Терри Пратчетт - Джонни и бомба
И тут мир мигнул.
Черная машина воровато свернула, лишь немного не доехав до указателя, обозначающего границу Сплинбери (на том же столбе, что и указатель, красовался рекламный плакат).
— Мы почти на месте, сэр Джон.
— Хорошо. Что у нас со временем?
— Э… Четверть двенадцатого, сэр.
— Я имел в виду не это. Если время раздвоенное, как пара штанов, то в какой мы нынче штанине?
Шоферу Хиксону вдруг подумалось, не продешевил ли он: всего-то жалкий миллион фунтов, а сколько мороки!
— Видишь ли, как раз сейчас все перепутается, — сообщил голос с заднего сиденья.
— Ваша правда, сэр. Э… если я увижу какие-нибудь штаны, сэр, вы уж мне скажите, по какой штанине ехать, ладно?
Глава 5
Истина где-то рядом
Джонни по-прежнему стоял на лестнице. Керсти по-прежнему была на несколько ступенек ниже. Куртки на вешалке не было. Газетка «Сплинберийский Потребитель», которую доставляли по пятницам и которая валялась на тумбочке в прихожей, пока у кого-нибудь не доходили руки ее выкинуть, теперь лежала на тумбочке.
— Мы снова совершили скачок во времени, да? — невозмутимо заметила Керсти. — Думаю, мы вернулись в свое настоящее. Возможно…
— Я видел свой затылок! — шепотом перебил ее Джонни. — Я собственными глазами видел собственный затылок! Без всяких зеркал и прочего! Да это никому не удавалось со времен испанской Инквизиции! Как ты можешь быть такой спокойной?
— Я просто действую рассудительно, — заявила Керсти. — Эти обои еще хуже, чем в твоей комнате, не находишь? Как в индийском ресторане.
Она приоткрыла дверь на улицу, но тут же резко захлопнула ее.
— Помнишь, я говорила, что стоит тебе стать очевидцем чего-нибудь необычного, как тут же откуда ни возьмись появляются люди в больших черных машинах?
— Да. И что?
— Слушай, иди сюда и выгляни в щель для писем, ладно?
Джонни пальцем приподнял шторку щели и выглянул. К дому подъехал автомобиль. Черный автомобиль.
Совершенно черный. Непроницаемо. Черные шины, черные колесные диски, черные фары. Даже окна были чернее солнцезащитных очков мафиозо. Кое-где виднелись хромированные детали, но они только подчеркивали черноту всего остального.
Машина остановилась. За тонированным стеклом с большим трудом можно было разглядеть силуэт шофера.
— Э-т-т-т… с-с-ссссовпадение, — промямлил Джонни.
— У твоего дедушки, наверное, частенько бывают такие гости, да? — с напором спросила Керсти.
— Ну…
Не бывало у дедушки таких гостей. Кто-то заезжал по четвергам, чтобы забрать купоны на ставки в футболе, и все. Дедушка был далек от общества.
Дверца машины открылась. Оттуда вышел человек. На нем была черная шоферская униформа. Дверца закрылась. Она захлопнулась с таким весомым, глухим звуком, какой бывает только у дверей очень-очень дорогих машин. Чтобы дверца хлопала так многозначительно, машина должна быть под завязку заправлена деньгами.
Джонни отпустил шторку почтового ящика и отскочил назад.
Несколько секунд спустя раздался глухой и властный стук в дверь.
— Бежим! — прошептала Керсти.
— Куда?
— К задней двери! Да не стой ты!
— Мы же не сделали ничего плохого!
— Откуда ты знаешь?
Кассандра выскочила в заднюю дверь и устремилась через двор, волоча Джонни за руку. Они вбежали в гараж. Тележка была на месте.
— Приготовься открыть ворота и не останавливайся, что бы ни случилось!
— Почему?
— Ворота открой!
Джонни подчинился, потому что практически любой вариант развития событий лучше, чем препирательство с Керсти.
Проезд, вдоль которого стояли гаражи, был пуст, не считая кого-то из соседей, занятого мытьем машины. Кассандра целеустремленно вытолкала тележку из гаража, едва не сбив Джонни. Тележка проскрипела по цементу и шатко накренилась на выезде в переулок, ведущий на соседнюю улицу.
— Ты не смотрел передачу о том, как летающая тарелка потерпела аварию, а потом явились эти непонятные люди и заставили всех молчать? — спросила Кассандра.
— Нет.
— А ты слышал, чтобы говорили о крушении летающей тарелки?
— Нет.
— Теперь понимаешь, о чем я?
— Но тогда как получилось, что телевизионщики сняли об этом целую передачу?
Из-за угла показалась машина.
— Нет времени на твои дурацкие вопросы! — рявкнула Керсти. — Быстрее!
Она что было сил принялась толкать тележку. Улица шла под горку, скрипучее колесо вихляло на ухабах. Машина поворачивала за угол очень медленно, словно шофер плохо знал эти места.
Джонни догнал Кер-Кассандру и вцепился в ручку тележки, потому что нагруженная тележка набирала обороты, разогнавшись на асфальте. Она еще прибавила скорости.
— Держи ее, а то укатится!
— Я-то пытаюсь! А ты?
Джонни набрался храбрости оглянуться. Черная машина вроде бы догоняла их. Тогда Джонни запрыгнул в тележку.
— Что еще за игры? — возмутилась Керсти, которая от волнения забыла, в кого она себя переименовала на текущей неделе.
— Давай сюда!
Джонни схватил ее за руку и втащил в корзинку. Тележка, которую больше никто не удерживал, полетела вперед.
— Думаешь, это в самом деле машина времени?.. — спросил Джонни.
Черные пакеты трепетали на ветру.
— Что же еще!
— Помнишь тот фильм, где автомобиль прыгнул во времени на скорости в восемьдесят восемь миль в час?
Они посмотрели вниз. Колеса скрипели. От осей валил дым.
Они посмотрели назад. Черная машина догоняла.
Они посмотрели вперед. Светофоры. По кольцевой дороге Сплинбери двигался сплошной грохочущий поток автомобилей.
Они посмотрели друг на друга. И обнаружили, что оба одинаково напуганы.
— Красный! Нам красный! Я не хочу умирать! — завопила Керсти. — Я еще даже не поступила в университет!
В сотне метров впереди наперерез тележке проносились шестнадцатиколесные фуры. Грузовики везли миллион английских бритвенных станков из Шеффилда в Италию и миллион итальянских бритвенных станков из Рима в Англию.
Тележка, без тени сомнения, стремилась вклиниться в самую их гущу.
Мир мигнул.
И грузовиков не стало. То есть нет — они были тут как тут, фыркали и шипели, ожидая, когда изменится свет. Джонни и Кассандре горел зеленый.
Тележка промчалась через перекресток, скрипя колесами. Джонни успел заметить озадаченные лица водителей. Потом он рискнул оглянуться назад.
Черная машина исчезла.
Сворачивать ей было некуда. Куда бы она ни скрылась, она сделала это весьма нетрадиционным для автомобиля способом.
Джонни поймал взгляд Керсти.
— Куда она подевалась? — спросила она. — И что случилось со светофором? Мы что, опять переместились во времени?
— На тебе плащ! — закричал Джонни. — Раньше на тебе была старая куртка, а теперь этот твой плащ!
Керсти оглядела себя и снова уставилась на Джонни.
Недалеко от перекрестка был Торговый Пассаж Нила Армстронга. Джонни показал туда.
— Можно завернуть на парковку!
Большой черный «бентли» резко затормозил у обочины.
— Они исчезли! Взяли и исчезли! — Хиксон очумело таращился на дорогу поверх руля. — Это же не эти… как их… скачки во времени? Ну, то есть они же просто исчезли!
— Думаю, они переместились из одного «сейчас» в другое, — сказал сэр Джон.
— Это… как в штанах, про которые вы давеча толковали, сэр?
— Пожалуй, можно сказать, что они перескочили из одной штанины в другую где-то на уровне колена. Из одного тысяча девятьсот девяносто шестого года в другой тысяча девятьсот девяносто шестой.
Хиксон извернулся на сиденье и уставился на хозяина.
— Вы серьезно, сэр? Я однажды видел по телевизору этого… как его… ну знаете, ученый такой в инвалидном кресле — так он говорил о том, что вокруг полным-полно параллельных миров и они упиханы тесно, как сельди в бочку, а еще…
— Ну, ему виднее, как это называется по науке, — сказал сэр Джон. — Но для нас проще представлять такие вещи в виде штанов.
— И что мы теперь будем делать, сэр Джон?
— О, полагаю, мы просто подождем, пока ребята вернутся обратно в наше «теперь».
— И сколько придется ждать?
— Пару секунд, я думаю.
А тем временем в пассаже не удалась шутка.
— Мне, э-э… — сказал Бигмак, — мне один с огурцом и луком и картошку.
— Один с двойной порцией салата и картошку, пожалуйста, — сказал Ноу Йоу.
Холодец долгим задумчивым взглядом уставился на официантку в картонной кепочке.
— А мне один со всем, — наконец заявил он, — потому что я собираюсь податься в мусульманство.
Бигмак и Ноу Йоу переглянулись.
— В буддизм, — устало вздохнул Ноу Йоу. — «Дайте мне один со всем, потому что я собираюсь податься в буддизм». Это буддисты хотят, чтобы все было у них внутри. Распевают «ом» и все такое. Ты всю шутку испортил! Тренировался весь день и облажался!
