Владимир Малов - Поваровка под колпаком
Все остальные, стоя за спиной нобелевского лауреата, тоже подавленно молчали. Кажется, и сама Александра Михайловна слегка растерялась от такого поворота событий и пока не знала, что надо предпринимать.
Петр первым нарушил молчание.
– На нейтронную бомбу очень похоже, – сказал он мрачно. – Только зачем это им понадобилось? Неужели Землю завоевать собрались и начали с Поваровки?
– А на нас излучение не действует, – сообразил Лаэрт-первый. – Значит, бетон и в самом деле экранирует.
Он с уважением глянул на Лаэрта-второго: надо же, все сумел предусмотреть, даже от неизвестного излучения, напущенного с неизвестной целью пришельцами из космоса, обзавелся защитой.
– Подождем, что дальше будет, – приняла наконец решение Александра Михайловна, – все равно ничего другого не остается.
Мини-телекамера продолжала скользить над поселком, фиксируя все новые и новые подробности.
Вот трое окаменевших мужчин сидят на скамейке рядом с колодцем.
Вот на футбольном поле застыли в самых разных игровых позах две команды юных игроков. Скорее всего, за игрой они даже и не успели ничего услышать о невидимом барьере, вдруг огородившем Поваровку от внешнего мира.
Вот в саду окаменевшая старушка строго смотрит на малолетнего внука-несмышленыша, который забрел в грядки клубники и тоже окаменел среди слегка попорченной рассады.
Но хоть и невеселыми были все эти картины, однако не было ощущения того, что жители дачного места окаменели навсегда. Казалось, вот-вот, и они разом оживут, так что больше всего это было похоже на известную детскую игру «Замри!»
Только не видно было, кто дал такую команду всему поселку, и кто ее отменит.
Рядом с монитором на столе перед Лаэртом-вторым теперь постоянно светился экран и обычного телевизора. Когда по нему прошло еще одно сообщение о поваровском феномене – ничего нового не сказали. Да и что нового могли узнать там, снаружи, если внутрь невидимого барьера никто не мог попасть, – нобелевский лауреат спохватился.
Он вспомнил, что лаборатория вдобавок ко всему снабжена и сконструированным им видеотелефоном, так что в самом деле есть возможность связаться с внешним миром.
Сообразив это, он даже шлепнул себя по лбу.
– Ой, да что это я! – молвил Изобретатель виновато. – Я же могу, например, со Всеволодом связаться!
– Как это связаться? – быстро спросила, оживляясь, Александра Михайловна. – И кто такой этот Всеволод?
– По видеотелефону, – ответил Лаэрт-второй. – Я совсем про него забыл, потому что почти никогда не пользуюсь. Он специально односторонний: сам могу позвонить, когда захочу, а мне не могут, чтобы не мешали работать. А Всеволод – это старый мой друг. Он член-корр и директор Института с космическим направлением. Как раз такой человек нам сейчас и нужен.
– Так связывайтесь скорей! – распорядилась Александра Михайловна.
В лаборатории засветился третий экран, теперь она напоминала Центр управления полетами космических кораблей. Сначала по экрану пошли полосы, а потом появилось очень обеспокоенное молодое бородатое лицо.
Видимо, перед член-корром тоже был экран видеотелефона, и он сразу же узнал абонента, потому что безо всякого вступления охнул, высоко поднял брови и разразился короткими фразами:
– Ты с дачи звонишь? Так я и знал! Ну наконец-то! Тут у нас такое творится! Ты что там устроил?!
– У нас в Поваровке, не поверишь, появились инопланетяне! – выпалил в ответ лауреат Нобелевской премии. – Выглядят, как обычные туристы, а на самом деле, вылитые кентавры. Я на них свой аппарат опробовал. Работает, прекрасно работает!
У молодого член-корра брови поднялись еще выше. Он встряхнул головой, как человек, отгоняющий наваждение.
– Пришельцы?! – выдавил он из себя изумленно. – Ну и дела! А я так и не сомневался, что все эти чудеса твоих рук дело. Но к тебе же не дозвониться!
Член-корр озабоченно потер переносицу.
– А тут наблюдатели из ООН прибыли, – сообщил он растерянно. Иностранных журналистов тьма, вертолеты вокруг вашей Поваровки носятся, и никто ничего не понимает. Такого же никогда еще на Земле не было!
– Да нет, это не я, это пришельцы сделали, – ответствовал нобелевский лауреат. – Я бы так, наверное, не смог. Как я полагаю…
– Постойте, – решительно вмешалась в беседу двух ученых Александра Михайловна. – Вы молодой человек, как я поняла, член-корреспондент Академии наук?
– И директор института, – растерянно ответил бородач.
Чувствовалось, что он еще не пришел в себя после ошеломляющего сообщения Лаэрта Анатольевича о появлении пришельцев из космоса. Потом лицо у него вдруг стало совсем изумленным, широко открылись глаза и даже нижняя челюсть отвалилась.
Костя понял, что бородатый член-корр наконец разглядел на экране своего видеотелефона и Лаэрта-первого, и двух одинаковых Верочек. А такое, конечно, кого хочешь может удивить.
Петина бабушка тоже сообразила: после сообщения о появлении в поселке инопланетных кентавров, наличие вдобавок к этому двух одинаковых нобелевских лауреатов с двумя одинаковыми женами может стать для ученого Всеволода последней каплей.
Она мягко сказала:
– Вы на нас внимания не обращайте, потом мы вам все объясним. Сейчас другое важнее. Понимаете, в настоящее время все без исключения местные жители, как бы это сказать… в общем, они словно бы окаменели и все стоят без движения, подобно статуям. Я понимаю, это трудно представить, но поверьте, что так и есть. И что теперь нам делать, мы понятия не имеем. Ждем совета, помощи…
Член-корр судорожно глотнул и снова потер переносицу. Было видно, что он совершает огромное усилие, чтобы переварить обрушившийся на него поток невероятной информации и все разложить в голове по полочкам.
Потом он шумно вздохнул и снова встряхнул головой.
– Я тоже пока не знаю, что делать дальше, – ответил он растерянно. – Вы с этими пришельцами пробовали связаться?
– Так они и будут с нами связываться! – буркнул нобелевский лауреат. – Если они маскируют свой настоящий вид, значит, совсем не желают, чтобы с ними вступали в контакт.
Всеволод подумал еще немного.
– Знаешь что, – признался он чистосердечно. – Я пока еще ничего не понял и только все больше запутываюсь. Почему все остальные стоят без движения, а вы и двигаетесь и говорите?
– Да потому, что у нас бетон над головами! – понемногу раздражаясь от непонимания самых простых вещей, ответила бабушка. – Бетон гасит излучение, мы в безопасности.
– Пришельцы-кентавры, – задумчиво повторил член-корр и директор академического института Всеволод, – все стоят без движения, а над вами бетон, который все гасит… Как же, помню, когда ты мне показывал лабораторию, то говорил, припоминаю… Теперь хоть что-то становится ясным. Знаешь, Лаэрт, я сейчас, пожалуй, быстренько тут все у нас разъясню, а то черт знает, что творится. Журналистов вокруг тьма, и вдобавок эти наблюдатели из ООН. Предположения самые невероятные, телефон звонит без умолку. И мы сейчас все вместе что-нибудь придумаем, ты жди!
Он опять потер переносицу.
– Слава Богу, теперь все яснее ясного!
Прежде чем его лицо на экране погасло, Лаэрт-второй успел крикнуть:
– Ты теперь сам звони, я включил телефон! Нам теперь постоянно надо быть на связи.
В лаборатории наступила тишина. Потом доктор педагогических наук недовольно проговорила:
– Директор Института, член-корреспондент Академии наук, а бестолковый какой-то. Самые очевидные вещи не может с первого раза постичь. И шальной. Как он только институтом руководит?
– Институтом легче руководить, чем средней школой. – задумчиво отозвался Степан Алексеевич, до этого долго хранивший молчание. – Особенно академическим институтом, а не там, где учатся.
Но оказалось, он хотел сказать не только это.
– Лаэрт Анатольевич, – позвал директор. – Я заметил, похоже, ваши приборы излучения больше не отмечают?
– Нет, не отмечают, – рассеянно отозвался лауреат Нобелевской премии, думая о чем-то своем.
– Тогда пойду посмотрю, что там делается, – сказал Степан Алексеевич. – Может, кому из людей помочь надо. Но вы пока на всякий случай сразу за мной не поднимайтесь. Хоть и нет уже излучения, да мало ли что…
Степан Алексеевич одернул пиджак и прошагал к лестнице, поднялся по ее ступенькам.
Только в самый последний момент Лаэрт-второй и Александра Михайловна сообразили, что происходит, и в один голос закричали:
– Стойте!
Однако было уже поздно. Люк приоткрылся, в тот же миг в головы всем, кто остался внизу, ударила какая-то темная волна, на мгновение затуманившая сознание, и сейчас же прошла, потому что люк закрылся.
Степана Алексеевича на лестнице больше не было.
– Наружу вышел! – потрясенно выговорил Лаэрт-первый.
