Пол Стюарт - Опасный рейс
— Мама говорит, они тебя не слышат, — сказал Спиро. — Но корабль, он вернется с новыми банками в будущем году.
— В будущем году! — застонала Корби, все-таки заливаясь слезами.
Старушка обняла ее своими сильными жилистыми руками и принялась гладить по голове.
— Пчелка, пчелка, пчелка, — напевала она тихонько над ухом Корби.
Когда Корби немного успокоилась, Мама Месаполики повернулась к своим сыновьям и стала им что-то говорить, размахивая руками, как ветряная мельница. Наконец Спиро обернулся к Корби.
— Мама, она говорит, тебе нужно увидеться с мэром, — сказал он. — Мэр, он знает, что делать.
14. Печальная история Смеющейся Козы
Такой прекрасный сон…
— Если инженерное дело меня хоть чему-то научило, так это тому, что иногда мелочи оказываются важнее всего, — сказал Уинтроп Флад, вытирая испачканные маслом руки о протянутый ему Артуром кусок ветоши. — Взять, к примеру, хотя бы передаточное отношение зубчатых колес Уибблера.
Он вышагивал взад и вперед по дощатому настилу моторного отсека между плавно двигающимися поршнями.
— Это снизошло на меня, когда я увидел, как Губерт поймал бутерброд с сардиной. Он схватил его за краешек и, как бы это сказать… слегка подкрутил. «Конечно! — подумал я. — Все дело в зубчатом колесе!» Ты видишь, Артур, вроде бы сущая мелочь! И эти мелочи так легко упустить из виду!
Артур улыбнулся.
— Нам, вне всякого сомнения, удалось избавиться от этого загадочного стука, — сказал он. — Вы творите чудеса, мистер Флад. Все палубные кресла теперь работают как новые, не говоря уже о солнечных зонтиках и саморегулирующихся поручнях, а что касается камбуза…
— Я просто кое-что там подлатал, мой мальчик, — улыбнулся мистер Флад, — всего лишь немного подлатал.
— Но вы так многому меня научили! — воскликнул Артур. — Вы возродили «Гармонию». Я в жизни не видел, чтобы ее поршни работали столь четко. Если так пойдет и дальше, мы в два счета окажемся в Высокой Бухте, и тогда…
Произнеся эти слова, Артур внезапно сник и изменился в лице.
— Да ладно, не преувеличивай, — счастливым голосом сказал мистер Флад. Но тут он увидел лицо Артура. — Мой дорогой друг! Что стряслось? — Он похлопал Артура по плечу. — Ты сможешь в любое время навещать нас в Высокой Бухте. Мы всегда будем тебе рады. Серена так будет просто счастлива. — Он улыбнулся. — Жена говорила мне, что наша старшая дочь к тебе неравнодушна…
— Это невозможно, мистер Флад, — сказал Артур, отворачиваясь. — Я не могу покинуть «Гармонию» — так я обещал своему отцу. Он до сих пор не оправился после смерти моей матери, и я — вот все, что у него осталось…
— Достойно похвалы, — сказал мистер Флад, прочищая горло и теребя промасленную тряпку. — В трудное время дети — истинное утешение…
— Папа! Папа! Скорее сюда! Мама тебя зовет! — закричали братья Флад, скатываясь по лестнице и врываясь в машинное отделение.
— Что за суматоха? — сказал мистер Флад. — Эрнест, не приближайся к фланцевым тягам! Губерт, отойди от выпускного коллектора!
— Корби! — в один голос закричали мальчишки. — Она исчезла!
— Что значит «исчез»? — угрожающе тихо проговорил мистер Таймс-Ромэн. — Как мог огромный ящик просто взять и исчезнуть?
— Без понятия, шеф, — сказал мистер Франклин-Готйк.
— Да уж, загадка, — проворчал мистер Палатино.
— Запутки с непонятками, — просипел мистер Бембо.
— Кто-то там явно побывал, — бормотал мистер Гарамонд. — Сперва эта проклятая швабра в чулане, затем какая-то ерунда с пастилками…
Все взгляды обратились на мистера Гарамонда. И как раз в этот момент с правой палубы донесся неистовый вопль миссис Флад:
— Корби! Корби! Ты где?!
Корби смотрела на огромный прилавок, пытаясь удержаться, чтобы не чихнуть.
— Мама говорит, если ты идешь к мэру на чай, нужно приносить ему что-то очень особенное, — сказал Нико.
Старушка взобралась по специальной лестнице на колесиках и теперь, покачиваясь вместе со всей этой конструкцией, стояла на последней ступеньке. Затем она потянулась к пирамиде консервных банок.
Корби было страшно смотреть — она не сомневалась, что все сооружение сейчас рухнет.
Рука пожилой женщины ухватила банку, стоящую прямо посередине пирамиды, и медленно вытянула ее оттуда. Пирамида дрогнула и заскрипела. Сотни древних банок словно бы слегка сдвинулись и перегруппировались. Пирамида зашаталась, но устояла. Старушка торжествующе подняла банку над головой.
— Люди приходят из самого Лиссари, чтобы посмотреть, как Мама достает банку! — сказал Нико, широко улыбаясь.
Старушка спустилась вниз и протянула Корби пыльную ржавую банку. «Макаронный сыр в сырном соусе Снеда и Мопвелла», — гласила этикетка. Затем старушка прошаркала к древнему кассовому аппарату и своими костлявыми пальцами воткнула в него ключ. В воздух поднялось облачко пыли, и на аппарате, сопровождаемая ржавым керрчин! выскочила надпись «НЕ ДЛЯ ПРОДАЖИ».
Корби чихнула.
— Пошли, — хором сказали Нико и Спиро. — Мы возьмем тебя к мэру.
Они вышли на мощеную улицу, спускающуюся к гавани. Улица была запружена черными, коричневыми и серыми козами, которые оглушительно блеяли, а за столиками возле обветшавшей таверны сидело несколько угрюмого вида пастухов. Нико нагнулся, одной рукой поднял Корби и посадил ее себе на плечи. Затем они, протискиваясь сквозь блеющее стадо, направились вверх по улице.
— А кто из них Смеющаяся Коза? — спросила Корби, глядя вниз на теснящие друг друга косматые тела.
Спиро грустно посмотрел на Корби.
— Ни одна из них, — сказал он печально. — Смеющаяся Коза, она умерла. — Спиро покачал головой.
— Мне так жаль, — проговорила Корби, стараясь удерживать равновесие, пока Нико вышагивал по круто забирающей вверх улице.
— История Смеющейся Козы, — сказал Нико, — это печальная история.
— Она заставляет скорбеть всех доралакийцев, — кивнул Спиро.
— Что произошло? — спросила Корби.
— В Федруне, у них есть Танцующая Свинья, — начал Нико. — В Лиссари есть бык, который может считать. Даже в Месаполи, где родилась Мама, есть осел, который может прокашлять «Элегию Святого Джорджа».
— Здесь, в Доралакии, — продолжил Спиро, — у нас была Смеющаяся Коза. И люди Далькреции, они приходили очень издалека на наш «Длиннейший вечер», только чтобы послушать ее смех.
— И какой это был смех! — сказал Нико. — Такого смеха никто не слыхал ни до, ни после нее. — Он грустно улыбнулся. — И вот однажды…
— В день стирки, — сказал Спиро.
— В день стирки, — кивнул Нико. — Все белье висит на веревках между башнями.
Он указал вверх, и Корби увидела, что высоко над ними, между домами-башнями, и вправду натянуты веревки.
— Коза, — продолжал он, — она видит штаны мэра.
— Штаны? — переспросила Корби.
— Штаны, — кивнул Спиро. — Высоко, на веревке для белья. И она лезет на самый верх его башни.
— Зачем? — спросила Корби.
— Чтобы съесть штаны, конечно, — сказал Нико. — Какая коза! — Он восхищенно покачал головой. — Так вот, — сказал он, — она забирается на его башню и тянется, чтобы откусить кусочек, все дальше и дальше…
— И дальше, — добавил Спиро, — а потом…
— Она падает! — воскликнул Нико, внезапно остановившись, отчего Корби чуть не перелетела через его голову. — Вон там!
Он указал перед собой, на площадку возле двери самого высокого дома-башни из всех, что Корби видела до сих пор.
— Дом мэра? — спросила Корби.
Спиро и Нико скорбно кивнули.
— Это ужасно, — сказала она. — Насмерть?
Нико кивнул.
— Хуже того, — сказал Спиро.
— Кто-то как раз звонил мэру в дверь, когда коза, она упала, — сказал Нико. — Кто-то очень важный. Большой друг мэра и Доралакии.
— Кто? — спросила Корби.
Нико пригнулся, и Спиро помог Корби слезть на землю.
— Всемирно известный автор путеводителя, того, что ты с собой носишь, — сказал Нико, указывая на потертую книгу в кожаном переплете у Корби под мышкой.
— Не может быть… — выдохнула Корби.
Спиро и Нико кивнули:
— Хоффендинк.
— Погиб? — сказала Корби.
Спиро и Нико помотали головами.
— Нет, хвала Святому Джорджу, — сказал Спиро. — Смеющаяся Коза, она промахнулась.
— А вот его жена, — сказал Нико. — Ей не повезло.
15. Чаепитие в доме-башне
Я открываю глаза и вижу, что все еще заточен в этом пустом дереве. Дворцовые сады, маленькая девочка — все это был сон. Прекрасный сон…
А теперь я проснулся, и все еще взаперти…
