Исчезнувшая стражница - Альварес Марта

– Лис ни инисиидис ни дибин сибир ниди ди ли мигии, – бормочет Эрин, пиная коробку.

– Что это такое? – спрашивает Хана, внезапно оказавшись позади нее.

У нее уже выработалась привычка постоянно практиковать режим невидимки, появляясь и исчезая без предупреждения. Это очень раздражает.

Хана достает рождественские гирлянды, которые Эрин только что убрала. В ее руке клубок лампочек гаснет и включается, освещая стены кладовки, как безвкусные диско-шары из старых фильмов.

– Выключи, Хана, – ругается Луна. Она осторожно кладет поверх пластикового контейнера старую книжечку (она выглядит так, будто вот-вот развалится). Вероятно, это знаменитый дневник Изабель. – Это по-настоящему важно.

Затем она трансформируется.

Вот она стоит перед ними в черном облачении с ног до головы (и в каких-то довольно несуразных сандалиях, по мнению Эрин), и в следующую секунду все вокруг озаряется сиреневой вспышкой и… тада-а-ам! Луна превращается в мистикал в плаще за спиной, с фиолетовым камнем и величественным посохом. Вслед за ней трансформируется и Хана, также в мгновение ока.

У них настолько легко это получается…

И дело не в том, что у Эрин проблемы со способностями. Конечно же, нет! Хотя… возможно, овладеть ее даром не так просто, как кажется на первый взгляд. Ей, безусловно, льстит, что остальные девочки, а также Селена с Галой считают ее самой одаренной из мистикал, будто в ее жилах течет магическая энергия Телесного центра.

Но правда в том, что она провела множество часов в своей комнате, чувствуя себя глупой, пока пыталась освоить трансформацию. Она знала: ключом служит то, что Селена называла «запускающая эмоция». В Телесном центре такой эмоцией было сострадание.

Но осознание этого не очень помогало Эрин: как бы она ни старалась, ее сила не проявлялась. Это оказалось так же неприятно, как пытаться притянуть карандаш с помощью магнита, точнее – просто бесполезно: ничего не работало.

– Это магия, Эрин, – говорила она сама себе. – Она не может работать.

Тем не менее в ту звездную ночь в лесу у нее получилось трансформироваться. Она в одиночку победила жуткого монстра. Как бы мозг ни противился этому, факт остается фактом: у нее получилось. Это было по-настоящему. По-настоящему… и просто потрясающе! И Эрин хотелось сделать это снова.

В конце концов она прибегла к тому, что никогда ее не подводило, а именно – к научному методу. По крайней мере, к самому научному, что она могла сделать в такой безумной ситуации. Эрин попыталась воссоздать условия своей первой (и единственной успешной) попытки – той ночью, в лесу, когда все началось. Тогда она трансформировалась почти инстинктивно. Эрин вспомнила, как ветер раскачивал ветви деревьев, как ее кожа покрылась мурашками под тонкой курткой, как холодок пробежал по спине, когда она глазами встретилась с аберрантом. Испуганный взгляд Норы и остальных девочек… и абсолютная уверенность, что она сделает все возможное, чтобы защитить их от монстра.

И это сработало. С тех пор каждый раз, когда Эрин нужна помощь камня, она обращается к этому воспоминанию.

Ей хотелось бы проверить, застынут ли Хана и Луна на месте, очарованные ее трансформацией. Но эта кладовка производит сильное впечатление на Хану, которая радостно роется в хламе.

Луна стоит на четвереньках, держа в руках небольшую коробочку с сиреневой пудрой. Эту пудру она рассыпает на полу, постепенно выводя контуры пятиконечной звезды. На каждом конце она рисует символ одного из энергетических центров. Символ Эфирного центра оказывается самым большим, и Луна изображает его вверху пентаграммы. Он будет центральным элементом!

Затем она продолжает украшать края пентаграммы более бессмысленными рисунками, напоминающими каракули. Девочка так сосредоточена на работе, что даже не замечает, как Эрин в нетерпении положила руки на бедра и ждет, пока ей предложат чем-нибудь заняться (потому что сама она, конечно же, не собирается спрашивать).

Но как только Луна выпрямляется и сравнивает свою пентаграмму с иллюстрацией в дневнике, она, кажется, вспоминает про Эрин и молча смотрит на нее, как бы оценивая, может ли та сейчас быть полезна или нет. Наконец, она снова опускается на корточки и бросает горсть сиреневого порошка в ладони Эрин.

– Нарисуй руны вот здесь, – Луна показывает пальцем на противоположную сторону пентаграммы. – Рисунки есть в дневнике. Хана! – голова девочки появляется за стопкой коробок. – А ты можешь рисовать вот эту часть.

Когда Хана подходит за сиреневым порошком, Эрин прикусывает язык. Кто вообще назначил Луну начальницей? С чего она взяла, что может раздавать им указания? С чего бы это? Только потому, что она единственная, кто имеет хотя бы малейшее представление, что делать? Какой бред!

Однако Эрин сдерживается (что достойно искреннего восхищения) и молча берется за дело. Всем уже стало понятно: рисование не входит в список ее сильных сторон, но она всегда трудится с поразительным прилежанием и очень старательно, словно ставит эксперимент. Это помогает ей сосредоточиться.

– Вот бы здесь были Ирис и Нора, – говорит она вслух, медленно копируя нужные символы. – Как минимум вместе с Ирис мы были бы уверены, что правильно нарисовали пентаграмму. А представьте, вдруг я нарисую не ту руну, и в итоге мы вызовем… да кого угодно, хоть Дональда Трампа!

Что ее действительно беспокоит, так это то, что у них с Норой никогда не было друг от друга секретов, и ей не очень уж хотелось начинать подобную практику. Но вызов демона, который похитил мистикал Эфирного центра, – это очень серьезное дело, даже по мнению Эрин.

– Ни Нора, ни Ирис не поддержали идею вызвать астрота, – отвечает Луна. – Они пытались нас отговорить. Как только мы получим нужный ответ, мы им расскажем, и все. Мы же в любом случае увидимся, чтобы вместе начать работу по химии…

После ее слов вокруг воцаряется молчание. Закончив с рисованием, Луна изучает пентаграмму, сравнивая ее с изображением в дневнике и подмечая несколько отличий, но в конечном итоге остается довольна результатом.

Она отряхивает с пальцев фиолетовую пыль и закрывает коробочку со всем содержимым. Эрин делает то же самое, проводя рукой по боковой стороне одной из картонных коробок. Ей не хочется пачкать свой великолепный костюм пылью, а уж тем более пылью демонопризывательной.

Луна встает около верхней точки пентаграммы, увенчанной символом Эфирного центра, берет в руки дневник, который до сих пор лежал на пластиковом контейнере, и откашливается, знаменуя свою готовность прочесть заклинание.

– Подожди, мы уже начинаем? – перебивает Эрин.

Не то чтобы она боится. Вовсе нет. Но вызов демона – важное событие в жизни каждой девушки… а они всего лишь нарисовали пару каракулей на земле! Из этого же ничего не получится! С каждой секундой она чувствует себя все более смешной из-за того, что согласилась в этом участвовать. Они словно маленькие девочки, которые играют со специями и приправляют их волшебным порошком. Как хорошо, что их никто не видит…

– Разве нам не нужно держаться за руки или что-то в этом роде? – спрашивает Хана.

– Изабель вызвала демонов в одиночку… Я не думаю, что это необходимо, – отвечает Луна. Ее взгляд прикован к пентаграмме. – Но будьте начеку, когда эта штука… м-м-м… появится.

Прежде чем Эрин или Хана успевают что-либо ответить, она начинает читать.

Эрин никогда не относила себя к числу людей, которые «чувствуют» или «ощущают» энергии нематериального мира. Все это кажется ей сущей ерундой, придуманной блогерами для привлечения внимания. Однако в неизвестных словах, произносимых Луной, есть что-то такое, от чего мурашки бегут по коже, а воздух будто наполняется электричеством.

В центре пентаграммы образуется воронка темного дыма. Хана едва сдерживается, чтобы не закричать, но Луна не теряет концентрацию. Она протягивает руку за спину и берет посох, еще больше напрягая взгляд за очками и продолжая читать. Подстрекаемый протяжным заклинанием, дым начинает рассеиваться, очерчивая силуэт демона.