Варвара Еналь - Мы остаемся свободными
– Как они работают? – уточнила Таис у мальчишки-гребца.
Тот оглянулся, пожал плечами:
– Кто их знает? Мы сами не разбираемся. Заряжаются от солнечной энергии, зарядки хватает на несколько суток. Они блокируют всю электронику и все электричество заодно. Мы их только включаем и выключаем. И заряжаем.
Таис понимающе кивнула.
Едва Саб скрылся за горизонтом, как впереди показалась высоченная скала, торчащая вверх острым зубцом. Она поднималась из океана одиноким указующим перстом, приковывая к себе внимание.
– Что это? – ткнула пальцем Таис.
– Акулий зуб, – тут же ответил парень. – Нам туда. Наша субмарина всегда там пришвартовывается.
– Субмарина? – удивленно переспросила Таис.
– А ты думала, что до острова Свободы мы доплывем на плотах? – ехидно прищурился парнишка и с силой взмахнул веслом, разгребая толщу воды.
– Я ничего не думала.
Она действительно уже и не знала, что думать. Выходит, что у нелегалов тоже есть высокие технологии и не такие уж они и дикари, какими описывал их Григорий.
– Как тебя зовут? – спросила Таис парня.
– Нат, – быстро ответил тот.
– А я Таис.
Парень снова взмахнул веслом и ничего не ответил.
Акулий зуб быстро приближался, вырастая на глазах. Его серые, лишенные растительности склоны служили прибежищем для морских птиц, поэтому крикливые пернатые то и дело проносились над плотом. Розовеющий горизонт возвещал скорый восход солнца.
Таис ждала восхода, потому что совсем замерзла и устала от мрака и неизвестности. Когда подплыли к скале, поразившей девушку своими огромными размерами и неприступностью, показались две белые башенки, выступающие из воды недалеко от каменистого склона. Укрытые от ветра и от любопытных глаз, они казались странными, невероятными. Сверху у них были площадки, опоясанные железными бортиками, и только когда плоты подошли совсем близко, Таис поняла, что эти полуметровые башенки на самом деле были частью какой-то машины, угадывающейся сквозь толщу воды.
Посмотрев вниз с края плота, Таис углядела огромный белый корпус и догадалась, что это подводная лодка нелегалов. Интересно, блокираторы ведь должны на нее воздействовать.
Она оглянулась на планшеты-квадратики, висевшие на стене рубки, и с удивлением заметила, что они выключены. Желтые огоньки погасли, и их темная поверхность казалась совершенно безжизненной.
– Что, блокираторы уже успели выключить? – спросила она у парнишки.
– А зачем они тут? Роботы сюда не суются, какой им тут интерес?
– Ага, понятно, – протянула Таис, хотя на самом деле ей вовсе ничего не было понятно.
– Приплыли, швартуемся! – скомандовал между тем бородач. – Заводим плоты в гавань.
И он довольно ухмыльнулся, почесывая забинтованной рукой живот. При дневном свете стало видно, что нос у него здоровенный и кривой, а волосы темно-русые и короткие. Он довольно улыбался, и зубы у него оказались на удивление белыми и крепкими. В ухе качалось медное колечко, на шее висела цепь из непонятного металла. Вроде бы и не желтая, но и на серебро не похоже.
– Ну что, дети, сейчас вы увидите настоящих людей, а не то их подобие, что обитало с вами на Мусорке, – пробасил он. – Что там с вашими чипами? Отключены, говорите? Это мы проверим. И если вы обманывали – никакой семук вам не поможет.
Бородач посмотрел на Пуша, который сидел у рубки и скалил зубы, и покачал головой.
– У нас с Федором вообще нет чипов. Мы со станции. С той станции, что на орбите. Мы прилетели оттуда, – ответила ему Таис.
Глава 12
Эмма. Крейсер «Дракон»
По сравнению со станцией корабль оказался небольшим.
Два его главных коридора поднимались сразу от шлюза, их одинаковые ступеньки вели в разные стороны, белые поручни сияли чистотой. Шлюзовая камера находилась на первом уровне, и, поднявшись наверх, Эмма увидела матовые стеклянные двери, темные и непроницаемые, и такие же стеклянные стены с одной стороны коридора.
Они отражали растерянную лохматую Эмму, высокого смуглого Ника, поникшего Колю у него на руках и светловолосую кудрявую женщину, встречавшую их в коридоре.
– Это стекло? – уточнила Эмма. Она дотронулась до стены рукой и удивилась, что та теплая.
– Это сплав с Живым металлом. Он обеспечивает температурный режим в жилых отсеках, – как обычно, тщательно выговаривая слова, пояснил Ник.
Эмма кивнула, хотела было спросить, как же это может быть, ведь стены не горячие, им не под силу обогреть все каюты, но не стала. Какая разница, в конце концов? Значит, есть еще источники тепла. Сейчас надо беспокоиться только о Коле. И постараться не думать о станции. Потому что чем дальше Эмма шагала по коридору, тем отчетливее осознавала, что уже никогда больше не услышит Мартина.
Только теперь пришло понимание того, насколько она привязалась… к искусственному интеллекту. И как сильно любила свою станцию. Может, поэтому она не стала фриком?
Женщина повернула к каким-то дверям, они тут же разъехались, совершенно бесшумно, и за ними показалась просторная комната с множеством белых шкафчиков и еще каких-то диковинных приспособлений.
– Это медблок, – пояснил Ник.
Он пристроил Колю на высокой кушетке, сказал что-то женщине и взял Эмму за руку.
– Пошли, поедим что-нибудь. Мэй-Си – это жена моего брата Люка. Она знает, что делать. У нее хорошо получается.
Женщина уже хлопотала над Колей, доставала какие-то баночки, блестящие инструменты, подсоединяла к рукам парня гибкие тонкие трубки. Эмма замерла буквально на пару секунд, пытаясь поймать взгляд незнакомой хозяйки корабля, но та не поворачивалась. Ее руки с длинными пальцами уверенно и проворно делали свою работу, и она не произносила ни звука. Как будто и так все было ясно и понятно и больше никаких пояснений не требовалось.
Эмма ощущала жаркое беспокойство, выедающее душу ненасытным огнем, она понимала, что жизнь почти покинула ее друга, что шансов слишком мало. Но технологии пришельцев казались уникальными и могущественными. Кто знает, какими медицинскими технологиями они владеют?
– Нам надо поесть, – снова напомнил Ник, и Эмма вздрогнула, выходя из оцепенения. Кивнула и последовала за своим новым товарищем.
В коридорах было тепло и уютно. Шагая по гладкому полу, покрытому широкими прямоугольными плитами ярко-синего цвета, Эмма поймала себя на том, что прислушивается, стараясь уловить детские голоса, к которым так сильно привыкла. И у нее получается! Она слышит детский смех, какой-то отдаленный грохот и быстрый веселый разговор: слов не разобрать, но общее радостное настроение чувствуется очень хорошо.
Неожиданно под ноги ей попалась игрушка – в том, что этот предмет предназначался для игры, сомневаться не приходилось. Это был большой дракон, вырезанный из дерева, с тонкими вставками из блестящего металла, с приделанными внизу колесиками и головой, которая могла подниматься и опускаться. Глаза дракона горели настоящим огнем – видимо, светились лампочки внутри, и он отлично подходил для того, чтобы на нем катался какой-нибудь трехлетний карапуз.
Эмма осторожно обошла его, Ник же легко пнул ногой, и игрушка откатилась в сторону.
– Это дети Люка бросили, – пояснил он. – Всегда кидают свои игрушки.
– Сколько у Люка детей? – рассеянно спросила Эмма.
Ей вдруг стало любопытно, сколько же малышни на корабле?
– Трое. Два мальчика, они… Как вы это называете, когда два ребенка в один раз бывают в животе?
Эмма усмехнулась, услышав такой корявый оборот, и подсказала:
– Близнецы. Или двойня – разницы нет.
– Они родились как двойня. Сразу двое. Им по семь оборотов… Как это у вас, когда проходит один оборот планеты?
– Мы считаем годы, – подсказала Эмма.
– Значит, по-вашему, им по семь годов. Правильно? – Ник ухмыльнулся, оглянулся, и Эмма заметила веселый блеск в его темных, как вишни, глазах.
– По семь лет, если говорить правильно.
– Еще есть девочка, которой шесть годов, но она очень… быстрая, что ли. Не знаю, как по-вашему называют девочку, которая может побить, забрать игрушки и быстро убегать…
– По-нашему будет «боевая девочка».
– Вот! – Ник явно обрадовался. – Это хорошее выражение. У моего старшего брата очень боевая девочка. Это ее дракон. Она говорит, что, когда вырастет, станет летать на драконах.
– На вашей планете водятся драконы?
Ник не ответил. Завернул за угол, и перед ним разъехались широкие створки дверей – тоже из матового стекла, только белого. И Эмма увидела песок.
Много оранжевого песка под розовым небом. Ветер поднимал песчаную пыль на барханах, небо хмурилось толпившимися у горизонта сиреневыми тучами, и впереди виднелась высокая серая скала, на которой сидел какой-то кожистый птеродактиль и чистил клювом крылья.
Пейзаж за окном был настолько ярким, реалистичным, что Эмма ощутила горячее дыхание ветра и даже почувствовала песчинки на губах. Окно занимало почти всю стену столовой – огромной комнаты с высоким потолком и множеством шкафчиков.
