Клайв Баркер - Абарат: Первая книга часов
На бегу она заметила, что большое облако, похожее на цветок, остановилось посреди неба над самым маяком, словно золотисто-розовый занавес, готовый опуститься и скрыть от посторонних взоров разворачивавшуюся внизу драму.
Не иначе как оно тоже оказалось здесь по воле Провидения, подумала Кэнди. Наверное, и у облаков есть свое особое место в мироздании.
Мысль эта мелькнула у нее в голове, когда она уже добралась до деревянного основания маяка. Только здесь Кэнди позволила себе промешкать мгновение и оглянулась, ища глазами Остова и Хвата.
И с ужасом убедилась, что краткий миг относительной безопасности миновал. Остов, видно, смекнул, что братья неспроста так бесстрашно обнаружили себя, что это был всего лишь отвлекающий маневр. И повернулся лицом к маяку.
Взгляд его остановился на Кэнди. При виде ее Остов издал пронзительный кровожадный вопль, снова раскинул в стороны длинные паучьи руки, в каждой из которых было зажато по мечу, и двинулся к ней.
Ужаснее всего было то, что он и не думал торопиться — хромал себе по траве с убийственной уверенностью, что жертве никуда от него не деться. «Мне некуда спешить. Времени сколько угодно. Все равно я тебя изловлю. Ты моя!» — казалось, хотел он сказать этой своей нарочитой неторопливостью.
Кэнди повернулась к двери и толкнула ее. Ржавые петли протяжно скрипнули, но дверь не поддалась. «А что, если изнутри ее подпирает какое-нибудь обвалившееся бревно или балка?» — в ужасе подумала Кэнди. Она еще раз изо всех сил навалилась на дверь, и та с протяжным скрежетом приоткрылась. Кэнди поспешно прошмыгнула в башню.
Хотя в стенах было полным-полно дыр, через которые проглядывало яркое солнце, внутри маяка было намного холоднее, чем снаружи. Огромные грибы росли во влажной полутьме, а доски под ногами покрывал толстый слой плесени. Кэнди дважды поскользнулась и чуть не упала, пока добралась до подножия ведущей наверх лестницы.
Зрелище, представшее ее взору, никак нельзя было назвать обнадеживающим. Вне всякого сомнения, когда-то, несколько десятков лет назад, деревянные ступеньки винтовой лестницы были прочными и безопасными для восхождения. Теперь же перила почти полностью разрушились, деревянные опоры были источены жучком и прогнили от сырости, и оставалось только удивляться, как это ступени до сих пор не провалились под собственной тяжестью.
Кэнди выглянула наружу сквозь один из многочисленных проломов в деревянной стене — только чтобы лишний раз убедиться в том, что ей и без того было известно: Мендельсон Остов продолжал шагать к маяку.
Сколь бы ни был опасен подъем по лестнице, пути назад уже не было. Всего каких-нибудь несколько секунд, и Остов доберется до входной двери. Оставалось одно — доверить свою жизнь ненадежным ступеням. Ухватившись рукой за остатки шатких перил, Кэнди начала свое рискованное восхождение.
А тем временем неподалеку, хоронясь в густой траве, братья Джоны наблюдали за ее силуэтом, который то и дело мелькал в проломах стен. Затаив дыхание, они увидели, как Кэнди шагнула на первую из ступенек.
— Она просто чудо из чудес, — восхищенно пробормотал Соня.
— С чего ты это взял? — буркнул Ворчун.
— Да ты взгляни на нее! Немногие в этом дурацком Иноземье отважились бы на такое!
— Она попросту не в своем уме, — вставил Змей. — Все дело именно в этом. Я с самого начала по глазам заметил, что она чуток того.
— Так выходит, мы послали девушку на столь рискованное дело, воспользовавшись плачевным состоянием ее рассудка, вместо того чтобы самим за это взяться? — возмутился Удалец. — Нечего сказать, герои!
— А ну быстро задвиньте свои заслонки, вы все! — прикрикнул на них Хват. — Соня прав. В леди определенно что-то есть. Стоило нам ее увидеть, как каждому из нас на миг показалось, что мы вроде бы встречались с ней когда-то прежде. Разве нет? Ну, что молчите?
— Ты же сам велел нам задвинуть заслонки, — сердито напомнил ему Хнык. — Вот мы и выполняем твои указания.
— Есть в ней что-то колдовское, — продолжил Хват, игнорируя замечание Хныка. Он достал из-за пояса маленький ножик и вынул его из кожаного чехла. — И нам надлежит встать на ее защиту.
— Но ты ведь не собираешься... — дрогнувшим голосом прошептал Ворчун.
— ...напасть... — продолжил Удалец.
— ...на Мендельсона Остова? — закончил вопрос Губошлеп.
— С этой вот жалкой пародией на оружие? — подытожил Филей.
— А что, у кого-нибудь из вас есть идея получше? — фыркнул Хват.
— Да ведь он вдвое выше нас! — простонал Хнык.
— Втрое! — поправил его Ворчун.
— Он вырвет нам сердце! — сказал Губошлеп.
— Но мы не можем бросить леди Квокенбуш на произвол судьбы, — возразил Хват.
— Я за то, чтоб рвать когти, — заявил Ворчун. — Дело проиграно, Хват. Но по крайней мере, если мы удерем отсюда, Ключ останется у нас, в целости и сохранности. А ввязавшись в драку, мы подвергнем опасности не только нашу жизнь...
— Нашу бесценную жизнь! — вставил Змей.
— ...но и Ключ. Нельзя нам так рисковать!
— Ворчун прав, — сказал Хнык. — Я тоже за то, чтоб удрать, пока не поздно.
— Даже слушать об этом не желаю, — откликнулся Хват. — Леди рискует головой ради нас.
— Мало ли что, — прошипел Змей. — Как я уже говорил, она, похоже, помешанная.
— А я говорил и еще раз повторяю, — разозлился Хват, — что всем вам лучше бы задвинуть заслонки и жар попусту не расходовать. Мы сделаем все, чтобы хоть немного задержать Остова.
Сказав это, он резко вскочил на ноги и помчался по траве к Мендельсону, зажав в руке свой маленький ножик.
Остов обернулся, лишь когда Хват подбежал к нему почти вплотную, их разделяли всего каких-нибудь несколько шагов. Лезвия длинных мечей со свистом рассекли воздух. Рот Остова был широко раскрыт, с подбородка стекала пенистая слюна, словно, пока он преследовал свою жертву, у него не на шутку разыгрался аппетит. Зрачки его глаз сузились до размеров острия иголки, и от этого физиономия Остова казалась еще более чудовищной. Однако он промахнулся. Острия мечей срезали верхушки травы в одном-двух шагах от Хвата, и только.
Хват, пригнувшись, бросился на врага.
— А ну-ка всем издать Боевой клич! — скомандовал он братьям.
Глотки всех Джонов тотчас же испустили немыслимый, зверский, безумный вопль:
— ЕЕЕИИИГГГГОРРРАААРРГУУУ!!!
Даже Остов на мгновение застыл и, казалось, едва не попятился.
Но быстро опомнился, ведь не мог же он в самом деле испугаться такого нелепого, смехотворного создания, каким был Хват со всеми своими братьями! И Остов двинулся к противнику, выставив вперед оба меча. Но Джоны оказались проворнее. Хват, пригнувшись, поднырнул под длинную худую руку Остова и изловчился воткнуть свой ножичек в его ягодицу. Лезвие проникло вглубь на всю длину лезвия и застряло в жесткой плоти чудовища. Из раны заструилась кровь. Остов закричал от боли и злости, выронил свое оружие и ухватился когтистыми пальцами за рукоятку ножика. Скрипнув зубами, он вытащил лезвие из раны.
Когда снаружи послышался Боевой клич Джонов и следом за ним хриплый вопль Остова, Кэнди поднималась на пятнадцатую по счету ступеньку. Рассчитывая каждый шаг, она преодолела еще три ступеньки и только тогда приникла к одному из зиявших в стене отверстий. Поле сражения было видно как на ладони. Несколько мгновений она наблюдала за Хватом, который, подобно Давиду, атаковал Голиафа-Остова.
Это зрелище придало ей сил. Отбросив предосторожности, она помчалась вверх по лестнице со всей стремительностью, на какую только была способна. Полусгнившая конструкция протестующе скрипела и качалась, но Кэнди все же удалось благополучно добраться до верхней площадки. Отворив единственную дверь, она очутилась в небольшом круглом помещении.
Достигнув цели своего рискованного путешествия, Кэнди с тревогой огляделась по сторонам. Где же прожектор или хотя бы фонарь? Вот этого-то она и боялась больше всего. Если тут когда-то и был прожектор (что само по себе было сомнительно, поскольку все сооружение являлось скорее творением рук какого-то безумца, нежели всамделишным маяком), то его давным-давно украли. Комната была абсолютно пуста, если не считать странного предмета посередине — пирамиды фута в три высотой, стоявшей на своей остроконечной вершине с удивительной устойчивостью. Все три ее боковые грани были испещрены какими-то знаками, похожими на иероглифы. На плоской стороне (точнее, основании) пирамиды покоилась небольшая полукруглая чаша. Кэнди никак не могла взять в толк, зачем кому-то понадобилось устанавливать здесь это необычное сооружение.
И лишь потом она вспомнила, что сказал ей Хват в ответ на ее замечание об отсутствии на маяке каких-либо ламп. Как же он выразился? Что-то вроде: «Свет — самая старая игра в мире». Может, пирамида и чаша — принадлежности для этой игры? Но даже если так, Кэнди не имела ни малейшего представления о том, как в нее играть.
