Александр Зорич - Денис Котик и царица крылатых лошадей
— Не такое уж это безопасное дело, ночевать в лесу возле Черного Города. Но главное, на Соляной Тропе тоже есть одно очень опасное место!
— Что ты имеешь в виду, Печальный?
— Ущелье Призраков!
— Да разве ж мы не справимся с какими-то призраками? — самонадеянно сказал Быстрый. — Снежная научила меня таким убойным заклинаниям! Да любого призрака от них разорвет на десять тысяч призрачных клочков!
— Дело не в самих призраках, — сдержанно сказал Печальный. — А в том, что Ущелье Призраков очень длинное и очень узкое. Старики говорили мне, что лошади приходится буквально протискиваться между скалами.
— И что с того?
— В Ущелье Призраков любой камень может разбить кому-то из нас череп! Оно такое узкое, что преодолеть его быстро мы не сможем. И бежать в случае чего — тоже. Кстати, в отличие от этого туннеля, там наши головы будут совсем беззащитными! Если уж устраивать ловушку, так именно там!
— Гм… — Быстрый озадаченно поводил своими острыми ушами. — Гм…
— Как все сложно, — пробурчал Бубенций.
— Ты меня совсем запутал, Печальный, — задумчиво сказала Хитрая.
Но главный аргумент Печальный приберег напоследок.
— Конечно, нас пугает запах поганой волчатины, который доносится из туннеля. Но принюхайтесь, братья! Это не запах живого волка. Это запах волка, околевшего несколько часов назад! Будь я неладен, если это не так!
— Пожалуй, что ты прав, — согласился Кусачий, широко раздувая ноздри.
— Да… На живого что-то не похоже… — подтвердила Хитрая
— И впрямь, дохлым волком тянет, — подытожил Быстрый.
— Но что там делает дохлый волк? — поинтересовался Бубенций. — Ведь волки всегда хоронят своих собратьев! Даже такие разбойные волки, как те, что в шайке Зуба.
— В том-то и дело, Бубенций! В том-то и дело! Они специально положили там труп, чтоб испугать нас. Чтобы мы подумали, будто это ловушка! Подумали — и свернули на Соляную Тропу! — заключил Печальный.
— А вдруг это и впрямь ловушка? — не унималась рассудительная Хитрая.
— Тогда мы попросту не дадим себя поймать. Я знаю, как нужно действовать! — обнадежил ее Печальный.
План Печального был очень прост. И Хитрая даже немного завидовала Печальному — как это она не додумалась до такого простого решения самостоятельно?!
Вначале двое лошадей — а по жребию выпало, что это будут Кусачий и Бубенций — первыми пройдут туннель до самого конца. А трое других — Печальный, Быстрый и Хитрая — останутся с этой стороны туннеля охранять вход.
Тогда, если волки действительно планируют завалить туннель с обеих сторон, сделать это со стороны входа им не удастся.
Когда Печальный и Бубенций доберутся до выхода из туннеля, они обследуют там все как следует.
Если там обнаружится солидная волчья засада, они всегда смогут вернуться в туннель и спастись. Тогда можно будет воспользоваться планом, который предложила Хитрая. А именно — повернуть на Соляную Тропу.
А если с той стороны туннеля все будет в порядке, Кусачий и Бубенций подадут сигнал оставшимся у входа товарищам. Те пройдут туннель и присоединятся к ним!
— Что ж, как завидите фейерверк, немедля скачите к нам! — сказал Кусачий и скрылся в туннеле вслед за Бубенцием.
Конечно, никаких ракет для фейерверка лошади с собой не прихватили. Не таким уж веселым местом был Черный Город, чтобы пускать там огненные шутихи.
Но чтоб сделать совсем-совсем небольшой фейерверк Кусачему не нужно было никаких шутих. Для этой цели у него имелись отличные стальные подковы с кремневыми вставками!
Кусачему было достаточно несколько раз ударить как следует передней ногой о камень, как в воздух летели снопы разноцветных искр — огненно-зеленых, розово-красных и даже фиолетово-синих!
Не раз и не два молодые жеребята просили Кусачего продемонстрировать им эту чудесную способность. Поначалу Кусачий делал это охотно, поскольку в тайне очень гордился творением кузнеца Тяпляпа.
Но в Лошадином Царстве очень уж много жеребят.
Нечего удивляться тому, что в один прекрасный день разноцветные искры надоели Кусачему хуже горькой редьки. Он даже публично объявил о своем отречении от высокого искусства фейерверков…
Но теперь ситуация была совсем другой. И, конечно, Кусачий сразу забыл про свои отречения.
Медленно тянулись минуты для Печального, Быстрого и Хитрой.
Они бдительно осматривали окрестности и с тревогой внюхивались в каждое дуновение ветерка. Одно утешало: хотя в туннеле не было видно ни зги, но и никаких тревожащих звуков из него тоже не было слышно.
Поначалу эхо еще доносило до них ритмичный стук копыт, но вскоре все стихло — видимо, Кусачий и Бубенций шли теперь шагом. Лишь время от времени вылетали из туннеля потревоженные мыши-кровососки. Ох и громко же они возмущались!
Наконец Хитрая заметила в густой темноте туннеля долгожданный сигнал.
— Ур-р-ра! Печальный был прав! — воскликнул Быстрый и первым бросился к черному зеву.
— Рано еще радоваться, Быстрый, — очень серьезно сказала Хитрая.
На самом деле, в глубине души она тоже ликовала. Но ей было обидно, что на этот раз Печальный оказался даже хитрее ее, Хитрой!
Все три лошади вступили под каменные своды. Дохнуло сыростью.
Туннель был пробит в скале давным-давно, еще во времена процветания Черного Города.
Князю Нелюде очень хотелось, чтобы в его горную крепость могли свободно проезжать большие подводы и повозки.
Не удивительно, что здесь и там стены туннеля были покрыты незнакомыми письменами и жутковатыми рисунками — скалящимися рожами уродливых чудовищ, танцующими скелетами и загадочными знаками черной магии.
Знаки и рисунки слабо фосфоресцировали в темноте, навевая жуть и смертное уныние.
Быстрый, хоть и хвалился знанием заклинаний, в глубине души ужасно боялся всякой чертовщины. Ему было легче сразиться с десятком волков, чем делать вид, что знаки на стенах совсем его не пугают.
Но Быстрый все-таки смог остаться таким же сдержанным, как Хитрая и Печальная — разве что прижатые к голове уши свидетельствовали о том, что ему очень не по себе.
Под крышей туннеля гнездились мыши-кровососки — они так любили ночь, что предпочитали не расставаться с ней никогда.
В сыром сумраке им было очень комфортно. Почти как людям пригожим майским утром в цветущем яблоневом саду.
Конечно, напасть на лошадей никто из них не посмел бы. Слишком неравны силы. И все-таки в алчных, бордово-красных мышиных глазах светилась одна и та же мысль: "Будь я побольше да посильней, уж я бы вам устроила, копытастые… "
Некоторые из мышей выражали свою ненависть к пришельцам, нарушившим их покой, негромким, но очень злобным шипением.
Это шипение действовало на нервы всем лошадям. В особенности же — Хитрой, которая с жеребячьих лет просто не выносила змей!
То и дело Хитрая порывалась перейти на размашистую рысь. Печальному, который всегда отличался спокойствием и благоразумием, стоило большого труда удерживать ее — ведь дорога была темной-претемной.
— Разве ты не помнишь, как ты сломала себе ногу в Проклятой Пещере? — увещевал ее Печальный.
— Как тут забудешь? Она и до сих пор немного болит. Но мне так хочется побыстрее!
— Потерпи, Хитрая. Совсем немного потерпи!
И Хитрой не оставалось ничего, кроме как идти смирным шагом.
Чтоб не слышать мерзкого шипения мышей-кровососок Хитрая повторяла про себя любимую свою скороговорку "Мыли-мыли-недомыли, ели-ели-недоели, скакали-скакали-неприскакали, а как овса купили, то и как звали забыли".
Запах мертвечины все нарастал, пока не стал почти нестерпимым.
Теперь уже никто из лошадей не сомневался — в туннеле лежит не один дохлый волк, а как минимум два.
Но действительность оказалась гаже самых гадких предположений.
— Какая мерзость! — вскричал Быстрый, который шел самым первым.
— … ели-ели-недоели, — вслух пробубнила Хитрая, она была все еще погружена в свою скороговорку. — Что ты сказал?
— Я сказал "какая мерзость"! Ты только посмотри направо!
Хитрая нехотя повернула морду.
В серо-черной тьме, которую едва разбавлял нестойкий свет входа, копошилось нечто невыносимо смердящее.
Хитрая присмотрелась и ойкнула от страха. Да-да, лошади тоже умеют ойкать, когда очень уж сильно боятся.
Наконец ее зрение вычленило из зловонной кучи несколько силуэтов.
Да, это были волки. Не менее пяти. Большинство — мертвые. А вот один…
Один был все еще жив.
Он лежал на правом боку, носом к дороге, беспомощно вытянув крупные лапы опытного бойца.
В его боку зияла огромная рваная рана. Из раны на лошадей смотрели жуткие, желто-бурые кишки.
Страдания раненого были очень велики. И помочь ему было уже, по-видимому, нельзя.
