Крессида Коуэлл - Как приручить дракона
— Я схожу… — вызвался Брехун Крикливый, который как раз в эту минуту вернулся на площадь, всё еще изображая Героя. Он старался говорить веско и с достоинством, но трудно сохранять достоинство, когда в твоих волосах запуталась трава, а на плечах болтается платье тетушки Агаты — единственная одежда, которую Брехун нашел в доме.
— Брехун, ты что, умеешь говорить по-драконьи? — удивился Стоик.
— Честно говоря, нет, — признался Брехун. — Тут никто не говорит по-драконьи. Это запрещено приказом Стоика Обширного. Да Трепещет Всякий, Кто Услышит Его Имя, кх, гм, да. Драконы — низшие существа, на которых должно орать. А если говорить с ними, драконы могут слишком много о себе возомнить. Драконы коварны и должны знать свое место.
— Иккинг умеет говорить по-драконьи, — очень тихо сказал Рыбьеног в гуще толпы.
— Тс-с, — прошипел Иккинг и ткнул приятеля под ребра.
— Можешь, можешь, — настаивал Рыбьеног — Разве ты не видишь? Это твой шанс стать Героем! А мы всё равно погибнем, так что воспользуйся случаем…
— Иккинг умеет говорить по-драконьи, — закричал Рыбьеног, на этот раз очень громко.
— Иккинг? — переспросил Брехун Крикливый.
— ИККИНГ? — недоверчиво повторил Стоик Обширный.
— Да, Иккинг, — подтвердил Старый Сморчок. — Маленький мальчик рыжеволосый такой, на носу веснушки, ты как раз сегодня утром собирался отправить его в изгнание. — Старый Сморчок глядел сурово. — Чтобы кровь Племени не ослабла, помнишь? Твой сын, Иккинг.
— Спасибо, Сморчок, я хорошо знаю, кто такой Иккинг, — ответил Стоик Обширный, пряча глаза. — Кто-нибудь знает, где он? ИККИНГ! Иди сюда.
— Похоже, ты всё-таки оказался полезен… — тихонько пробормотал Старый Сморчок.
— Вот он! — завопил Рыбьеног и хлопнул Иккинга по спине. Иккинг начал было ввинчиваться в толпу, но тут ею заметили, подняли над головами и вынесли прямо к ногам Стоика.
— Иккинг, сынок, — спросил отец. — Это правда, что ты умеешь говорить с драконами?
Иккинг кивнул.
Стоик неловко закашлялся.
— Ситуация двусмысленная. Я знаю, что мы собрались изгнать тебя из Племени. Однако если ты сделаешь то, о чем. мы тебя просим, то, уверен, от имени всех собравшихся я могу пообещать, что приговор будет пересмотрен. Мы все находимся перед лицом грозной опасности, и никто, кроме тебя, не умеет говорить по-драконьи. Будь так добр, сходи к этому чудовищу и спроси, с чем он пришел — с МИРОМ или с ВОЙНОЙ?
Иккинг молчал.
Стоик снова кашлянул.
— Можешь разговаривать со мной, — разрешил он. — Я отменяю запрет.
— Значит, изгнание отменяется, да, папа? — спросил Иккинг. — Если я пойду к этому Адскому Чудовищу и погибну, то меня сочтут Героем, достойным войти в Племя Лохматых Хулиганов?
Стоик смутился еще сильнее,
— Совершенно верно, — сказал он.
— ЛАДНО, — сказал Иккинг. — Пойду.
12. ЗЕЛЕНЫЙ СМЕРЧ
Одно дело — приближаться к первобытному кошмару в толпе из четырехсот викингов. И совсем другое — идти туда в одиночку. Иккинг с трудом заставлял себя передвигать ноги.
Стоик предложил ему охрану из своих отборных солдат, но Иккинг отказался.
— Меньше вероятность, что кто-нибудь выкинет какую-нибудь Героическую глупость, — сказал он.
Хотя барды особенно любят именно этот эпизод, считая его примером Невероятного Героизма Иккинга Кровожадного Карасика III, я с ними не согласен. Нетрудно быть храбрым, когда знаешь, что ничего другого тебе всё равно не остается. В глубине души Иккинг знал, что Чудовище намеревается убить их всех. Поэтому терять ему было особо нечего.
Тем не менее, когда Иккинг выглянул с края обрыва, его спина взмокла от страха. Там, внизу, лежал, заполняя собой весь пляж, невероятно огромный Дракон. Казалось, он спал.
Но откуда-то из его живота доносилось странное пение. Песня была примерно такая:
«Я, великий разрушитель,
Тут уселся на обед.
У китов вкусна печенка,
А у осьминогов — нет.
От акул навара много,
Но мой опыт говорит:
От их мелких острых зубок
Иногда живот болит…»
«Странно, — подумал Иккинг. — Как это он поет с закрытым ртом?»
Но тут Дракон приоткрыл крокодилий глаз и заговорил с Иккингом. От испуга тот чуть не выпрыгнул из сандалий.
— А что тут странного? — спросил Дракон, явно забавляясь. — Дракон с закрытыми глазами не обязательно спит, откуда следует, что дракон с закрытым ртом не обязательно поет, вещи не таковы, какими кажутся. Эти звуки, которые ты слышишь, издаю не я. Это, мои Герой, — поюший обед.
— Поющий обед? — переспросил Иккинг, вспомнив, что нельзя, никогда, ни в коем случае нельзя смотреть в глаза больших и злобных драконов, таких, как этот. Вместо этого он уставился на один из Драконовых когтей.
И это было ошибкой, потому что Иккинг увидел, что Дракон своей громадной лапищей прижимает к земле целое стадо жалобно блеющих овец. Он нарочно отпустил одну из овечек, позволил ей почти добежать до спасительных скал, а потом осторожно ухватил двумя когтями за шерсть и подбросил высоко-превысоко в воздух.
Иккинг и сам нередко проделывал этот трюк — с ягодами ежевики. А Дракон запрокинул громадную голову, и шерстистый комочек упал в разинутую пасть, которая тут же захлопнулась. Раздалось оглушительное чавканье, и Дракон проглотил несчастную овцу.
Тут Дракон заметил, что Иккинг оцепенело взирает на него, и приблизил к мальчику свою несусветную голову. Иккинга чуть не стошнило, когда из пасти Дракона зеленовато-желтым облачком вырвалось его зловонное дыхание. Это был запах самой СМЕРТИ — густая, головокружительная вонь разлагающегося мяса, гниющих тресковых голов и потных китов, давно погибших акул и заблудших душ. Отвратительные пары клубились вокруг мальчика мерзкими завитками, забиваясь в нос. Иккинг закашлялся и сплюнул.
— Некоторые утверждают, что овцу перед употреблением следует очистить от костей, — доверительно сообщил Дракон. — Но лично я считаю, что кости придают овце специфический приятный хруст. А иначе она была бы всего лишь куском низкокалорийного мяса…
Дракон рыгнул. Его отрыжка была идеально ровным кольцом огня, которое проплыло по воздуху, как облачко дыма изо рта курильщика, и опустилось на вереск вокруг Иккинга, так что тот оказался посреди огненного кольца. Однако вереск был сырым, и ярко-зеленое пламя очень скоро погасло.
— Упс, — хихикнул Дракон. — Прошу прощения… Маленькая застольная шутка…
Потом он водрузил исполинскую лапу на край обрыва, на котором стоял Иккинг.
— Однако людей, — задумчиво продолжал Дракон, — людей и в самом деле нужно очищать от костей и делать филе. Особенно мешает позвоночник — он часто застревает в горле…
Болтая так, ни о том, ни о сём, Дракон протягивал лапу всё дальше и дальше; из толстых подушечек на пальцах медленно выдвигались когти, похожие на гигантские клинки шести футов в ширину и двадцати футов в длину, на концах острые, как хирургический скальпель.
— Удалять человеческий позвоночник — дело тонкое, — вещал Дракон. — Но у меня получается очень хорошо… Надо сделать всего один маленький надрез сзади на шее, вот здесь… — он показал на шею Иккинга, — а потом быстро провести когтем вниз и выташить хребет. Практически безболезненно… для меня.
Глаза Дракона светились искренним блаженством.
Иккинг лихорадочно соображал. Когда смотришь в лицо Смерти, это очень ускоряет мыслительный процесс. Какие из своих знаний о Драконах он может применить против такого Неодолимого Монстра?
Перед его мысленным взором встала страница с Драконьими Мотивациями. БЛАГОДАРНОСТЬ: как известно, драконам она неведома. СТРАХ: безнадежно. ЖАДНОСТЬ: не самая удачная идея на данный момент. ТЩЕСЛАВИЕ и ЖАЖДА МЕСТИ: возможно, пригодятся, но Иккинг не мог придумать, как. Оставались АНЕКДОТЫ И ЗАГАДКИ. Этот Дракон, видимо, расположен пошутить. И, судя по его манере разговора, считает себя философом. Может быть, удастся выиграть время, если втянуть его в умную беседу…
— Я слышал люди иногда поют ради обеда, — сказал Иккинг. — Но чтобы обед пел сам?..
— Хороший вопрос, — удивился Дракон. — Я бы даже сказал, отличный вопрос. — Он втянул когти, и Иккинг с облегчением вздохнул. — Давненько я не встречал таких умных обедов. Обычно они цепляются за свою жалкую жизнь и не задают По-на стоящему Серьезных Вопросов.
