Владислав Крапивин - Оранжевый портрет с крапинками
Он посмотрел на нее, пожал плечами:
— Все-таки женская психика — загадка… Ладно, получу диплом, тогда уточним.
…Летом он приехать не смог — курсанты сразу после сессии уходили в дальнее плавание — аж до самой Канады. Готовилась международная гонка больших учебных парусников. Так она и называлась операция «Парус». Юрка вызвал Юлю к телефону, слышимость была неважная, минут на разговор отводилось немного, и весь разговор этот свелся к тому, что Юля уедет в Верхоталье на практику, а он ей обязательно туда напишет. Потому что она ему писать не сможет: куда пошлешь письмо? «Атлантика, до востребования»?
— Ну и вот… — вздохнула Юля. — Было это в мае, а уже август к концу пошел. А писем нет ни одного… Я-то думала, их здесь целая пачка лежит… Может, случилось что в плавании? Ураган какой-нибудь…
— Если бы что случилось с «Крузенштерном», про это бы в газетах написали, — утешил Фаддейка. — Это же такой знаменитый корабль. Просто почта барахлит. Бывает… Юль, а у тебя его карточка есть?
Юля кивнула. Дотянулась до сумки, достала конверт, а из него — снимок.
Фаддейка разглядывал его недолго, но внимательно. Одобрительно сказал:
— Ничего он у тебя. Красивый.
Юрка не был красивый: скулы торчащие, нос сапогом, светлая клочкастая прическа. Но это был Юрка, и Юля не возразила. Кроме того, Фаддейка имел в виду, наверно, красоту курсантской формы.
— А это сестры его? — спросил он.
— Да… — Юрка был снят с обеими девчонками. — Они в нем души не чают. До десятого класса так и таскались за ним, как хвостики.
— Старшую как зовут? — деловито поинтересовался Фаддейка.
— Ксеня… Славная такая. Маргарита вредная стала, как подросла, а эта спокойная, умница. Твоя ровесница.
— Вижу, — коротко ответствовал Фаддейка. Повертел в пальцах конверт. — Говоришь, писем нет, а это что?
— Это же старое еще, весеннее. И даже не мне, а сестрам, посмотри внимательно! Я конверт у девчонок взяла, потому что индекс училища забыла…
— Юль, он напишет, ты про это не бойся, — сказал Фаддейка. — Ты на него посмотри: это человек надежный.
Старая монета
Утром Фаддейки дома не оказалось. Кира Сергеевна объяснила, что раным-рано за ним пришли двое мальчишек с соседней улицы. Там они строят не то плот, не то фрегат с громким названием «Беллинсгаузен», и Фаддейка у них главный советник.
— А правда, что Беллинсгаузен ваш предок? — поинтересовалась Юля.
Кира Сергеевна только рукой махнула. Она была не в духе. Юля знала почему: у старшей дочери начались нелады с мужем, а сын написал, что после армии хочет остаться во Владивостоке: влюбился и думает жениться…
Когда Юля шла Песчаным переулком к берегу, ей показалось, что за деревьями мелькнула морковная майка. Но далеко было, не разглядела. А на углу Песчаного и Береговой она услышала скандальный крик:
— Ну чего ты! Чего надо! Пусти, балда лысая, все равно ничего у меня нет!.. Пусти лучше, я укушу!
У забора, за пыльными кустами желтой акации опять мелькала знакомая майка, да и голос был Фаддейкин. Юля ринулась через кусты.
Длинный, стриженный наголо парень держал Фаддейку за штаны, обшаривал его карманы и равномерно отпускал ему аккуратные щелчки. Фаддейка извивался и подпрыгивал. Один кед его слетел и застрял среди веток.
Юля скачком преодолела три метра и ладонью длинно, с оттяжкой, вытянула хулигана по упругой шее. Тот икнул, завалился в кусты и завопил:
— Ты что, идиотка! С перепоя, что ли?! Глиста бешеная!
Юля шагнула к нему. Парень сделал кувырок назад, проломился сквозь ветки и скачками бросился вдоль берега. Оглядывался и орал:
— Психопатка! Оба вы! Фадька, я тебе припомню!
Юля мчалась за ним, и оба бежали очень быстро, но Фаддейка догнал ее и повис на локте.
— Да подожди ты! Ну, постой! Не надо, он же понарошке!
Юля остановилась, запальчиво дыша.
— Что понарошке?
Фаддейка хмыкнул:
— Успокойся…
И пошел обратно, к злополучной лужайке в кустах. Встрепанный, измятый, без одного башмака. Майка скособочилась, гольфы сползли, один съехал с ноги наполовину и волочился по доскам тротуара.
Юля мигала и шла следом.
Фаддейка отыскал в ветках кед и покосился на Юлю. Стрельнул искоркой.
— Похоже получилось, да? Я его нарочно подговорил, а вообще-то он никогда не дерется. Это Санькин брат…
Юля еще шумно подышала, почистила платье и сухо спросила:
— Зачем такой спектакль?
Фаддейка вытряс из кеда сухие стручки, крепко дунул в него, старательно натянул кед на ногу, потоптался и глянул на Юлю с виноватинкой, но и опять же с искоркой.
— Я посмотреть хотел, что ты будешь делать.
Юля представила, как она выглядела в этой дурацкой погоне, и застонала про себя. А отвратительному Фаддею сказала:
— Хотел узнать, что я буду делать? Иди сюда…
Он засопел и подошел с послушным лицом. Юля крепко взяла его двумя пальцами за круглое холодное ухо. Фаддейка покорно зажмурился, но из-под ресниц левого глаза опять скользнула искорка.
— Ладно… — выдохнул Фаддейка.
— Что «ладно»?
— Дергай…
— Авантюрист рыжий, — сказала Юля. Отпустила ухо, заправила на Фаддейке майку, отряхнула от мусора и сухих листьев пятнистые шорты и заодно хлопнула. — Нет, ты меня в гроб загонишь.
Он хихикнул, но тут же серьезно объяснил:
— Я хотел проверить, очень ли ты надежная…
Юля опять потянулась к облупленному уху. Фаддейка отскочил.
— Зачем тебе моя надежность? — сердитым голосом спросила Юля.
— На одно дело пойдем. Понимаешь, там риск.
— А ты меня спросил, пойду ли я «на дело»?
— Пойдешь, конечно.
— Фигушки. Опять на ночное кладбище или еще куда-нибудь. Или в плавание на вашем «Беллинсгаузене». Вместо мачты меня поставите… Нет уж, у меня морских предков не было.
— Это сухопутное дело, — успокоил Фаддейка. — Вечером узнаешь.
В конце рабочего дня он явился в библиотеку с мотком бельевого шнура на плече.
— Здрасте, Нина Федосьевна. Юля уже кончила работу?
— Забирай свою прекрасную даму, — улыбнулась Нина Федосьевна. — Юля, а говорят, что рыцари на свете повывелись.
— Это не рыцарь, а пират. Знаете, что он утром учудил? — Она увидела укоризненный Фаддейкин взгляд. — Ладно уж, молчу…
На улице Фаддейка зашагал впереди. Не к лестнице, а в другую сторону.
— Могу я хотя бы узнать, куда меня ведут? — хмуро спросила Юля.
Не оглядываясь, Фаддейка объяснил:
— Тут недалеко стена и остатки башни. От крепости остались… Недавно земля сползла, а в камнях щель открылась. То ли ход какой, то ли подземелье там. Надо же узнать! Щель узенькая, но я пролезу… Привяжусь веревкой, а ты меня вытащишь, если что случится…
— Еще чего! Никуда я не пойду! И тебя не пущу одного!
— Вместе мы все равно не сможем, ты не пролезешь.
— Не выдумывай! — с непритворным страхом сказала Юля. — А если там обвалится?
Фаддейка оглянулся и поддернул шорты — они сползали под тяжестью длинного фонарика, который торчал из кармана.
— Я мог бы ребят позвать, да не хочу раньше срока всем разбалтывать. Вдруг там открытие какое-нибудь…
Юля решительно заявила:
— Я сейчас утащу тебя к Кире Сергеевне и попрошу снова запереть в чулане, пока дурь из твоей головы не вылетит.
На ходу Фаддейка небрежно разъяснил:
— Я посижу и скажу, что она вылетела. А как выйду — сразу сюда, один-одинешенек. И если будет несчастное происшествие, тебя совесть замучает.
— Ну что ты за бессовестное созданье, — жалобно проговорила Юля…
Фундамент развалившейся башни уходил в толщу речного обрыва. Обвалившийся земляной пласт открыл его нижнюю часть. Среди гранитных валунов, переложенных кирпичами, в самом деле чернела щель — около метра в длину, а шириной как раз для тощего пацаненка. Увидеть ее можно было, если заглянешь с обрыва вниз. А чтобы попасть в нее, надо или спуститься метра на три от основания башни на веревке, или снизу, от воды, забраться метров на пятнадцать по отвесу.
Фаддейка деловито и неумело начал обвязывать себя под мышками.
— Дай-ка, — обреченно сказала Юля и сделала ему альпинистскую страховку. — Ох, в недоброе дело ты меня втягиваешь…
— Да не бойся! Если там узко, я далеко не полезу.
Юля с нехорошим чувством и со вздохами забралась на обломки башни. Земляная площадка среди камней поросла пыльной травой.
— Хотя бы дал сходить переодеться… — уныло проговорила Юля и легла в эту траву в своем сером платье.
— Ага. И дома ты проговорилась бы тете Кире, — проницательно заметил Фаддейка. — Держи веревку, я пошел…
Держать было нетрудно: весу в Фаддейке, как в котенке. Царапая о камни живот и колени, цепляясь за трещины в камнях, Фаддейка начал спускаться по кладке фундамента. Сразу же сорвался и повис на шнуре. Над пятнадцатиметровой пустотой. Не пикнул.
«Ох, что я, дура, делаю», — подумала Юля. Но спустила Фаддейку до щели. Потому что была уверена: иначе он полезет один, без страховки.
