Жюль Верн - Жангада. Школа робинзонов
Все строительные работы велись под неусыпным оком Жоама Гарраля. А когда они закончились, следовало решить, как разместиться на плоту, и к обсуждению этого вопроса привлекли всех, даже нашего друга Фрагозо.
С того дня, когда цирюльника приютила гостеприимная семья фермера, он был счастлив, как никогда прежде. Жоам Гарраль предложил подвезти его до провинции Пара, куда тот направлялся, прежде чем «лиана схватила его за глотку и пригвоздила, к месту». Он с благодарностью принял предложение Гарраля и с тех пор старался быть полезен. К тому же он оказался очень сообразительным и, как говорится, мастером на все руки — брался за любое дело, и все у него спорилось. Жизнерадостный, как и Лина, он вечно пел, балагурил, за словом в карман не лез, и скоро все его полюбили. А он был признателен всем, но больше всего почитал себя обязанным юной мулатке.
— Как вы здорово придумали играть в лиану-выручалку! — без устали твердил он. — Прямо скажу — замечательная игра! Хотя, конечно, не каждый раз находишь на конце лианы висящего беднягу цирюльника!
— Это чистая случайность, господин Фрагозо, — смеялась Лина. — Право же, вы мне ничем не обязаны.
— Как это — ничем?! Я вам обязан жизнью и хотел бы продлить ее еще на сто лет, чтобы моя благодарность длилась подольше! Понимаете, вешаться совсем не в моем характере! Если я и попытался, то только по необходимости. Я все обдумал: лучше уж повеситься, чем помереть с голоду, да еще, не успев окончательно помереть, достаться на съедение диким зверям. Эта лиана связала меня с вами, что ни говорите!..
Продолжая беседу в том же шутливом тоне, Фрагозо в душе и впрямь испытывал чувство горячей благодарности юной мулатке, «виновнице» его спасения, а Лина не оставалась равнодушной к пылким речам славного молодого человека, такого же бесхитростного и общительного, как и она сама. По поводу их дружбы Бенито, старая Сибела и другие уже делали шутливые намеки.
Однако нам пора вернуться к жангаде. После тщательного обсуждения все сошлись на том, что надо обставить ее как можно удобнее и уютней, раз путешествие рассчитано на несколько месяцев.
Семья Гарралей — чета старших, дочь, сын, Маноэль и две служанки — должна была занимать отдельный домик. Кроме них, на жангаде требовалось разместить сорок индейцев, сорок негров, Фрагозо и лоцмана.
Такого многочисленного экипажа едва хватало, чтобы обслуживать плот. В самом деле, жангаде предстояло плыть по извилистому руслу реки, среди сотен островов и островков, преграждавших течение реки. Амазонка будет двигать жангаду, но отнюдь не управлять ее движением. Вот зачем необходимы эти сто шестьдесят рук — им придется орудовать длинными шестами, чтобы удерживать громадный плот посредине реки, на равном расстоянии от берегов.
Прежде всего занялись постройкой дома для семьи хозяина на корме жангады. В нем сделали пять комнат и большую столовую. Одна комната предназначалась для Жоама Гарраля с женой, рядом располагалась вторая комната — для Лины и Сибелы, третья — для Бенито и Маноэля; Минья получила отдельную комнату, и далеко не худшую.
Хозяйский дом сколотили из плотно пригнанных досок, пропитанных горячей смолой, что делало их полностью водонепроницаемыми. В фасаде и боковых стенках прорезали окна, и помещение стало светлым и веселым. Входная дверь спереди вела в общую залу. Легкая веранда на бамбуковых подпорках защищала переднюю часть дома от прямых лучей солнца. Весь дом выкрасили светлой охрой, отражавшей, а не поглощавшей солнечные лучи, что обеспечивало прохладную температуру внутри.
Когда постройка дома, сделанного по проекту Жоама Гарраля, подошла к концу, Минья попросила его:
— Отец, теперь благодаря твоим хлопотам у нас есть стены и крыша над головой, позволь же нам устроить все в доме по нашему вкусу! Внешний вид — твоя забота, а внутреннее убранство — женская. Мы хотим, чтобы тебе казалось, будто наш дом переехал с фазенды на плот, и ты не скучал бы по Икитосу.
— Устраивай все по своему желанию, дочка, — ответил Жоам Гарраль с печальной улыбкой, которая нет-нет да и мелькала на его губах. — Я полагаюсь на твой вкус, моя девочка.
— Наш дом сделает нам честь, отец! А как же иначе: ведь мы поедем в прекрасную страну, нашу родину, куда ты вернешься спустя столько лет!
— Да, конечно!.. — отвечал ей Жоам Гарраль. — Мы будто возвращаемся из изгнания… из добровольного изгнания. Постарайся же устроиться получше, дочка! Я предоставляю это тебе.
Итак, молодой девушке и Лине, к которым охотно присоединились Маноэль и Фрагозо, было поручено заняться внутренним убранством дома. Обладая некоторым воображением и художественным вкусом, они могли вполне успешно справиться с возложенным на них делом.
Перво-наперво в комнатах разместили самую красивую мебель с фазенды. Ее решили отослать потом обратно с попутным судном. Для плавучего дома подобрали столы, бамбуковые кресла, тростниковые кушетки, этажерки резной работы — словом, все те легкие и веселые вещи, которыми обставляют жилища в тропических странах. Сразу чувствовалось, что работу молодых людей направляет женская рука. Стены жилища не остались голыми — их покрыли штофом, радовавшим глаз. Штоф, однако, был не матерчатый, а сделанный из коры ценных пород деревьев и спадал широкими складками, как будто стены были задрапированы дорогими и мягкими обойными тканями, какими теперь принято отделывать квартиры. На пол бросили пестрые шкуры ягуаров или пушистые обезьяньи меха, в которых тонула нога. На окнах висели легкие занавески из золотистого шелка сумаума. А тюфяки, валики и подушки на кроватях, затянутых пологами от москитов, набили свежим и мягким волокном, которое дает растущий в верховьях Амазонки бомбакс.
Повсюду на этажерках и полочках стояли хорошенькие безделушки, привезенные из Рио-де-Жанейро или из Белена, особенно дорогие для Миньи, так как их подарил ей Маноэль. Что больше радует глаз, чем милые пустяки, дар дружеской руки, которые так много говорят нам, хотя и без слов!
Надо сказать, что, украшая свое жилище, молодые люди соперничали меж собой, стараясь проявить максимум изобретательности и вкуса. В несколько дней убранство комнат было завершено, и всякий, войдя в дом, решил бы, что очутился на фазенде! Никто не пожелал бы себе лучшего постоянного жилища.
Когда они поплывут вниз по великой реке, их дом не нарушит красоты живописных берегов, между которыми пройдет жангада: дом был весь увит зеленью, от основания до конька крыши. Целые заросли орхидей, бромелий, всевозможных ползучих растений в полном цвету посадили в глиняные горшки, скрытые под густым зеленым покровом. Ствол мимозы или фикуса, растущих в девственном лесу, не мог быть украшен более роскошным «тропическим» убором! Сколько причудливо извивающихся стеблей, сколько красных вьюнов, золотистых лоз с разноцветными гроздьями оплетали стены, обвивали столбы, подпиравшие крышу, и вились по карнизам! Чтобы добыть их, стоило только зайти в окружавшие фазенду леса. Громадная лиана поддерживала все эти декоративные растения. Она несколько раз обвивала дом, цепляясь за все углы и выступы, раздваивалась, извивалась, кустилась, пуская во все стороны причудливые побеги, и полностью скрывала постройку, будто упрятанную в гигантский цветущий куст.
Конец лианы заглядывал в окно юной мулатки, и не стоило большого труда угадать, от кого исходил столь трогательный знак внимания. Казалось, чья-то живая рука через приоткрытый ставень подает ей букет всегда свежих цветов.
Словом, все выглядело прелестно. Стоит ли говорить, как радовались Якита, ее дочь и служанка Лина.
— Если хотите, мы можем посадить на жангаде и деревья, — сказал Бенито.
— Как — деревья? — удивилась Минья.
— А почему бы и нет? — заметил Маноэль. — Если перенести их на этот прочный настил вместе с землей, я уверен, они хорошо приживутся, тем более что им не грозит перемена климата: Амазонка все время течет по одной параллели.
— А разве река не уносит каждый день зеленые островки, оторванные течением от берега? — стал рассуждать Бенито. — Они плывут — вместе с деревьями, кустами, камнями, лужайками — вниз по реке и, пройдя восемьсот лье, теряются в Атлантическом океане. Почему бы и нам не превратить нашу жангаду в такой плавучий остров?
— Вам хочется иметь здесь небольшую рощицу, мадемуазель Лина? — спросил Фрагозо, который вообще считал, что ничего невозможного не существует.
— Да, целый лес! — воскликнула Лина. — С птицами, обезьянами…
— … змеями, ягуарами… — подхватил Бенито.
— … индейцами, кочевниками! — добавил Маноэль.
— … и даже людоедами!
— Куда вы, Фрагозо? — окликнула его Минья, видя, что прыткий цирюльник собирается выскочить на берег.
— За деревьями! — не моргнув глазом, отвечал тот.
