Фред Адра - Лис Улисс и клад саблезубых
Тут дали третий звонок, в зале стало темнеть.
– Друзья, напоминаю, будьте бдительны! Я чувствую, что во время спектакля судьба подаст нам знак! – громко прошептал Лис Улисс.
Занавес поднялся, явив публике дворик при двухэтажном домике. Во дворике на скамейке сидела печальная гусыня в белом платье. «Изольда Бездыханная», – пронеслось по залу и раздались аплодисменты.
Зазвучала тихая грустная музыка, гусыня поднялась со скамьи, простерла перед собой крылья и произнесла высоким голосом:
– О, нету мне, Лауре, счастья! Душа моя в потемках, и сердце полыхает, как костер!
– У нее что-то с сердцем? – шепотом спросил Константин Улисса. – У них в театре нет врача?
– Это метафора, – ответил Улисс.
– А… Никогда не слышал. Какая-то ужасная болезнь?
– Да нет же! Константин, я тебе потом объясню!
– Ну потом так потом, – пожал плечами кот.
Тем временем Лаура продолжала:
– Тринадцать скорбных лет живу я с нелюбимым мужем здесь, в глуши тоскливой… как в могиле. И вот вдруг появился он, возлюбленный прекрасный мой! Но нам не быть вдвоем. Не суждено… Ах, лучше умереть!
– Хм, – сказал Константин, выражая сомнение по поводу последнего утверждения Лауры.
На сцену вышел, осторожно озираясь по сторонам, шакал в военной форме. Это и был герой-любовник Тристан. По залу пронесся женский стон.
– Лаура! – позвал шакал. – Любовь моя!
– Ах! – вздрогнула гусыня и бросилась в объятия возлюбленного. – Нет-нет! Тебе здесь быть опасно! Шпионы всюду, мужу донесут!
– Шпионы – это она про нас? – шепотом возмутился Константин.
– Нет, – ответил Улисс.
– Хорошо, – успокоился кот.
– Мне жизнь без тебя не дорога! – воскликнул шакал. – Молю, бежим со мной в леса!
– В леса… – мечтательно произнесла Лаура и кинула в зал заплаканный взгляд. – О, как бы я хотела. Я собирала б ягоды, грибы, пока возлюбленный ходил бы на охоту. А на закате мы б играли в прятки, а на рассвете – в преферанс. Но нет, не смею я! Мой муж найдет нас и в лесах, я знаю, и убьет. Ах, жизнь свою отдам без сожаленья, но только не твою, любимый, только не твою.
– Нет, не найдет! Ведь нам поможет добрый дух лесов!
– Добрый дух лесов? – удивилась Лаура.
– Да, добрый дух лесов, – подтвердил шакал.
– Но кто он – добрый дух лесов?
– О, это славный малый, живет в лесах и нравом добр. Мы познакомились вчера, и он готов помочь. Сейчас я удалюсь, сама ты знаешь, быть здесь опасно. Ты жди его, посланника судьбы, – придет и все расскажет. Доверься же ему, пусть даже странен он слегка.
– Лаура! – раздалось за сценой.
– Ах, это муж! – заволновалась гусыня. – Беги, беги скорей!
Шакал убежал, а с другой стороны сцены показался медведь. Он подошел к Лауре и нежно взял ее за крылышко. Гусыня продемонстрировала публике гримасу отвращения.
– Так вот ты где, родная, – произнес медведь глубоким басом. – А я ищу тебя, ищу… А ты, оказывается, здесь.
– Да, здесь. Я воздухом хотела подышать, – холодно ответила Лаура.
– Прекрасно, милая, прекрасно. Я разве ж против? Только за! Однако стол к обеду уж накрыли, и я жду.
– Сейчас приду. Ступай же в дом. Я додышу и тоже поднимусь.
Медведь хотел что-то возразить, но не решился. Он грустно посмотрел в зал, потом повернулся и ушел. Публике сразу стало его жалко. Теперь было непонятно, чью сторону принимать – Лауры с любовником или медведя с обедом. Жалко было всех, и становилось ясно, что добром все это не кончится.
– Подумать только, какой нелепый брак! – с горечью кинула в зал Лаура.
– Да уж, – хихикнул Константин. – Медведь и гусыня, куда нелепей.
Что-то неопределенно крякнул Евгений. Похоже, у него имелось предположение, что может быть нелепей союза медведя и гусыни.
Внезапно на сцене появился новый персонаж, никто даже не заметил, откуда он взялся. Словно он материализовался из воздуха рядом с Лаурой. Им оказался заяц в черном трико, зеленой куртке и огненно-красном колпаке. Гнусно ухмыляясь, он глазел на гусыню.
– Какой мерзкий тип, – пробубнил себе под нос Константин. – К тому же он похож на Кроликонне. Лаура, поосторожней с ним!
Гусыня неожиданному визитеру тоже не обрадовалась.
– Ах, кто вы? Так внезапно появились, напугали…
– Простите, не нарочно, – ответил заяц елейным тоном. – Я добрый дух лесов.
– Так это вы! – обрадовалась Лаура. – Про вас, про вас мне говорил любимый!
– Да, это я. Избранник ваш был так вчера любезен, что мне поведал все о ваших затрудненьях. Не мог же я остаться безучастным, ведь я не кто иной, как добрый дух лесов!
– Что делать, друг мой, как нам поступить?!
– Поможет вам лишь Озеро Страстей. Тот, кто из него испьет, имеет право загадать желанье. И озеро желанье то исполнит в сей же час!
– О где, о где же этот водоем?! Скажи, и я, не медля ни секунды, к нему отправлюсь!
– В подземном мире.
– Где?! – Лаура с ужасом отпрянула.
– В подземном мире, в царстве тени, – с хитрой гримасой пояснил заяц. – Но если страх сильней любви, то можно просто отказаться.
– А… а что любимый мой? Что сам он не пошел?
– Он не дойдет. Я чую это, не дойдет…
– А я?
– А вы дойдете. В вас есть талант, он скрыт внутри – от всех, от вас самой, но от меня не скрыт. Ведь я не кто иной, как добрый дух лесов!
– Я… Я согласна…
– Превосходно! – воскликнул заяц. – Возьмите, это карта, она укажет путь.
– Ужель это оно?! – жарко зашептал Улисс. – Неужто это знак?!
– Знак? О чем ты, друг мой милый? – спросила Берта.
– И я хотел бы это знать! – добавил Константин.
– Карта! Карта – это знак! Ключ к нашей тайне, ключ к успеху! Нам надо раздобыть ее во что бы то ни стало!
– Но как? – полюбопытствовала Берта.
– Через кого-нибудь из труппы. Через Изольду, например.
– Вот это приключение! Конечно, карта – это знак, как я сама не догадалась! – обрадовалась Берта.
– Что ж, все понятно. Неясно лишь одно, – промолвил Константин.
– Что, друг мой? Поведай, я отвечу!
– Неясно мне, какого черта мы так странно говорим!
– Ой, – сказала Берта. – И правда…
– Это из-за спектакля, – ответил Улисс. – На нас так искусство действует.
– Кошмар какой! – воскликнул Константин. – Да это, оказывается, заразно!
Тут на них со всех сторон зашикали, и друзьям пришлось прекратить обсуждение. Между тем Лаура удалилась, оставив зайца одного. Тот подошел к краю сцены и негромко произнес:
– Я добрый дух лесов… – он захихикал, а потом резко и зло рассмеялся. – Я – добрый дух лесов?! Я?! Ну да, пускай же так меня зовут. Но пусть пока никто не знает, кто на самом деле я.
Он сорвал с головы колпак, бросил его в зал и крикнул:
– Я демон из страны теней! Подземный мир – мой дом, а зло – мое призванье! О, глупая, прекрасная Лаура! Проделаешь такой далекий путь, чтобы испить из Озера Страстей. Но чтобы ты ни пожелала, свершится лишь одно: ты станешь навсегда моей! Сама! Сама! – заяц демонически захохотал. – О, сколько раз проделывал я эту штуку! Там, там, внизу, их сотни – глупых самок и девиц, пришедших воплотить свои желанья, а воплотивших лишь мои! Я – демон зла, властитель царства тени! Я – рок, я – фатум, я – судьба!
Константина бил озноб. Он повернулся к Улиссу и дрожащим голосом произнес:
– Шеф… А может, нам лучше соскочить, а? Еще ведь не поздно. Ты только посмотри, как выглядит эта самая судьба! Это же демон зла, властитель царства тени! К тому же он как две капли воды похож на Кроликонне!
– Константин, это же всего лишь спектакль. А заяц не более чем персонификация рока.
– Не более?! Ну, конечно! Подумаешь, это же так, мелочь! Всего-навсего!
– Ты слишком серьезно все воспринимаешь, – назидательно сказал Улисс. – Так нельзя. Надо сохранять способность различать грань между реальностью и вымыслом.
– Фатум с мордой Кроликонне, – простонал кот. – А ты мне талдычишь что-то про вымысел.
– Константин, продолжим потом, ладно? А то нас скоро из театра выставят. Давай лучше посмотрим, что дальше.
А дальше фатум на сцене творил что хотел, и никто не мог с этим ничего поделать. В результате легкомысленного согласия Лауры отправиться в подземный мир пришлось умереть ее мужу, любовнику, семье троюродного дяди, армиям двух королевств, их королям с придворными и многим обитателям подземного мира, которые и так были мертвы. Но проступок Лауры был настолько ужасен, а козни «духа лесов» – так коварны, что им пришлось умереть еще раз. Лаура, увидев, что случилось по ее вине, утопилась в Озере Страстей, а дух лесов, прежде торжествовавший, лопнул от злости.
В конце спектакля на поверхности озера, в том самом месте, где утопилась Лаура, появились две кувшинки. Они плавали в нескольких сантиметрах друг от друга, но никак не могли соприкоснуться. Улисс сказал, что кувшинки символизируют Лауру и ее возлюбленного-шакала. Берта предположила, что Лауру и ее мужа-медведя. Константин заявил, что духа лесов и шакала, чем вызвал недоуменные взгляды друзей. Но больше всех отличился Евгений, предложивший смелую версию: кувшинки – это Лаура и некий пингвин, которого в спектакле не было, но чей дух витал над сценой. Он-то и есть подлинный возлюбленный главной героини, но эта истина доступна лишь особо тонким и чувствительным натурам, к которым его ухмыляющиеся друзья никак не относятся.
