Сергей Смирнов - Подземный флот маркшейдера Вольфа
Кит в этот миг был, как говорится, жив, но в коме… А был бы просто жив, наверно, заржал бы. Он бы точно подумал, что княжна опять над кем-нибудь издевается – скорее над этой смазливой и блестящей принцессой со старинной картины, чем над ним.
Тут княжна куда-то исчезла, испарилась… потому что Кит вдруг остался перед «Подумаешь-Принцессой» один, без всякой поддержки под руку и вообще.
Большие кругленькие глаза смотрели на Кита. Это были не «глаза-лазеры» княжны. Это были… с чем мог сравнить Кит? Вот с чем: эти круглые глаза были объективы двух видеокамер очень внимательного и опасного наблюдения… И похоже, они не обнаружили у Кита ничего такого плохого и неправильного.
Девочка-Со-Старинного-Портрета, она же Подумаешь-Принцесса, милостиво улыбнулась Киту и спросила, с трудом подбирая слова:
- А как там… в веке вашем… должно быть представляться?
- Да просто… - буркнул Кит и вовремя вспомнил про главное: - Ваше высочество… У нас чува… Мальчишки руки пожимают, а так просто… ну, типа, «меня зовут» - и всё…
Видеокамеры наблюдали очень внимательно.
- А как представляться… их величества… правители? – вдруг спросила Подумаешь-Принцесса.
Киту вспомнилось вдруг, как по телевизору здоровался наш президент с какой еще не совсем старинной… то есть не старой королевой из Европы. Просто, за руку.
Кит так и сказал:
- Просто… за руку… - и на всякий случай добавил еще раз, чтоб не обижалась: - Ваше высочество…
- Простота – это есть прекрасно, - сказала девочка и просто протянула Киту руку.
Так протянула, как не протягивают, чтобы, там, перед ней гнулись-ломались и целовали. В кругленьких глазах вдруг блеснуло такое ехидство, что и княжны бы могла позавидовать. И еще «Подумаешь-Принцесса» представилась:
- Простоты ради, София Христиан… Христиановна… Это есть пока…
Ну, и Кит просто пожал ей руку – конечно, аккуратненько так пожал, а она, между прочим, крепко… и еще Кит вспомнил, чему недавно учили, и согнул шею, прижав подбородок к груди… ну, как показывал князь.
Следующая картинка, которую запомнил Кит: это – стоящая с открытым ртом княжна Лиза и как будто весь позеленевший вместе со своим белесым костюмчиком князь. «Чего это они?» - не понял тогда Кит.
Потом появился Евсеич, и князь спросил его, посылали ли за неким Александром Филипповичем. Евсеич разводил руками и отвечал:
- Не можем знать, где он. Известно уже, его как ветра в поле искать…
Князь немного подумал, осторожно посмотрел на Софию Христиановну и как бы специально для нее заметил:
- В России говорят, что семеро одного не ждут…
- Семьдесят семь есть могут ждать сего принца, - важно и спокойно ответила София Христиановна.
Князь замялся. Он посмотрел на сестру так, словно первый раз просил у нее поддержки. Она хорошо поняла брата:
- Так, пока усядемся, господа, там, глядишь, и объявится принц на нашем горизонте… - легко и весело сказала она. – Прошу вас...
И указала на самые красивые и широкие двери в комнате.
Тут снова раздался в стороне непонятный шум, и в комнату вошел… нет, ворвался… кто? Кит мог сказать только так: «крутой пацан». И правда, крутой: ниже всех ростом, но явно круче, сильнее и живее всех. Весь такой – будто только что в футбол гонял… И никаких тебе костюмов: какая-то легкая, светлая, широкая рубаха с рукавами чуть ниже локтей, какие-то широкие, слегка мятые штаны… а на ногах! Сам Кит, уже попривыкнув к чужим временам и ко всяким ихним церемониям, не поверил своим глазам! Кудрявенький пацан был обут в очень легкие сандалии, почти вьетнамки – на босу ногу! Только ремешки на сандалиях были какие-то золотистые, девчачьи.
Киту даже неловко стало, почти стыдно: на фига его-то, Никиту Демидова, тут разодевали всего, рядили прямо как на еще далекий выпускной вечер в школе, если кому-то можно вот так отрываться!.. Хотя, с другой стороны, разок побыть при галстуке с заколкой, как у олигарха какого-нибудь, – тоже можно. Круто! Только одна беда – не расскажешь ведь никому.
Вместе с пацаном с комнату ворвалась настоящая борзая… У них обоих были почти одинаковые движения – легкие, стремительные, свободные, без всяких джентльменских важностей. Борзая пронеслась по кругу, живо всех обнюхав, и около Кита задержалась, ткнулась ему в пальцы.
Пока борзая неслась, пацан быстро обвел всех взглядом, быстро поднял руку и поприветствовал всех почти так же, как многие здороваются и у Кита в школе, в двадцать первом веке, когда видят компанию: «хай»!
Однако ворвавшийся пацан немного прибавил к «хай»: Кит услышал «хайрет». Потом он узнает, что «хайрете» - это греческое приветствие и очень-очень-очень древнее.
И Кит невольно, по школьной привычке, тоже вскинул руку. Борзая так и отскочила. Пацан заметил это, но сначала быстро подошел к князю и схватил его за руку у самого локтя, и князь ответил тем же. Потом пацан пролетел мимо Софии Христиановны, с умелой важностью кивнув ей и получив от нее в ответ целый книксен, потом подлетел к княжне и тоже ей кивнул… И тут Кит увидел, против кого у княжны нет никакого оружия - ни легкого, ни тяжелого, никаких лазеров и просто духовушек… Перед этим пацаном княжна в своем ладном, моднючем костюмчике из Парижа присела так, что Киту сразу стало ясно: тут княжне конец. Но Кит не обрадовался этому, а почему-то даже совсем наоборот…
И не успел он подумать обо всем том, что успел увидеть, как пацан оказался прямо перед ним. Он был на полголовы ниже Кита, но посмотрел на него так, как не смог бы посмотреть на Кита сверху Дум, даже если бы встал на парту. Только пацан смотрел совсем без высокомерия и крутости – он просто с интересом смотрел на Кита. Но в глазах пацана была такая сила, что Кит еще успел подумать: с этим всей банде зомби не справиться, он их всех просто раскидает, и даже Кимон, и тот со всеми своими приемчиками не прокатит… этот Кимона так шваркнет, что тот кувыркаться устанет.
А самый крутой, по новым меркам Кита, пацан вдруг крепко взял его правую руку у локтя. Кит догадался: так, наверно, в Греции принято пожимать руки. И он тоже, только осторожно, пожал руку пацана у локтя.
И тот представился. Он старательно и протяжно выговорил свое имя, словно помогая Киту запомнить, как оно звучит:
- Ал-ле-ксан-ндр.
Глава Четвертая
с Петровной-трансформером,
подземно-космическим дирижаблем
и, наконец, с невероятными способностями,
которые Кит Демидов обнаружил в себе самом
Две минуты ужаса, три минуты шока, а потом… потом был просто сонный кайф, и ещё очень вкусно было. Что-то сверкало перед глазами, блестело. Вот таким и запомнил Кит аристократический обед в усадьбе князей Веледницких.
Две минуты ужаса – это когда распахнулись широкие двери столовой и Кит увидал стол. Такого стола он и боялся в глубине души – не просто обеденного, а натурально праздничного, с хрустальной вазой посредине. И столько было всяких тарелочек, салфеточек, а самое страшное – сверкающих ложек-вилок-ножей, что хоть беги! Это все равно как если бы перед Китом поставили какой-нибудь «Мерседес», разложили бы сто штук разных инструментов и сказали бы: «Живо чини! А то…»
Спасала Кита княжна, но спасла не она. Княжна подхватила под руки их обоих – Тома и Кита – и повела в столовую вслед за остальными. Первым без всяких церемоний унесся в столовую вместе с борзой «греческий гость Александр». Следом важно двинулись София Христиановна под руку с князем.
- Экие очень важные персоны, - хихикнула княжна, то ли продолжая издеваться над братом, то ли подбадривая Кита, и тут же перевела Тому.
Тот хихикнул всерьез, на весь дом.
- Я вас сразу предупреждаю, Никита: никаких церемоний, - быстро зашептала она на русском, таща Тома-Кита в столовую. – Как у вас принято в будущем, так и делайте. Не смущайтесь. Арсенал вилок-ножей – это наши здешние условности. Здесь у каждого правила своего века. Можете… можете хоть локти на стол ставить – никто не посмотрит, уверяю вас.
- Ну, уж так не надо… я же не совсем… - коматозно пробормотал Кит, имея в виду, что он все-таки не троглодит-йети и за локти на столе маманя его тоже каждый раз достает.
В общем, спасала княжна, но не спасла. Кит сел за стол колом и стал таращиться на «арсенал».
- У нас специально стоит круглый стол, как у короля Артура, - тихо сказала Киту княжна, сев рядом, между ним и Томом. – Чтобы никому не было обидно.
Пока Кит думал, о чем речь, князь изящно разобрался с салфеткой, кинул ее на колени и, сказав «Ну-с, прибываем!», хлопнул в ладоши.
Кит успел догадаться, почему стол круглый и почему не должно быть обидно, за две секунды до того, как наступили три минуты шока.
За длинной стеной, справа от Кита, раздался странный шум, будто там и вправду прибывал поезд… И вдруг стена стала разъезжаться, как двери в поезде метро, и из гаражного сумрака в столовую медленно въехала… или въехало… или въехал… нет, все-таки въехала, раз князь, продолжая преспокойно сидеть спиной к «ней», сказал:
