Джорджия Бинг - Молли Мун покоряет мир
— А теперь — развлекаться! — объявил менеджер, потирая маленькие ручки.
Они вышли из машины. Телохранители мистера Пройлы тоже выбрались из черного «мерседеса», следовавшего за автомобилем хозяина. Вышибалы распахнули железную дверь и расступились перед мистером Пройлой, как перед особой королевской крови. Молли даже не взглянула на них — она чувствовала себя выше всех прочих, и подобное высокомерие стало для нее уже естественным.
Шум внутри удивил ее. Взрыв голосов, выкрики «Давай! Давай! Ик! Ик!» — наполняли воздух. Затем раздался приветственный рев. Мистер Пройла повел Молли и мисс Снай по темному коридору, пахнущему потом и опилками.
Плотные красные шторы скрывали источник шума. Коротышка откинул их и прошел внутрь, не позаботившись придержать ткань. Но мисс Снай тут же подскочила и услужливо раздвинула занавески перед девочкой.
Они оказались в зале размером с три небольших грузовика. В центре располагалась квадратная заглубленная арена, окруженная трехъярусными трибунами. Каждый ярус был огражден перилами, чтобы люди, стоящие на них, не свалились на посыпанную опилками арену. Опилки были темными от какой-то темной жидкости. Грязные стены освещались шестью голыми лампами, свисающими с потолка. В помещении толпилось человек сто пятьдесят самых разных типов — от бизнесменов без пиджаков и в ослабленных галстуках до темнокожих портовых грузчиков в грязных спецовках. Были там и женщины, жадно оценивающие зрелище злобными взглядами.
Пожилой человек в черной рубашке и серых подтяжках, широко расставив ноги в центре арены, что-то громко объявлял толпе.
Вдоль стен парами стояли менеджеры в белых рубашках и синих брюках. За ними на досках было написано что-то по-японски. Пока один менял иероглифы на доске, другой записывал что-то для целой очереди возбужденных посетителей, которые размахивали деньгами так, словно от этого зависела их жизнь.
Они делают ставки, поняла Молли, вот только что это за состязания? Яма внизу была слишком мала для боксеров.
Мистер Пройла двинулся к самой высокой трибуне.
— Наверх, — скомандовал он Молли, и та полезла по узким ступеням вслед за ним.
Мисс Снай, хорошо знавшая свое место, осталась смирно стоять внизу рядом с одним из телохранителей. Явно предчувствуя недоброе, она прижималась к стене зала, словно пытаясь слиться с ней и исчезнуть.
Телохранитель отошел в сторону, пропуская одного из служащих наверх, и тот, после короткой беседы с мистером Пройлой, записал что-то для него. В свою очередь, мистер Пройла вручил ему толстую пачку банкнот.
— На что вы ставите? — спросила Молли.
— Сперва скажи мне, — отозвался мистер Пройла, читая по губам Молли, — красное или черное?
— Черное, — решила Молли.
— Чудно. — Мистер Пройла снова заговорил со служащим. Еще какая-то бумажка была выписана, и еще одна пачка денег перешла из рук в руки. Мистер Пройла протянул Молли клочок бумаги. — Это тебе. Я поставил за тебя около шестидесяти шести тысяч иен. Если черное выиграет, получишь двести тысяч. Как чувствуешь, тебе повезет?
Молли пожала плечами и взяла бумажку. Она попыталась считать в уме. Шестьдесят шесть тысяч иен — это немаленькие деньги. Она была уверена, что двести тысяч иен — это больше, чем тысяча фунтов! Мистер Пройла явно очень азартный игрок.
Публика перед ними начала проявлять нетерпение. Люди принялись махать своими расписками и громко топать.
— Татакау! Татакау! Татакау! — ревели они.
— Что они кричат? — поинтересовалась Молли у мистера Пройлы.
— Татакау означает «бой», — ответил мистер Пройла.
Публика опять завопила:
— Татакау! Татакау!
И тут раздались аплодисменты. Двое мужчин спустились по лестницам и поставили металлические клетки на середину усыпанной опилками арены. Еще один, свирепого вида бородатый тип в белой тунике, вышел вперед. Он резко взмахнул оранжевым флагом, и секунданты открыли клетки.
Два петуха вырвались наружу. У одного на шее была повязана красная лента, у другого — черная.
— Вот сейчас пойдет потеха. — И мистер Пройла коротко хохотнул.
Молли слышала о петушиных боях. Она знала, что они незаконны. До того как у девочки появилась золотая монета, ее ужаснула бы одна мысль о таком «развлечении». Но сегодня она все воспринимала иначе. Все плохое и злое теперь притягивало и завораживало ее. Она улыбнулась в предвкушении удовольствия.
— Вот это правильно. Приятно встретить человека, чьи вкусы совпадают с моими! — Мистер Пройла засмеялся, взглянув на Молли.
Петухи ринулись друг на друга и, яростно крича, пустили в ход когти и клювы.
Зрелище было жестоким, но возбужденная публика ревела от восторга. Люди получали огромное наслаждение, глядя на то, как бедных бессловесных птиц заставляли драться. Они воплями подбадривали бойца, на которого поставили, и улюлюкали, если петух проявлял признаки слабости.
К восторгу Молли, петух с черной лентой, похоже, побеждал. Его соперник уже истекал кровью и двигался слишком медленно. Петух с черной лентой в последний раз наскочил на противника.
— Да! — завопила Молли, вскинув кулак. В глазах ее пылал яростный азарт.
Тип с оранжевым флагом махнул им над головой ее петуха, и двое помощников с клетками вышли вперед, чтобы забрать птиц.
Проигравший петух выглядел полумертвым. Зато птица с черной лентой вошла в такой раж, что ее лишь с трудом удалось поймать и посадить в клетку.
— Ты выиграла! — засмеялся мистер Пройла.
— Знаю! — Молли тоже захихикала. — А еще бои будут? Давайте поставим снова.
Мистер Пройла посмотрел на Молли. Ему нравилась эта девчонка Мун, он многого ждал от нее. Менеджер не сомневался, что они сработаются.
— Где ты это взяла? — внезапно спросил он.
Молли даже не осознавала, что она сжимает в руке золотую монету. Она увидела, что монета возбудила его интерес.
— О, в Эквадоре. Одна женщина дала. Это просто старая монета. Так, барахло.
— По-моему, это вовсе не барахло, — заметил коротышка. Мало кому удавалось навешать ему лапшу на уши. — На вид так чистое золото.
— Знаете, мистер Пройла, что-то я устала, — заявила Молли, убирая монету, чтобы сменить тему. — Вы не возражаете, если мы поедем? Вечер был классный, но я уже не прочь на боковую.
Мистер Пройла кивнул.
Когда они проталкивались через толпу, Молли заметила, что некоторые люди смотрят на мистера Пройлу со страхом. Он повел Молли к дверям из зала, где на посту стояли вышибалы.
— Перед уходом мы выпьем, — объявил менеджер.
Молли кивнула — ей не хотелось спорить, к тому же было любопытно, что тут еще есть интересного. За дверью оказалась комната, тускло освещенная лампами под темно-фиолетовыми абажурами. Тут располагался бар.
Бармен что-то наливал посетителю, который стоял спиной к двери.
Незнакомец с кем-то громко разговаривал. Его лицо отражалось в зеркале за барной стойкой.
— Видел, как он развлекается здесь? — говорил он, хотя Молли, конечно, не понимала ни слова. — Выигрывает, выигрывает и выигрывает. Бои явно подставные. Должно быть, он платит кому надо.
Бармен поднял брови, предупреждая о появлении мистера Пройлы, но посетитель был слишком пьян и не обратил на него внимания.
— Вот так Пройла и разбогател, — заплетающимся языком продолжал он, — обманом и мошенничеством. Токио был отличным местом, пока он не появился здесь. У моего кузена бакалейная лавка. Так этот Пройла посылает к нему своих головорезов каждую неделю. Моему кузену приходится платить, иначе они подожгут его магазинчик. — Он сделал глоток из своего стакана. — Этот парень — просто чудовище. И он даже не японец. Из какой дыры он вылез?
Мистер Пройла смотрел на губы человека в зеркале за баром. По его лицу расползалась свирепая ухмылка. Он прошагал к стойке и уселся на высокий табурет.
Пьяный мужчина обернулся и внезапно увидел, кто сидит рядом с ним.
— Э-э… э-э… мистер Пройла!
— И давно ты в этом городе? Может, по-английски говоришь? Вот и говори по-английски, чтобы моя юная подруга могла понять тебя. — Мистер Пройла взял палочку для размешивания сахара и принялся разглядывать ее, подрагивая обрубком мизинца. — Итак?
Человек тупо кивнул.
— Ну да, м-мой дедушка родился здесь, и мой отец, и я тоже. Моя семья живет в Токио сотни лет.
— Ага, ну а я родился не здесь, — ледяным тоном сообщил мистер Пройла. — Сделай мне как обычно, — небрежно попросил он бармена.
Тот кивнул, взял серебряный шейкер и принялся готовить коктейль.
Мистер Пройла продолжал бесстрастным голосом:
— Я родился не здесь, но все равно этот город — мой. Завтра ты уберешься отсюда. Навсегда.
Посетитель замер в оторопи.
— И если ты промедлишь хотя бы день… — продолжал мистер Пройла, наблюдая за работой бармена, — то очень пожалеешь об этом.
