Эмили Родда - Роуэн и бродники
Джиллер быстро подошла к столу и села на свое место. Вид у нее был совсем измученный. Под глазами появились синие круги, а лицо побледнело.
— Никто не слышал, чтобы зибаки возвращались, — сказала Джиллер, подавшись вперед. — Водяной народ у своих берегов чужих кораблей не видел, да и новостей из-за Моря никаких нет.
— Девочка, ты вспомни, какая долгая и трудная была зима, — сказала Ланн. — Пожалуй что с осени никто к Морю и не ходил. Так откуда мы знаем, как там дела? Может, водяной народ давно уже весь перебит или в плену.
— Бродники бы знали, — вставил Тимон. — А предвестники сказали, что у них нет новостей.
— Они сказали, что у них для нас нет новостей, Тимон, — поправил его Силач Джон. — «Нет новостей» и «для вас у нас нет новостей» — это не одно и то же. — Он посмотрел на Аллуна. — Предвестники не все нам сказали. Я это сразу понял. Видно, бродники знают что-то такое, чего они по каким-то причинам не могут или не хотят нам сказать.
— Ерунда, — пробормотал Аллун, глядя куда-то вбок.
Ланн внимательно взглянула на него и спросила:
— Почему это?
Аллун поднял на нее глаза:
— Да потому. Бродники бы не стали скрывать от нас, что зибаки идут войной. И не только потому, что они наши друзья, но и потому, Ланн, что ты в лагере правильно сказала: мы им нужны.
— И правда, Ланн, — кивнул Силач Джон. — Бродники, как и мы, не хотят становиться рабами зибаков. Огден вечером говорил, что они не забыли Великой Равнинной войны. И они, конечно, помнят ту великую битву, когда наши предки пришли сюда и завоевали свободу.
— Не только это, — добавил Тимон. — В самых старых легендах бродников говорится о войне с зибаками. По ним выходит, что у Моря бродники дрались с зибаками как раз тогда, когда великаны Инспрея бились на Горе за Золотую долину.
Ланн проворчала:
— Великаны Инспрея, Золотая долина… Сказочки для детей!
Тимон прокашлялся:
— Может, оно и так. Правда и вымысел часто переплетаются, когда рассказ передается из уст в уста, как это принято у бродников. Верно здесь одно: зибаки всегда хотели завладеть этой землей. Еще до того как мы пришли, они не раз пробовали сделать это.
— Да ни разу у них не вышло, — напомнила Джиллер.
— Правильно, — кивнул Тимон. — Водяной народ оказался им не по зубам, и, в отличие от бродников, они плохо знали эти края. И поэтому их всегда вытесняли отсюда.
— А потом они решили привезти на эти берега нас. Ох как они ошиблись! — довольно добавила Ланн. — Они хотели укрепить свои войска сильными воинами-рабами. А рабы-то пошли против них и стали заодно с теми, кого зибаки хотели завоевать. И вот уже лет триста, как эту землю защищают не два, а три народа.
Она остановилась, и по ее лицу пробежала тень.
— Надо только проверить, вместе ли сейчас эти три народа, друзья мои. Или же, как предупреждает нас стихотворение Шебы, в воздухе витает измена.
— Да ты что?! — гневно вскричал Аллун.
Тимон протер усталые глаза и сказал:
— Остынь, Аллун. Все надо предусмотреть. А если… — Он задумался, глядя на Силача Джона и Джиллер, и продолжил: — А если зибаки наконец поняли, что силой им нас не одолеть, и пошли на хитрость? Что, если они пообещали бродникам такое, от чего они не силах отказаться?
— Бродникам ничего не надо. Что такого могли пообещать им зибаки? — резко ответил Аллун.
— Такого, чего у нас нет, — не мудрствуя, ответил Тимон. — Свою помощь, чтобы бродники могли одолеть провал Унрин и разыскать Золотую долину.
11. Измена
В комнате воцарилась тишина. Роуэн знал, что сейчас все думают об одном и том же: Тимон-то прав. Только одно могло соблазнить бродников — возможность найти то чудесное место всеобщего благоденствия, о котором были сложены их легенды, спустя много веков увидеть потомков тех мудрых и сильных людей, которые некогда дружили с бродниками и заключали с ними союзы.
— Представляете, какой это соблазн для Огдена — стать тем вождем, который принес своему племени счастье, — сказал Тимон. — Провал Унрин всегда был для бродников запретным местом. Они не могут туда попасть, как не могут и взойти на Гору. Если у них это получится, значит, все остальное им тоже по плечу. А Огден знает, что ни мы, ни водяной народ не станем помогать им искать путь в долину.
— Да ради чего же тратить время и рисковать жизнью? — спросила наконец Ланн. — Золотая долина — это сказка. Ее нет.
— А бродники верят, что есть, — без всякого выражения ответил Аллун. — Для них это такая же правда, как то, что солнце встает на востоке и садится на западе. Никто в этом даже не сомневается. — Неожиданно он вскочил со своего места и яростно затряс головой. — Нет! — закричал он. — Нет! Бродники никогда не купятся на обещания зибаков! Ни за что! Даже за это! Даже за Золотую Долину. Они наши друзья! Они никогда нас не предадут!
Тимон покачал головой.
— Может, зибаки кое-чему научились у бродников, — сказал он. — Может, они поняли, что пчелы летят на мед, а не на косые взгляды и злые слова. Лестью и подкупом они способны обратить бродников против нас. Ты и сам, Аллун, это знаешь.
Роуэн замер. Вот оно: «Зло притаилось под красой»! Он взглянул на маму и Силача Джона. Неужели они не догадались, что Тимон другими словами передал смысл этой строчки?
По их лицам было видно, что да, догадались. И не только догадались. Они вспоминали видения Шебы. Три воздушных змея. Три воздушных змея бродников. И золотая сова с зелеными глазами…
Роуэн вспомнил слова Огдена: «Золотая долина… Дома раскрашены каждый на свой манер… Перед каждым домом сидит золотая сова, а глаза у нее из изумрудов…»
Он не успел ничего сообразить, потому что из соседней комнаты послышался стон. Джиллер вскочила со своего места и поспешила к Хане и Бри. За ней поднялись и другие.
Голова Бри металась по подушке, из приоткрытого рта раздавались хрипы.
В маленькой комнате было нечем дышать. Тимон рывком распахнул окно. Холодный ночной воздух принес с собой аромат горной ягоды, свежей травы. Было тихо. Совсем тихо.
— Бри, что случилось? — склонилась к нему Ланн. — Отвечай! Ну, давай говори! Попробуй!
Бри медленно открыл глаза. Он недоуменно посмотрел на людей, которые столпились в его крошечной спальне. Потом он повернул голову и увидел, что рядом с ним на кровати лежит жена.
— Хана! — простонал он и протянул к ней руку.
— Она заснула, как и ты, Бри, — сказала ему Джиллер. — Расскажи-ка нам, что с вами случилось.
— Мы делали забор, — с трудом проговорил Бри. — Вокруг того места, где растет горная ягода. Хотели защитить ее от вороватых бродников, которые могут ночью залезть в сад.
Аллун собрался было резко возразить Бри, но Джиллер предостерегающе покачала головой. Она хотела дослушать, что скажет им садовник.
— Я колья в землю вбивал, — говорил Бри. — Заострял концы, а потом вбивал. Но земля была уж очень твердая — чисто железо. Колья все никак не вбивались, хоть я и колотил по ним изо всех сил. Устал я очень. Когда сел передохнуть, попробовала Хана. Да и у нее ничего не вышло.
Роуэн заметил, что взрослые удивленно переглядываются между собой. Слова Бри всем показались странными. Земля в садах и на огородах была мягкая, жирная. Колья должны были входить в нее легко, как нож в масло.
— Устал я, — рассказывал Бри. — Устал сильно. Прилег отдохнуть. Устал…
Тут его веки сомкнулись, а рот открылся.
— Бри! — крикнул Силач Джон и тряхнул его.
Бри не отвечал. Он снова заснул, и вновь разбудить его не удавалось.
— Его зачаровали, — сердито буркнула Ланн, в досаде стукнув палкой. — И его самого, и его жену. Может, бродники и не собираются предавать нас, но вот за горной ягодой они охотятся — это точно. Они сделали так, что земля окаменела и в нее не вбиваются колья. Они усыпили садовников и…
— Ладно, пускай они усыпили садовников! — вскипел Аллун. — Но если даже так… если даже так, Ланн, что с того? Это простой безобидный фокус. При чем здесь зибаки, при чем здесь пророчество Шебы? Вы все уже сами не знаете, к чему бы еще придраться, что бы еще такое выискать, до того вам противны бродники.
— Неправда, Аллун, — сказала Джиллер, взяв его за руку.
— Правда! — крикнул он, вырывая руку.
— Нет! — громыхнула Ланн, стукнув палкой. — Угомонись, Аллун!
Джиллер тихо вышла из комнаты, Роуэн отправился за ней.
Она наклонилась проверить, крепко ли спит Аннад, а распрямившись, увидела Роуэна. От волнения у нее на лбу залегли морщинки.
— Не нравится мне это, Роуэн, — сказала Джиллер. — Беда уже близко. Мы все спорим и ссоримся между собой, а должны бы объединиться, чтобы защищать друг друга. Только тогда мы будем сильными.
Роуэн кивнул. Его охватило отчаяние. Вспомнились слова Шебы:
Все та же гордость, и промах тот же,
Доспех бесценный забыть негоже.
Значит, об этом говорилось в стихотворении? Если так, то Шеба была права, и круг уже готов сомкнуться. Колесо вертелось, и с каждым мигом враг становился все ближе. Мальчик вздрогнул.
