди меня! — взревел Ульф.
Но та уже улетала по направлению к яме, а Рух уносил Ульфа прочь.
На дне Ринга Орсон повернулся к драконице.
— Эй, полегче, милая, — сказал он, выставляя перед собой ладони. — Тихо, девочка, тихо…
Драконица прочертила когтями по земле.
Из ноздрей у нее валил раскаленный пар. Вскинув голову, она несколько раз тонко и коротко вскрикнула, зовя своего малыша.
— Нет больше твоего маленького, — сказал ей Орсон. — Убили его.
Барон Маракаи свесился с края ямы, держа в руке длинный заостренный шест, и ткнул драконицу в глаз. Азиза взревела, обнажая зубы, острые, как кинжалы, хлестнула хвостом — и шест разлетелся в мелкие щепки.
Орсон попытался было увернуться от удара хлещущего хвоста, но цепь на ногах натянулась, он потерял равновесие и упал.
Драконица ударила крыльями, из пасти вырвалось пламя.
Орсон скорчился в грязи, прикрывая голову руками. Некоторое время за вспышками драконьего огня ничего нельзя было разглядеть, только слышно было, как восторженно ревели «болельщики».
