Эмили Родда - Роуэн и бродники
То ли они проснулись, то ли нет — было не понять. Казалось, их подняли среди ночи и они вот-вот снова погрузятся в сон. Роуэн увидел, как горшечник Нил прерывисто вздохнул и медленно опустился на землю. На булыжнике, которым была вымощена площадь, вряд ли было уютно спать, но горшечник свернулся калачиком, точно на мягкой перине, и закрыл глаза.
Роуэн зажал рукой рот, чтобы не закричать от ужаса.
В три прыжка Аллун подлетел к Тимону и схватил его за руку. Учитель медленно обернулся, и испуганный Роуэн увидел, что его лицо тоже стало бледным и пустым.
Аллун тряс его за руку:
— Тимон! — звал он. — Тимон, проснись! Давай звони в колокол!
Он сам схватил веревку и несколько раз сильно дернул за нее. Громовые звуки колокола понеслись над площадью. Люди поворачивались, сонно хлопали глазами и тут же отводили взгляд.
— Тимон! — кричал Аллун. — Тимон!
На какой-то миг лицо Тимона ожило. Он облизал сухие губы.
— Тяжело, Аллун, — еле слышно сказал он. — Ах, как тяжело… Не могу больше… А все…
И голова его упала на грудь.
Аллун стремительно повернулся к Роуэну.
— Иди со мной, — сказал он.
Они быстро пошли мимо людей, которые, точно в одури, бродили по площади. Никто не смотрел ни на Аллуна, ни на Роуэна. Все только клонились в сторону, как трава на ветру, и вяло пропускали их.
Дверь пекарни была закрыта. Аллун рывком распахнул ее и через темную холодную кухню прошел в дом.
— Мама! — громко позвал он. Ответа не было. — Мама! — повторил Аллун. — Ты где?
В ответ не раздалось ни звука.
Роуэн беспомощно смотрел, как Аллун бегает из комнаты в комнату, кричит, хлопает дверями. Он увидел, что задняя дверь не заперта, толкнул ее и попал в крошечный ухоженный садик, из которого несся волшебный аромат. А там…
— Аллун! — выдохнул он.
В старом деревянном кресле, которое стояло на траве, откинувшись назад, сидела Сара, сжимая в висевшей, как плеть, руке перевернутую чашку.
Аллун склонился над ней и трясущимися руками начал ее ощупывать.
— Она сидела здесь с чашкой, когда ты вечером прибежал за мной. Должно быть, ее сморило после того, как я ушел. С тех пор она здесь. Столько времени в темноте и на холоде! Вон как все на ней намокло от росы. — Он закрыл лицо руками и простонал: — Что за напасть такая? Скажи мне, Роуэн, ну что же это за напасть? Как могли бродники это сделать? И с кем — с Сарой, которая их так любила!
Ведь еще вчера она вместе с Огденом смеялась у костра! А теперь — вот…
Он сгреб в охапку обмякшее тело матери и понес его в дом.
— Иди на кухню, возьми там хлеба и воды, — велел он. — Да шевелись, Роуэн, шевелись! Надо поскорее дойти до Джона и всех остальных, а потом отправиться вслед за бродниками. Надо успеть, пока нас тоже не сморило, тогда уж во всем Рине больше никого не останется. Солнце встает. А враг…
Но Роуэн уже был на кухне. Он положил в сумку побольше хлеба и из большой бочки, что стояла у входа, налил во флягу воды. Аллун тем временем укрыл мать одеялом и что-то снимал с ее шеи.
— Аллун, скорей! — поторопил его Роуэн.
Тот разогнулся, сунул руку поглубже в карман и кивнул. Испуганный Роуэн увидел, что и его лицо побелело, а в глазах застыла пустота.
— Аллун! — в страхе крикнул он. — Ты тоже…
Аллун кивнул и слабо сказал:
— Я тоже… Тяжело. Ах, тяжело… Мне…
Роуэн дернул его за рукав:
— Пошли! Пошли скорей в сад! Не стой. Наверное, когда двигаешься, эта одурь не пристает. Пошли!
Он вывел Аллуна на улицу и крепко взял его за руку.
— Бежим! — прошептал он. — Бежим, Аллун!
И они побежали. Роуэн слышал тяжелое дыхание Аллуна. На всех улицах прямо на голых камнях спали люди. Рассвело, и теперь Роуэн ясно видел, какая стряслась беда.
Кто заснул, сидя на стуле в саду, как Сара. Кто лежал у колодца, раскинув в стороны руки, в которых были зажаты ведра. Спящий булочник Солла наполовину свесился из окна. Ребятишки, еще несколько часов назад слушавшие сказки Огдена, вповалку лежали под Школьным Деревом в тех же одежках, в которых они гостили у бродников.
Роуэн за руку тащил Аллуна за собой. Они осторожно переступали через людей, которых внезапно сморил сон. Тимон все стоял у колокола, держа в руке веревку, и бессмысленно смотрел перед собой невидящими глазами. Роуэн позвал его, но учитель даже не шевельнулся.
Аллун и Роуэн торопились в сторону садов. И тут мальчик увидел, что и с птицами случилась беда.
Они валялись под деревьями, будто прямо во сне выпали из своих гнезд. Клювы у всех были открыты, а ноги торчали, как безжизненные сухие прутики.
У Роуэна перехватило дыхание. Было похоже, что все живое в Рине околдовали злые чары.
— Звездочка! — прошептал он.
Сердце у него екнуло — он понял, что умное животное предчувствовало беду. Вот почему оно так беспокоилось! Вот почему хотело увести других букшахов!
А он заставил Звездочку вернуться! Надо же было догадаться, что она ни за что бы не ушла без причины, просто так. И зачем только он, глупец, велел ей повернуть назад, где ее ждала беда!
Он всхлипывал, но тащил Аллуна за собой. Они как раз проходили мимо мастерской Бронден. Роуэн приостановился, надеясь, что она ему поможет. Но тут он увидел, что ее грузное тело стоит, прислоненное к дверному косяку. Брови сошлись к переносице, а руки вытянулись вперед, точно она до последнего оборонялась от той силы, что затуманила ее разум и заставила закрыть глаза.
— Роуэн, — тихо сказал Аллун, опираясь на его руку. — Я не могу…
— Можешь, Аллун! — испуганно закричал Роуэн. — Смотри — вон уже дом Бри и Ханны. Пойдем. Нам надо найти маму и Силача Джона. Они нам помогут.
Спотыкаясь, он еле дотащил Аллуна до дома и толкнул калитку, которая вела в сад. И тут стало ясно, что помощи им ждать неоткуда. У распахнутой настежь двери на ступеньках лежали вниз лицом Силач Джон и рядом с ним Джиллер. Оба спали как убитые.
13. Призыв
Роуэн покинул Рин с глазами, полными слез. Они с Аллуном так и не смогли затащить в дом Джиллер и Силача Джона. Даже вдвоем им не хватило на это сил. Поэтому пришлось оставить тела там, где их сморил сон.
Труднее этого Роуэну еще ничего не приходилось делать. Оказалось, что самое страшное — это повернуться спиной к матери, которая беспомощно лежит на траве, и уйти прочь.
И вот теперь он, спотыкаясь, шел вперед, с душой пустой и холодной, как очаг, в котором давно потух огонь. Он не замечал, что у него под ногами. Он не чувствовал, что в лицо ему дует свежий утренний ветерок.
На вершине холма Роуэн остановился и глянул вниз, на долину. Он смотрел на лоскутное одеяло полей, на узкие улочки и ухоженные дома, и сердце у него сжималось от боли. Как хорошо ему жилось, пока среди деревьев он не встретил Шебу. Это было, когда в деревне жизнь еще била ключом.
На лугу, где всегда паслись букшахи, тоже было тихо, и мальчик не удивился этому. Кое-где на траве лежали и спали букшахи. А дальше — и тут он облегченно вздохнул — вверх по реке шли другие животные. И впереди всех была Звездочка.
Видимо, ночью она все-таки решила увести их отсюда. Хорошо, что хоть она не повторила ошибку людей — не стала доверять тем, кто не знал, что у нее хватит мудрости испугаться.
— Роуэн, — услышал он рядом тихий голос Аллуна, — Роуэн, надо идти. Ты прав… Когда стоишь, эта… эта одурь пристает сильнее.
Роуэн кивнул и заставил себя отвернуться от деревни. Он подумал, что, может, больше никогда ее не увидит, но тряхнул головой. Нельзя так думать! Надо шагать вперед!
На него уже начала действовать парящая в воздухе золотая пыльца лютиков. Глаза зачесались, а из носа потекло. «Хватит!» — сказал он себе. Нащупав в кармане пузырек с ненавистным лекарством, он достал его и отпил глоток. Противный кислый вкус обжег язык. Снова вспомнился скрипучий голос Шебы.
А Шебе-то сейчас, наверное, тоже невесело. Может, и она скрючилась у огня в сонной одури, а зло, которого она так боялась, уже приготовилось показать свой оскал.
Былое зло объявится вдруг,
Сомкнётся навеки недобрый круг…
Сердце Роуэна ушло в пятки, когда до него дошел истинный смысл этих слов. Давным-давно в далекой земле предки жителей Рина были рабами зибаков. А теперь, триста лет спустя, зибаки задумали снова их захватить. Они собрались вернуть их обратно в рабство. Вот тогда и «сомкнётся навеки недобрый круг».
И будет это скоро. Совсем скоро. Если только…
Роуэн так сжал кулаки, что ногти впились ему в ладони. Если только они с Аллуном не успеют найти бродников, не уговорят их разбудить жителей деревни, чтобы больше не вертелось колесо.
Они шли и молчали. Ноги Роуэна уже порядком устали, ведь он не ложился всю ночь. Но в голове лихорадочно крутились мысли. Сейчас они ступали по колее, которую оставили повозки бродников. Видимо, те прошли здесь много часов назад, потому что трава и лютики уже выпрямлялись и скрывали следы.
