Артур Кавер - Ночь заново прожитой жизни
— Что ж, спасибо, конечно, но думаю, в этом не будет необходимости, — поблагодарил ее Джайлс. — Вообще-то, я в состоянии сам о себе позаботиться.
— Ну да, пока не придется сразиться с какой-нибудь девочкой-подростком, — усмехнулся Рик.
— Баффи не просто подросток, она… — Джайлс остановился в последнюю секунду: из-за своей горды ни он чуть было не раскрыл все карты. — У нее «черный пояс», а еще она — одаренная хулиганка, в самом лучшем смысле этого слова.
— Она не сможет защитить тебя так, как мы, — сказал Рик.
— Не сомневаюсь, однако мне все же кажется, что я в безопасности, — ответил Джайлс, и хотя это утверждение явно противоречило истине, ему нужно было сделать вид, что он не принимает их слова всерьез. — Кроме того, бывают времена, когда мужчина сам должен сделать то, что должен, и я бы предпочел справиться со всем самостоятельно.
— Мы все равно будем где-нибудь поблизости, — настаивал Рик. — Телохранители из нас очень хорошие, и практики было много.
— И что, с вашими клиентами никогда ничего не случалось? — поинтересовался Джайлс.
— Об этом мы предпочитаем не распространяться, — сухо ответила Лора. — Бывают непредвиденные обстоятельства. Например, откуда нам было знать, что в том озере окажется акула-убийца?
— Мы редко ошибались, — добавил Рик.
— Что ж, я уже чувствую себя под надежной защитой, — сказал Джайлс. Он отпил горький кофе, на сей раз даже не заметив вкуса. Ему пришлось подавить сильное желание извиниться и немедленно отправиться домой, чтобы хорошенько выспаться.
— Прости, что оставил тебя из-за бейсбола, — сказал Ксандр, у которого все еще кружилась голова. Ива провожала его домой. — Я просто хотел выглядеть мужественным.
— А бейсбол — это способ показать свое мужество? — поинтересовалась Ива, несогласная с его логикой.
— Ага. Ты ведь прекрасно знаешь, каково это — быть одним из немногих, кто осведомлен о странных происшествиях в Саннидейле, совершить несколько весьма смелых…
— Или безрассудных, — перебила его Ива.
— …поступков и мечтать, чтобы все узнали и о поступках, и о происшествиях. А поскольку это невозможно, приходится оставаться обычным человеком и заниматься тем, чем занимаются обычные люди, например играть в бейсбол…
— Или гулять с подружкой, — вставила Ива, ведя его под руку, хотя заранее знала, что ни к чему хорошему это не приведет.
— Тебе нужна подружка? — удивился Ксандр.
— Не обращай внимания. Расскажи лучше про свой странный сон.
Ксандр откашлялся:
— Ну, начнем с того, что все было, как в реальной жизни. У меня такое ощущение, что я могу вспомнить даже мельчайшие детали. Однако это еще не самое странное.
— А что же?
— Помнишь, Джайлс рассказывал свой сон про семнадцатый век и колонию Массачусетс-Бэй? Так вот, мне приснилось приблизительно то же самое время. Но даже это еще не самое странное.
— Ксандр, не тяни.
— Мне стыдно. Мне приснилось, что я девушка. Вернее, женщина, взрослая женщина.
— Я всегда подозревала, что в тебе есть что-то женское, — с улыбкой сказала Ива.
— Нет во мне ничего! — возмутился Ксандр.
— Может, все-таки расскажешь, что именно тебе приснилось?
Они присели на скамейку на автобусной остановке, и Ксандр начал свой рассказ. Сначала он стеснялся, но потом уже не мог остановиться. Кроме того если он не будет доверять Иве, то кому вообще можно доверять?
Сначала его сон походил на обычные сны — сменяющие друг друга видения, наполовину осмысленные, наполовину абсурдные. Все очень походило на обычную жизнь, вот только образы были не те, к которым привык подросток, выросший на солнечном юге Калифорнии, а те, к которым привыкла девушка из Новой Англии семнадцатого века: чтение Библии, кормежка животных на ферме, выращивание овощей, посещение церкви. Девушка ходила в церковь очень часто, как и все остальные окружавшие ее люди. Только ей это совсем не нравилось.
В какой-то момент все изменилось. До этого все было залито солнечным светом, теперь сон становился все темнее, хотя и приятнее, чем раньше. Да и девушка чувствовала себя гораздо свободнее, как будто смогла наконец самостоятельно распоряжаться своей жизнью после долгого заточения. Ксандр старался никак не влиять на происходящее, даже ни 6 чем не думать. Он просто позволял событиям развиваться дальше.
Среди видений были и прогулки по зеленому девственному лесу, где обитали самые разные существа — от насекомых до белок, скунсов и ежей. Откуда-то Ксандру было известно, что медведей и рысей пуританам недавно удалось вытеснить, хотя, естественно, отдельные животные постоянно забредали на пастбища в поисках коз и овец.
Девушка гуляла по лугам, усыпанным неведомыми лиловыми цветами. Она собирала грибы и вы капывала корни мандрагоры в лесу. У ручьев искала камни и кусочки руды. Она убивала лягушек и делала из них чучела, а потом отправлялась в пещеры и ловила там летучих мышей, которых тоже превращала в чучела, сопровождая свои действия сложным ритуалом с заклинаниями и церковными псалмами.
Девушка ходила повсюду и днем, и ночью, но все-таки ночи ей нравились больше. Тогда она танцевала под луной, общаясь с природой на таком примитивном и варварском уровне, что это даже пугало Ксандра.
В конце концов сон стал снова и снова возвращаться к тому, как девушка ходила в церковь. Ее привлекало там только одно — молодой священник Джон Гудмэн, причем его внешность, а не проповеди, которые она явно пропускала мимо ушей. Она видела в нем того, кого не видела еще ни в одном мужчине — надежного спутника, мужа. Конечно, их мнения по поводу свадебной церемонии, скорее всего, разошлись бы.
К этому моменту связь Ксандра с его alter ego[1] из сна стала настолько сильной, что юноша уже не мог понять, где он, а где Сара. Разговоры, воспоминания, прочитанные книги — все перемешалось. Ксандр становился иным человеком. В иное время.
Он четко знал, где и в каком времени существовал — это был Салем, Массачусетс, 1692 год. Звали его во сне Сара Динсдэйл, и она совершенно точно была ведьмой. До какого-то момента ей удавалось избегать обвинения.
Наверное, Сара понимала, что наказание неминуемо, иначе не была бы абсолютно спокойна, когда видения церкви сменились видением суда. Она стояла в кандалах в квадратном закутке, предназначенном для обвиняемого, и на ее платье была нашита большая оранжевая буква «У».
Судья Дэнфорт сурово смотрел на нее. Девять мужчин-присяжных с трудом сдерживали свой гнев. Шериф Корвин стоял у двери. Коттон Мэтер, известный ученый и охотник на ведьм из Бостона, стоял за столом прокурора, задавая вопросы бледному Джону Гудмэну, который нервно ерзал на месте свидетеля.
Первый вопрос звучал так:
— И когда вы в первый раз услышали дьявольский призыв этой Сары Динсдэйл? — Его слова эхом отозвались в голове Ксандра, словно грохот рок-концерта.
Сара Динсдэйл внезапно закричала:
— Протестую, ваша честь! Это очень сомнительный вопрос, он подразумевает, что меня уже признали виновной!
Люди в зале были потрясены — она посмела заговорить без разрешения суда! Шериф Корвин пробормотал, что, по его мнению, Сара, несомненно, виновна.
Судья Дэнфорт грозно взглянул сверху вниз на Сару Динсдэйл.
— Ничто не обрадовало бы меня больше, чем если бы тебя признали невиновной в преступлениях, в которых тебя обвиняют, — сказал он, но его тон не соответствовал смыслу слов. — Однако не забывай, женщина, что тебе запрещено говорить. Лучше помолчи, если не хочешь, чтобы к длинному списку совершенных тобой преступлений добавили наложение заклятия на члена суда.
— Что ты имеешь в виду под «сомнительным»? — спросил Мэтер, лениво почесывая голову под париком.
Судья Дэнфорт, похоже, остался доволен молчанием Сары. Он сделал жест Гудмэну, чтобы тот отвечал на заданный ему вопрос. Священник долго, надсадно прочищал горло. Мэтер, скрестив руки на груди, выпрямился во весь рост. Он уже устал ждать и был недоволен тем, что Гудмэн задерживает разбирательство.
Наконец судья Дэнфорт кашлянул. Громко. Они с Гудмэном посмотрели друг другу в глаза, и внезапно Гудмэн понял, что ему делать.
Он заговорил.
— Это было зимой, — начал он тихо, — и я думал о том, что в Старом Свете те самые люди, которые обвинили нас, пуритан, в отходе от церковных правил, сейчас как раз отмечают свой языческий праздник. В это время я проходил мимо дома хозяйки Динсдэйл. И признаюсь, подумал о ней.
— Что именно вы о ней подумали? — поинтересовался Мэтер.
— Я подумал, почему такая милая молодая женщина, красивая, трудолюбивая и наверняка хозяйственная, не замужем. Особенно если принять во внимание ее возраст.
— То же самое можно сказать и о вас, сэр Гудмэн, — шутливо заметил Мэтер. Пара женщин в зале суда захихикали, однако строгий взгляд судьи Дэнфорта быстро пресек эти смешки.
