Андрей Жвалевский - Гимназия №13
Маша подобралась и торопливо кивнула острым носиком. Наконец у нее появилась простая и привычная задача. Люба тут же полезла в рюкзак за тетрадкой и ручкой.
– Песни записывать? – поинтересовалась Маша.
– Только слова!
Маша кивнула. «Интересно, – подумал Антон, – а если ей и ноты приказать записать, что она делать станет?» Но он тут же отогнал от себя глупые мысли, не до того сейчас. И на место глупых мыслей пришла умная: «А ведь у нас команда получается… Все на своем месте, все на общую пользу работают».
И тут Васька захихикал.
– Ой… не могу! Команда! Черно-бело-серая! Да еще с Бером и Древней в придачу! Я сейчас загавкаю!
Антон аж скрипнул зубами. Это вообще жуткое зрелище – хихикающий кот, а уж кот, который хихикает над подслушанными у тебя мыслями…
– Пошли! – скомандовал Антоха и решительно направился в здание школы.
Спиной почувствовал, что Лёля с Мишкой двинулись за ним.
– Не обижайся! – промяукал ему Васька сквозь хихиканье. – Совет дам! Ищи запертое!
Открывая дверь в школу, Антон услышал:
– Готова записывать? Я помедленнее буду, чтобы ты успевала… А-а-у-у-а-у-а-у-аааа!
* * *Антоха молча шел и дергал каждую дверь. Все они легко открывались – и Антон шел дальше.
– Запертое ищешь? – спросил Мишка.
Антон промолчал. Сказал бы «да», пришлось бы объяснять, почему он решил последовать совету бестолкового кота.
Лёля тоже не стала отвечать. У каждого порога она кланялась и бормотала что-то – то ли себе под нос, то ли невидимым хозяевам кабинетов. Иногда, впрочем, хозяева отвечали: «И тебе того же, деточка!», «Вот спасибо!» или «Заходи, заходи, хорошая, поболтаем!». Но Лёля только улыбалась и шла дальше, за неутомимым Антоном.
Мишка в двери старался даже не смотреть. Он вообще чувствовал себя в этой экспедиции немного лишним и даже начал подозревать, что Волков просто утащил его подальше от кота. А то ведь еще пару минут – и Мишка этого Ваську превратил бы в боксерскую грушу. Ну или в футбольный мячик. Словом, в спортивный инвентарь, по которому бьют.
Около директорского кабинета Антоха притормозил. Даже для него это было слишком – вот так запросто вламываться в двери, от которой любой гимназист норовил отойти подальше. Не то чтобы директор, Николай Иванович, был таким уж плохим педагогом. Нет, на уроках истории его слушали с неподдельным интересом даже те, кто считал этот предмет мутным и в жизни ненужным. Но в гневе он бывал страшен. Не орал, не грозился, не размахивал руками – наоборот, затихал и принимался пристально смотреть в глаза провинившемуся ученику. Отвести глаза от этого взгляда не было никакой возможности, словно Николай Иванович превращался на время в удава… Хорошо еще, что он (не иначе как из соображений гуманности) вел историю только в старших классах, с остальными имел дело только в случае крупной провинности.
Даже Антоха, который уже раз пять был зван к директору на ковер (точнее, на голый пол, потому что ковров Николай Иванович не любил), – даже он задержал дыхание, взявшись за ручку директорского кабинета.
Но не стал ее открывать.
– Слушайте, – сказал он не своим голосом, – а действительно, странно… Почему это все двери открыты?
– Вахтер открыл? – предположил Мишка, который тоже не спешил узнать, что внутри директорского кабинета творится в эту странную ночь.
– Зачем?
Мишка пожал плечами. Мол, я версию дал, а дальше вы сами додумывайте.
– Может, – продолжил Антон, – поэтому и наружная дверь так прочно заперта, что все внутренние открыты? Тогда можно попробовать закрыть…
– Волков, – не слишком вежливо перебила его Лёля, – если боишься, давай я открою.
Антоха засопел и повернул ручку. Та легко поддалась.
– И эта не подходит! – с облегчением сказал Мишка и сделал шаг дальше по коридору.
Но Антоха с Лёлей остались стоять у двери. Волков чувствовал, что дверь нужно открыть обязательно, что-то за ней есть такое важное… А еще он чувствовал, что Лёля его поддерживает. Хотя и боится. Трудно сказать, что больше вдохновило Антоху, поддержка Лёли или ее страх, но он резко открыл дверь.
Внутри сидел Николай Иванович. Не уменьшенный домовой-кабинетный, а директор в полную величину.
– Так, – сказал он с видом питона, который дождался добычи, – Волков, Солнцева и Беркин…
Антоха с Мишкой не успели даже толком испугаться, как вдруг заговорила Лёля:
– Иду, иду, веду, веду, заведу, запутаю, в молитвы закутаю, глаза отведу, от себя отгоню, любой дорогой пройду и миную беду. Аминь!
Прозвучал заговор со скоростью пулеметной очереди и эффект имел примерно такой же – «Николай Иванович» рухнул как подкошенный и тут же начал сдуваться. Пока мальчишки проморгались, он съежился до размеров обычного кабинетного: метр роста или около того.
– Круто, – сказал Антоха, чтобы хоть что-то сказать. – А настоящего директора так можешь?
– Могу, – просто ответила Лёля, – если он морочить начнет.
– Голову морочить? – спросил Мишка.
– Нет, – просипел поверженный кабинетный, поднимаясь на четвереньки, – просто морочить. Морок наводить. А ты, девка, ловка!
Лёля только отмахнулась и стала внимательно осматривать кабинет.
– А нет ли у тебя тут чего запертого, хозяин-батюшка?
– Как не быть… – хитро вздохнул кабинетный.
– А чего вздыхаешь? – спросил Антоха, чуя подвох.
– Да беда приключилась лютая, доверили мне охранять сокровища ценности невиданной – сейф директорский…
Кабинетный скорбно вздохнул.
– Ну?! – воскликнул Антон.
– Сперли? – спросил Мишка, выглядывая из-за спины Антона.
– Хуже… – шмыгнул носом кабинетный.
– Сгорел? Взорвали?
– Нет… – Кабинетный выдержал театральную паузу, шмыгнул носом и сообщил: – Ключ потерял.
– Уф… – все облегченно вздохнули.
– И никакое не «уф»! – обиделся кабинетный и заголосил: – Ой да пришли ночью темною во́роги тьмой несчитанной откуда ни возьмись, ой да обманули-заморочили добра молодца; ой да увидя беду неминучую, взял добрый молодец ключ от сейфа, поворотился на все четыре стороны и сказал: «Ой, ты ветер-ветерок, веешь ты на всей земле, помоги ты мне в моем горюшке, и ты, вода-водица, течешь ты повсюду, везде бываешь, все знаешь, помоги мне в моем горюшке, и ты, мать-земля, ты опора наша, ты жизнь наша, помоги мне в моем горюшке, и ты огонь, горячий, страшный, помоги мне; вы, стихии могучие, первобытные, спрячьте ключ от врагов!»
Кабинетный судорожно вздохнул, словно его захватили горестные воспоминания.
– Ну? – не выдержал Антон. – Дальше-то что?
– Но было во́рогов больше чем тьма, было их тьма тьмущая, да были они хитрости необыкновенной и силы невиданной… Короче, отвлекся я на минуточку… и всё…
– Что «всё»? Где ключ?
– Не знаю… – в голосе страдальца послышались несомненные слезы. – Я ж говорю, отвлекся на минуточку, а ключа и нет. Развеяло по белу свету, разнесло по разным уголкам. Теперь только тот, кто душой смел, сердцем чист и умом могуч, сможет добыть его.
Кабинетный извлек из кармана белоснежный платок и принялся утирать горючие слезы. Слезы были на самом деле горючие, при соприкосновении с платком вспыхивали.
– Все, я не могу больше, – сказал Антон, – у меня от этих сказок крыша едет. Кота нам было мало… Ты можешь по-человечески сказать, что с ключом стало?
– Могу, – согласился Кабинетный. – Разломило на четыре части и развеяло на все четыре стороны.
Он горестно посмотрел на обугленный и прожженный во многих местах платок и сунул его в карман.
Антон молча сжал кулаки.
И тут Кабинетный внезапно изменил тон и заговорил по-директорски, а точнее – как директор на уроке.
– А что это ты, Волков, злишься, а? Материал изложен в соответствии с программой. Совсем, понимаешь, расслабились, все им разжуй да в рот положи. Что ты, Беркин, хмуро смотришь?
– Так вроде не в игрушки играем, Николай Свет-Иванович, – сказала Лёля.
– В игрушки, в игрушки, Солнцева, только непростые. А что вы думали, в сказку попали? Так тут у нас так: направо пойдешь – голову с плеч, налево – коня потеряешь. Всё, урок закончен, все свободны.
И Кабинетный, стремительно уменьшаясь в размерах, ушел под стол.
– Что будем делать? – спросил Мишка.
– Пойдем к ребятам, – вздохнула Лёля. – Надо вместе подумать.
* * *– Объявляю всеобщий мозговой штурм, – сообщил Антон после краткого пересказа встречи с маленьким директором. – Что мы имеем на сегодняшний день? Мы имеем бред кота…
Маша гордо потрясла исписанной тетрадкой, а дремлющий под дубом Васька протестующе пошевелил ухом.
– …и бред директорского Кабинетного.
– Ну, не совсем бред, – заметила Лёля.
– Ты можешь меня не перебивать? – сказал Антон строго.
– Нет, – спокойно ответила Лёля, глядя ему в глаза.
– А если уж перебила, то, может, объяснишь, что он имел в виду?
![Андрей Васильев - Снисхождение. Том первый [СИ]](/uploads/posts/books/271277/271277.jpg)
