Эдуард Скобелев - Властелин времени
Иосиф съел немного творога со сметаной и салат из моркови, дав полную возможность насытиться офицеру, и это, кажется, расположило его.
— Почему вы, уважаемый Пуш, подчинились мне, а не проходимцу, с которым я пришел?
— Мы подчиняемся не конкретному лицу, а кодовой программе.
— Где же эта программа?
— Вшита в ваш китель. — Полковник слегка улыбнулся. — Но без брюк программа, представляющая из себя комплекс электронных устройств, не может функционировать.
Изнуряющая тревога чуть отпустила. Иосиф рассмеялся:
— А я хотел попросить вас позвать портного и сузить брюки и китель!
— Это невозможно. Вы не первый, кто надел эту генеральскую форму. Уверяю вас, она не слишком хорошо сидела и на других.
— Но, может быть, я первый, кто будет отдавать вам справедливые приказы?
— Мне безразлично, повелитель, какими будут приказы. Я существую для того, чтобы точно выполнять их, а не для того, чтобы анализировать их смысл.
Ответ разочаровывал. Но нужно было действовать, а не предаваться эмоциям.
— Какими силами мы располагаем?
— Здесь постоянно находится около восьми тысяч человек. Мы располагаем сотней танков и самоходных лучевых установок, двумя десятками истребителей и транспортными самолетами. Вооружение пехоты позволяет выполнить любую задачу: подавить силы неприятеля, захватить город, разогнать скопления демонстрантов…
— Какие отношения к подземной армии имеет король-губернатор?
— О короле мне ничего неизвестно…
Приоткрывались зловещие планы. Кто-то тайно готовил государственный переворот или кровавое подавление народного выступления. А может быть, агрессию против соседних государств?
Голова шла кругом.
— Пусть приведут сюда арестованного.
Полковник включил рацию, висевшую на шее наподобие бинокля.
— Говорит Пуш. Доставить арестованного.
Двери кабинета раскрылись, два дюжих солдата ввели советника.
— Ну, несостоявшийся родственничек, будешь говорить или нужно прибегнуть к методам палачей из твоей тюрьмы?
— Буду говорить. Воды мне, воды, умираю!
— Преувеличиваешь. Ты губил людей без счета и не жалел их… Кто и для чего подготовил подземную армию?
— Не знаю.
— Какое отношение к армии имеет король?
— Не знаю.
— Где ты взял этот желтый руководящий мундир?
— Не помню.
— Сковать и увести!
— Я буду говорить, буду говорить! — завопил советник. — Дайте только глоток воды!.. Армия создана нами на случай восстания фашистов.
— Каких фашистов? Народ задавлен, и, насколько мне известно, поработителям не противостоит ни одна сила.
— Мы хотим, чтобы население этой глупой страны беспрекословно служило нам. Однако населенцы не понимают выгод покорности и бунтуют все чаще. Это и есть фашизм, то есть неподчинение нашей демократии.
— Все ясно, — сказал Иосиф. — У вас фашисты — все те, кто не приемлет вашей власти…
— Мы все равно всех задавим! — заорал вдруг, вытаращив глаза, советник. — Полковник, хватайте самозванца!..
Лицо полковника Пуша выражало полнейшую бесстрастность.
— Что вы думаете о словах этого негодяя?
— Нам не позволено думать, повелитель, нами управляют машины. Мы подчиняемся программам.
Полковник снял фуражку и наклонил голову. На макушке виднелись спиральные антенны.
«Что же такое творится!..»
— У всех солдат антенны?
— Разумеется. Новобранцы, поступающие под землю, вначале подвергаются операции в секретной клинике, она называется «Братство всеобщей любви».
— Опять «братство»! Что известно о клинике?
— Это самостоятельное воинское формирование.
— Где оно находится?
— У главного выхода из подземелья.
Иосиф почувствовал, что советник занервничал. «Кажется, мы приблизились к голове змеи…»
— Кто поставляет новобранцев?
— Не знаю, они поступают к нам из клиники.
Иосиф повернулся к советнику:
— Откуда берутся новобранцы?
— Из числа арестованных и приговоренных к смерти. Они подвергаются хирургическим корреляциям ради переработки сознания.
«Как невинно и обыденно названо чудовищное преступление над личностью — „хирургическая корреляция“! Кучка сговорившихся негодяев сосет кровь и пот народа, считая, что только это и есть демократия…»
— Уведите арестованного, — брезгливо сказал Иосиф. — Давать только ту пищу, которой питается весь народ: студень из микробного белка и болотную воду.
Солдаты увели советника.
— Вы странно рассуждаете, повелитель, — полковник страдальчески наморщил лицо. — Нам не позволят выйти на солнечный свет и живой воздух… Представьте муки людей и их нетерпение поскорее вернуться в родные деревни, увидеть близких, если они еще живы… Всех нас извели страшные головные боли. Едва человек попытается подумать не о том, о чем надлежит ему думать ежеминутно — о мудрости старшего начальника, — под черепной коробкой появляются крысы и грызут мозги.
— Теперь уже близка ваша свобода, полковник… Вот мой приказ: немедленно захватить секретную клинику! Сопротивляющихся уничтожить, остальных арестовать. Мы должны узнать всю правду.
Полковник отдал честь:
— Разрешите выполнять?
— Желаю успеха. Докладывайте о ходе операции.
Полковник вышел. Загудела сирена, замигали разноцветные лампочки на плане, занимавшем всю стену кабинета.
Иосиф понял, что это план подземных сооружений, но не было уже сил вглядываться и разбираться: он переживал, что посягнул на чужие жизни, отдав приказ о военных действиях.
«Ну, хорошо, — думал он, — допустим, армия овладеет „клиникой“, что потом? Выйти с армией на поверхность?.. А дальше?.. Что делать дальше?.. Как отнесется к появлению армии народ?.. А если такие проходимцы, как советник, внушат людям о фашистском путче, и вместо борьбы за свободу и справедливость получится братоубийственная война?..»
Иосиф все еще раздумывал о том, что делать, когда зазвонил телефон.
— Говорит полковник Пуш…
Полковник добился блестящей победы. Он уничтожил все линии связи «клиники» с внешним миром и тотчас же со всех сторон окружил ее. Борьба была упорной, оказалось, у главарей «клиники» была своя, секретная охрана, насчитывавшая более двухсот человек.
— Был момент, когда я опасался за исход операции, — признался полковник. — Дело в том, что противник мог вызвать психическое расстройство у моих солдат и офицеров (и у меня тоже), если бы ему удалось вывести из строя систему, обеспечивающую ваше верховенство, повелитель. Его люди пробрались в главный центр управления. Им не хватило двух-трех минут, между тем как мне, чтобы посоветоваться с вами, нужно было не менее пяти. И я решился, зная, что все под угрозой. Я использовал лучевое оружие.
— Отлично, — похвалил Иосиф. — Как видите, инициатива принесла победу.
— Агенты противника были уничтожены, но под угрозой оказалось оборудование главного центра управления. Если бы случились неполадки в компьютерах, армия могла полностью выйти из-под контроля, произошел бы бунт с непредсказуемыми последствиями.
Иосиф вдруг понял, какой страшной опасности подвергался эти часы. Понял и другое: окружавшие его люди действуют скорее всего, как роботы…
— Доставить сюда для допроса главного руководителя «клиники»!
— Он покончил с собой, приняв цианистый калий. Мы захватили его в кабинете уже мертвым.
Иосиф растерялся.
— Каковы потери?
— Сорок четыре убитых с нашей стороны и двадцать семь — со стороны охраны «клиники».
— Приезжайте, вместе осмотрим «клинику»…
Через полчаса полковник провел Иосифа к электромобилю, что-то сказал шоферу, и машина помчалась по тоннелю. Мелькали освещенные перекрестки. В одном месте проехали казарму.
— Кто построил такое гигантское сооружение?
— Заключенные. Из совершенно секретного архива мне известно, что здесь, под землей, некогда были обнаружены большие полости, образованные подземной рекой. Вначале в них размещалась политическая тюрьма, а потом развернули строительство военной базы.
Электромобиль притормозил.
— Останавливаться в тоннелях запрещено, но я хочу, чтобы вы увидели кладбище строителей. Имейте в виду, за каждой плитой похоронено 250 человек. Могильщики были очень скрупулезны.
Он включил фонарь. Сноп света медленно прошел по стене, — кругом виднелись замурованные квадратные ниши. Сотни ниш…
Молча поехали дальше.
«Невежеством своим, нищетой, а стало быть, покорностью и беспомощностью народ оплачивает собственную тюрьму, — горько заключил Иосиф. — Нищих вынуждают думать о куске хлеба, невежественных — о развлечениях. Люди забыли, что правда составляет их главную пищу и главную радость, людей обезоружили насилием и ложью, и вот они разошлись во мнениях и стали непримиримы. Каждый пытается спастись сам по себе, оттого нет и не будет общего спасения…»
