Патрик Несс - Война хаоса
И тут я слышу его голос:
— Виола?
…Он идет сразу за мэром, грубо толкая его в плечо и освобождая себе дорогу; глаза ошалело сверкают, но это он…
— Виола!
Он тянется ко мне и улыбается, я тоже тянусь…
Но на долю секунды успеваю заметить что-то странное в его Шуме, что-то неуловимое…
В следующий миг меня захлестывает океан чувств, и вот он, мой Тодд. обнимает меня и твердит:
— Виола, Виола!
[Тодд]
— А потом Симона сказала: «Есть идея получше», — Виола открывает сумку и достает две плоские железные штуковины, похожие на каменные «блинчики» — гладкие и округлые, они идеально ложатся в ладонь. — Это коммы. Мы теперь можем разговаривать, как бы далеко друг от друга ни находились.
Она протягивает руку и кладет один комм в мою ладонь…
ее пальцы касаются моих, и снова меня охватывает неудержимая радость и облегчение — наконец-то я ее вижу, наконец-то она здесь, рядом, хотя от ее тишины по-прежнему щемит сердце, и смотрит она как-то странно…
Смотрит в мой Шум.
Я — круг, круг — это я. Он вложил эти слова в мою голову, легкие и неуловимые. Сказал, это такая специальная «техника», чтобы научиться молчать, как он сам и остальные капитаны.
И тогда мне показалось, всего на минуту…
— Комм первый, — говорит она в свой комм, и тотчас мой железный кругляш вспыхивает, показывая мне улыбающееся лицо Виолы.
Она прямо у меня на ладони!
Виола со смехом показывает мне свой экран, и я вижу на нем собственную удивленную рожу.
— Сигнал передается через зонд, — говорит она, показывая в небо над городом, где висит крошечный огонек. — Симона не подпустит его ближе, такшто от огненных стрел он не пострадает.
— Отлично придумано, — говорит стоящий неподалеку мэр. — Можно взглянуть?
— Нет, — отвечает Виола, даже не глядя на него. — А если нажать сюда, — продолжает она, нажимая на край своего комма, — можно выйти на связь с кораблем. Симона?
— Я тут, — говорит женщина, лицо которой появляется на экране моего комма рядом с Виолиным. — Как ты? Я уже начала беспокоиться…
— Все хорошо, — отвечает Виола. — Я нашла Тодда, мы вместе. Вот, кстати, и он.
— Приятно познакомиться, Тодд, — говорит женщина.
— Э… Здрасьте…
— Я вернусь, как только смогу, — говорит ей Виола.
— Хорошо, я за тобой присматриваю. Тодд?
— Что? — спрашиваю я, глядя на маленькое лицо Симоны у меня на ладони.
— Не давай ее в обиду, слышишь, Тодд?
— Не волнуйтесь, — отвечаю я.
Виола снова нажимает на свой комм, и лица исчезают. Она глубоко вздыхает и устало улыбается.
— Стоило оставить тебя на пять минут, как ты тут же помчался воевать?! — Она говорит это шутливым тоном, но мне кажется…
Мне кажется, что после всех этих ужасов и смертей я стал воспринимать ее чутьчуть иначе. Она теперь какая-то… настоящая, она здесь, и то, что мы оба живы, — самое необыкновенное чудо на свете. В груди у меня все сжимается, и я думаю: Вот она, прямо передо мной, моя Виола, она пришла за мной, она здесь…
Я замечаю в себе нестерпимое желание снова взять ее за руку и больше никогда не отпускать, чувствовать тепло ее кожи, крепко стискивать ладонь и…
— Шум у тебя какой-то странный, — говорит она, пристально глядя на меня. — Размытый. Я вижу все чувства… — Она отворачивается, и мои щеки тотчас вспыхивают — с чего бы? — Но прочесть толком ничего не могу.
Я уже открываю рот, чтобы рассказать ей о мэре, о том, как я на секунду вырубился, а потом мой Шум стал легче и тише…
Я уже собираюсь все это сказать…
Но тут она наклоняется ближе и шепчет:
— Это как с твоей лошадью?
Виола тоже заметила, что Ангаррад все время молчит. Когда они подъехали, Желудю не удалось выжать из нее даже приветствия.
— Вы так притихли из-за того, что видели на войне?
От ее слов я мысленно возвращаюсь к сражению — во всех его кошмарных подробностях. И хотя Шум у меня размытый, Виола, похоже, понимает мои чувства, потомушто берет меня за руку и излучает такую заботу и покой, что мне хочется свернуться клубочком, прижаться к ней и плакать всю оставшуюся жизнь. На глазах выступают слезы. Заметив их, она произносит мое имя, вкладывая в него всю свою доброту и нежность, такшто мне приходится снова прятать глаза. В итоге мы оба взглядываем на мэра, который стоит по другую сторону костра и внимательно наблюдает за нами.
Виола вздыхает.
— Зачем ты его отпустил, Тодд? — шепотом спрашивает она.
— У меня не было выбора. Спэклы шли на город, а воевать под моим командованием армия ни за что бы не согласилась.
— Но ведь спэклы в первую очередь пришли за ним. Они напали из-за геноцида, который он устроил.
— Вот уж не уверен, — говорю я и впервые позволяю себе вспомнить про 1017-го, как я в гневе сломал ему руку, а потом вытащил из груды трупов и отпустил. Что бы я ни делал, он все равно желал мне только смерти.
Я смотрю на нее:
— Как нам теперь быть, Виола?
— Мы должны остановить войну, — отвечает она. — Госпожа Койл сказала, что давнымдавно люди и спэклы заключили мирный договор. Надо попробовать снова его заключить. Может, Брэдли и Симона смогут с ними поговорить и объяснить, что на самом деле мы хорошие.
— А вдруг спэклы нападут раньше? — Мы снова переводим взгляд на мэра, и тот кивает. — Придется отбивать атаку, а для этого нам нужен он.
Виола хмурится:
— То есть он опять не получит по заслугам. Потомушто без него нам никак не справиться.
— Армия пойдет только за ним. Меня они не послушают.
— А он тебя слушает?
Я вздыхаю:
— Ну да, такой был уговор. Пока он его не нарушил.
— Пока, — тихо добавляет Виола. А потом зевает и трет глаза кулаками. — Даже не помню, когда я последний раз спала.
Я опускаю глаза на свою пустую ладонь и вспоминаю, что она сказала Симоне.
— Так ты возвращаешься на корабль?
— Придется. Я должна найти госпожу Койл, пока она не подлила масла в огонь.
Я вздыхаю:
— Ладно. Только помни мои слова. Я тебя не брошу. Даже в мыслях.
И тогда Виола снова берет меня за руку и ничего не говорит, да ей и не надо говорить, потомушто я знаю, знаю ее, а она знает меня, и мы просто сидим молча несколько минут. Но ничего не поделаешь: ей пора уходить. Она кое-как поднимается на ноги. Желудь напоследок тычется мордой в Ангаррад и подходит к Виоле.
— Буду держать тебя в курсе дел, — говорит она, показывая мне комм. — И вернусь, как только смогу.
— Виола? — обращается к ней мэр, подходя ближе.
Она закатывает глаза:
— Что?
— Я только хотел попросить, — говорит он таким тоном, словно зашел к соседям взять сахару, — будь так добра, передай людям на корабле, что я готов встретиться с ними в любое время, когда им будет удобно.
— Ага, передам, уж не сомневайся, — отвечает Виола. — И вот что я тебе скажу. — Она показывает пальцем на огонек, висящий высоко в небе. — Мы за тобой следим. Тронешь Тодда хоть пальцем — я разнесу твою армию ко всем чертям. На корабле есть мощное оружие, имей в виду.
Клянусь, улыбка мэра становится еще шире.
Виола напоследок бросает на него долгий грозный взгляд и отправляется в путь: обратно в город, а оттуда на поиски госпожи Койл и ее армии.
— Боевая девчушка, — говорит мэр.
— Я не разрешаю тебе о ней говорить, ясно? Не смей даже!
Он пропускает мои слова мимо ушей:
— Уже почти рассвело. Тебе надо отдохнуть. День был тяжелый.
— И надеюсь, он не повторится.
— Это уже не в нашей власти.
— А вот и в нашей! — После слов Виолы я и сам поверил, что выход есть. — Мы заключим со спэклами второй мирный договор. До тех пор армии надо только сдерживать их наступление.
— Неужели? — удивленно переспрашивает он.
— Да! — упрямо отвечаю я.
— Так дела не делаются, Тодд. Они не станут с тобой разговаривать, пока чувствуют себя сильнее. Зачем им мир, если они легко могут нас уничтожить?
— Но…
— Не волнуйся, Тодд. Я уже был на этой войне. Я знаю, как одержать в ней победу. Сперва надо доказать врагу, что можешь его разбить, и вот тогда он пойдет на любой мирный договор.
Я пытаюсь возразить, но потом понимаю, что у меня нет сил спорить. Я тоже не помню, когда последний раз спал.
— А знаешь что, Тодд? — говорит мне мэр. — Твой Шум стал гораздо тише, клянусь!
И…
Я — КРУГ, КРУГ — ЭТО Я.
Он посылает эти слова мне в голову, и я снова становлюсь невесомым…
От этого чувства Шум как бутто исчезает…
От чувства, о котором я так и не рассказал Виоле…
(потомушто кошмары войны тоже улетучиваются, и мне больше не нужно без конца прокручивать их у себя в голове…)
(но за этой легкостью вроде бы слышится что-то еще…)
(тихий гул…)
— Убирайся из моей головы! — говорю я. — Предупреждал же, если ты еще раз попытаешься мною управлять…
— Я и не лез в твою голову, Тодд, — говорит он. — В этом вся прелесть. Ты сам это делаешь. Надо только потренироваться. Считай, это подарок.
