Эрик Ластбадер - Вторая кожа
На заднем сиденье не переставая кричал Хатта. Николас изо всех сил пытался взять руль в свои руки. Тем временем кобун, изловчившись, достал с дальнего сиденья нож и снова попытался ударить Николаса. Но в тот момент почти неуправляемый «мерседес» врезался в кузов «ниссана», затем, виляя из стороны в сторону, выскочил на тротуар и, подпрыгивая, помчался по нему вперед. Прохожие с криком разбежались врассыпную.
Нож был так близко от шеи Николаса, что он уже почувствовал дыхание смерти, но сумел неожиданным рывком сломать кобуну руку. Тот взвыл от боли, и тут же Линкер нанес ему сильный удар локтем в нос. Заливаясь кровью, кобун откинулся на сиденье и начал постепенно сползать вниз.
Николас оттолкнул парня назад, пытаясь сбросить его ногу с педали газа, сумел вырулить с тротуара на проезжую часть, и «мерседес» оказался на встречной полосе, что было очень опасно.
Лицо Николаса заливал холодный пот, голова кружилась, в ушах шумело. «Нет, — кричал он беззвучно. — Нет, только не теперь!» Он боролся с надвигавшимся приступом Кширы, и ему показалось, что на какое-то мгновение он потерял сознание. Очнувшись, увидел прямо перед собой стремительно надвигавшийся на них огромный трейлер и, отчаявшись добраться до педалей, заглушил двигатель машины.
Сила инерции была столь велика, что и с остановившимся двигателем машина продолжала нестись навстречу грузовику с огромной скоростью. В голове у Николаса гудело, но он старался удерживать руль в правильном положении. Хатта на заднем сиденье продолжал издавать нечеловеческие вопли. Все вокруг слилось в одно яркое пятно, и весь мир стал каким-то новым и странным образом возбуждающим — мимо проносились разноцветные пятна, образы удлинялись и сливались в один стремительно исчезающий росчерк. Это ощущение длилось десятую долю секунды, но принесло удивительное чувство освобождения от всего. Николас слышал, что сердце его бешено билось в груди, но чувства опасности или страха смерти он не испытывал.
В следующее мгновение им чудом удалось избежать столкновения лоб в лоб — грузовик лишь слегка задел «мерседес». Их машину развернуло задом наперед, и, хотя удар был несильным, этого оказалось достаточно, чтобы у Николаса клацнули зубы, а Хатта сильно ударился о спинку переднего сиденья. Теперь, после удара и с заглушенным двигателем, машина двигалась вперед не так быстро, и Линнеру удалось наконец остановить «мерседес» у обочины, когда инерция движения сошла на нет.
В салоне машины воняло кислятиной. До них донесся вой сирен и топот множества ног. Сделав над собой усилие, Николас обернулся и увидел скрюченного на заднем сиденье и тяжело дышащего Хатту. Все заднее сиденье было заблевано.
Вой сирен приближался. Линнер вынул нож и разрезал им куртку и рубашку кобуна, чтобы разглядеть его фантастическую татуировку. Определив его клановую принадлежность, Николас выбрался из машины и открыл заднюю дверцу. Когда к «мерседесу» подъехали полицейские, он предъявил им удостоверение Танаки Джина и вытащил с заднего сиденья трясущегося Хатту.
Невесомый, как поцелуй ангела, дождь падал на лицо Николаса; освежая голову. Огни полицейских машин вспыхивали карнавально-веселым светом, и вокруг них начала собираться толпа зевак. Несколько полицейских принялись разгонять толпу и восстанавливать уличное движение. Остальные молча ждали, что скажет Николас. Подъехала машина скорой медицинской помощи, но никому в голову не пришло предложить помощь Линнеру. Бригада спасателей пыталась извлечь бесчувственное тело кобуна из машины.
На гудронированном покрытии шоссе Николас заметил следы отчаянного торможения, похожие на шрамы, и до него постепенно дошло, что эти следы принадлежат «мерседесу». Он понемногу стал приходить в себя, его мозг заработал с полной ясностью. Николас вдохнул свежий ночной воздух, потом наклонился к Хатте и прошептал:
— Теперь ты в моих руках, предатель. И если не хочешь, чтобы я сию же минуту передал тебя в руки правосудия, будешь делать и говорить сейчас только то, что я тебе прикажу. Понятно?
Хатта кивнул. Его лицо было смертельно бледным и совершенно опустошенным. Николас обернулся к терпеливо ждавшим полицейским и сказал:
— Я готов сделать заявление.
Вест-Палм-Бич — Токио
Двое здоровяков с револьверами 38-го калибра ворвались в номер гостиницы «Аквамарин». Один бросился осматривать ванную, другой — туалет. Затем первый заглянул под кровать, а второй вышел в коридор и подал условный сигнал.
В комнату вошел Чезаре Леонфорте, за ним следовала Веспер.
— Ну, и где этот маленький хорек?
Никто из присутствующих, включая Веспер, не знал, кого он имел в виду — девочку или Пола Чьярамонте.
— Как же они проскользнули мимо вас, черт подери? — спросил Чезаре у одного из здоровяков, у которого были маслянистые вьющиеся волосы и слишком близко посаженные глаза.
— Пол сказал, что малышке хочется кока-колы, и они пошли на кухню в гостевой домик, — сказал тот.
Здоровяк все еще тяжело дышал от быстрого бега на четвертый этаж, в то время как его босс с подружкой поднимались на лифте. Он весь взмок и совершенно обалдел от того, что им не удалось никого обнаружить в комнате. Здоровяк размахивал своим оружием во все стороны, как будто выискивая, кого бы ему пришить.
— Убери свою чертову пушку, — буркнул Чезаре. — В кого ты собрался стрелять, в тараканов, что ли?
— Тогда мы пошли на кухню, — продолжил свой рассказ здоровяк, пряча револьвер в кобуру под мышкой. — Но там никого не нашли. Выбежали на улицу. Ни парни, ни собаки, никто их не видел. Так что мы должны были делать? — Он недоуменно развел руками в стороны.
Чезаре ничего не ответил, он молча рассматривал пустые банки на мини-баре.
— Кока-кола обычная и диетическая, — наконец тихо пробормотал он. — Они здесь были, это точно.
— Но никто не видел, чтобы они выходили отсюда, — сказала Веспер.
— Да, — подтвердил Бэд Клэмс, нахмурившись. — Куда же их понесло?
— Надо искать, — сказал один из здоровяков. Ему не терпелось опробовать свои револьвер в деле.
— Наши люди в аэропортах, на автобусных и железнодорожных вокзалах уже предупреждены, — сказал Чезаре как бы самому себе. — Все фирмы по прокату автомобилей знают, кому позвонить, если среди их клиентов появится человек, чья внешность соответствует описанию Пола Чьярамонте. Угон чужой тачки или же приобретение подержанной исключены. Пол не такой идиот, чтобы рискнуть привлечь к себе внимание полицейских, а на приобретение машины у него не хватит бабок.
— Но ведь ты даже не знаешь, увез ли он девчонку или же она сбежала, а он пытается найти ее, — заметила Веспер.
Чезаре показал на пустые банки и мрачно произнес:
— Они заодно. Уж не знаю, что Пол из себя корчит, но будьте уверены, я заставлю его горько пожалеть об этом. Итак, надо немедленно прочесать все близлежащие улицы, проверить бары, рестораны и гостиницы. Они не могли уйти далеко.
* * *— Акинага не отвечает на телефонные звонки, его нельзя беспокоить, — сказал Хатта и повесил трубку телефона-автомата. Сунув руки в карманы и ссутулившись, он ковырял носком ботинка тротуар. — Значит, он отправился в клуб «Два горящих конца».
— Мне нужен Акинага, — сказал Николас. — Нужен сегодня же вечером. И можешь поверить, я не отстану от тебя, пока ты не сведешь меня с ним.
Стоя на перекрестке трех центральных улиц, Линнер наблюдал, как дождевые потоки искажали неоновые вывески на широких улицах. Дрожащие очертания делали их похожими на детские воздушные змеи.
— Что это за клуб? Для голубых, что ли?
Хатта метнул в него злой взгляд:
— Это особый, элитный клуб. Его членами является вся верхушка властных и промышленно-финансовых кругов.
Николас тщательно огляделся в поисках какой-нибудь большой сияющей машины, за рулем которой сидел бы кобун якудзы. Такуо Хатту, несомненно, охраняли. Теперь, когда первый пост защиты был уничтожен, Николас не был уверен, что не существует второго или даже третьего защитника, готового в любую минуту вернуть все на свои места. Он вспомнил название клуба — именно перед ним был зарезан в качестве наглядного устрашения Исе Икудзо. Возможно, это сделал Майкл Леонфорте. Интересное совпадение, что и говорить.
— Так ты говоришь, верхушка общества? — переспросил Линнер.
Хатта засмеялся. Он был растрепан, от него дурно пахло. Николас намеренно не дал ему возможности привести себя в порядок, считая, что унижение иногда помогает очистить душу, как никакое иное средство.
Такуо опустил голову.
— Ты знаешь, о чем я говорю. Политики, высшие чиновники, бизнесмены. Руководители низшего и среднего звена туда не допускаются. В этом клубе числятся все сливки общества, поэтому каждый мало-мальски влиятельный человек мечтает стать его членом. Акинага там завсегдатай, это его второй дом.
