Уильям Лэндей - Душитель
Такова была его епитимья — всю ночь нести стражу у яслей с младенцем Христом. Под Рождество эта кара поочередно настигала многих полицейских из шестнадцатого участка, но в случае с Джо Дэйли, чье унижение было публичным, а высокомерие — всем известным, коллеги сочли назначение на пост у яслей особенно смешным. Не то чтобы Джо намеревался торчать тут всю ночь. После полуночи он отправится в вестибюль ближайшего отеля «Паркер-Хаус», и пусть Спаситель сам позаботится о себе. Конечно, он несколько раз за ночь проверит ясли, но Джо вовсе не собирается замерзать насмерть из-за каких-то идиотских кукол.
Без пяти одиннадцать — Джо следил за временем, потому что дожидался одиннадцати часов, чтобы заглянуть в бар и погреться — где-то на Тремонт раздался громкий шум. Разбилось стекло, но в холодном воздухе звон прозвучал как приглушенный треск, словно сломалась ветка. Воришка разбил витрину, или же на Вашингтон-стрит буянит пьяный. Джо со всех ног пустился по обледенелой улице. Как бы ему ни нравилось называть себя детективом, он был создан для работы полицейского — здесь он чувствовал себя в своей тарелке. У него была хорошая реакция, он умел вписаться в любую ситуацию и исправить проблему — хотя бы отчасти. Работа детектива казалась ему чертовски медленной. Пусть этим занимается мисс Марпл, а не полицейские. Полицейские должны гоняться за преступниками.
Там, где стоял вертеп, было тихо. Ветер обдувал фигурки и ворошил грязную солому. Дева Мария накренилась на правый бок.
Со стороны Парк-стрит появился слегка запыхавшийся Рики. Он был в шерстяной шапке и кожаной куртке, руки глубоко засунуты в карманы, плечи опущены. Он засеменил по льду, приближаясь к яслям, и ненадолго остановился. «Прости меня, Господи, я собираюсь согрешить». Он огляделся, а потом развернул фигурки лицом к стене, чтобы они ничего не видели. Мария, Иосиф, волхвы, осел, две овцы и несколько кроликов с очень набожным выражением лица. Никаких свидетелей. Рики поднял младенца Христа с соломенного ложа.
— Кто это оставил тебя здесь в одном подгузнике? — поинтересовался он. Кукла смотрела на него с блаженной заговорщицкой улыбкой. Рики сунул фигурку под мышку, точно футбольный мяч, и зашагал прочь. Снег скрипел под его ногами.
В дверь негромко постучали, и Эми, еще не успевшая переодеться, пошла открывать.
— Кто там?
— Душитель.
— Очень смешно. Чего тебе?
— Э… пришел тебя задушить. Я, типа, этим и занимаюсь.
— Прости, ты ошибся адресом.
— Может, хотя бы попробуешь?
— Я сказала — нет. Иди… и сам удавись.
— Именно об этом я думал, пока учился в школе. Ну же, открой и помоги.
Эми приоткрыла дверь и увидела, что Рики стоит, обняв фигурку младенца Христа.
— О Господи! — вырвалось у нее.
— Точно.
— Это значит, что настал мой смертный час?
— Нет-нет. Он всего лишь пришел погостить.
— Ну слава Богу. — Эми впустила Рики. — Полагаю, у этого есть свое объяснение.
— Конечно. Я его нашел.
— Ха-ха. Сейчас угадаю. Это тот самый, которого должен охранять Джо?
— Совершенно верно.
— И что ты собираешься с ним делать?
— Не знаю. Подумал, что пока он может побыть у тебя.
— Как заложник?
— Нет, скорее как талисман на счастье. В конце концов, приносить счастье — его работа.
— За это ты сгоришь в аду.
— Сенсация того стоит, Эми. Хочешь сенсацию? Напиши статью: «Иисус похищен. Дерзкое преступление совершено прямо под носом у тупого копа». Если газеты не разойдутся быстро, то я умываю руки.
— Вы, Дэйли, на редкость безжалостны друг к другу. Почему бы тебе не оставить бедного Джо в покое? У него и так хватает проблем.
— Да брось, это же сенсация. Публика имеет право знать.
— Прости, у нас газета для всей семьи. Мы не богохульствуем.
Рики подошел к столу, заваленному бумагами, папками, рукописными заметками, фотографиями убитых женщин.
— Это что?
— Работа. Слышал такое слово?
— Я тоже работаю!
Эми фыркнула.
— С каких это пор ты пишешь о Душителе? — не унимался Рики.
— С сегодняшнего дня. Это поручили мне и Клэр.
Клэр Дауни была второй журналисткой «Обсервера».
Девушки часто работали вместе. Они отлично справлялись — и потом, женский дуэт, особенно в статьях о преступлениях, был несомненной новинкой.
— Разве эту тему не исчерпали до дна? Или вы нашли что-то новенькое?
— Между нами говоря?
— Конечно.
— Бостонский полицейский департамент завалил расследование.
— Правда?
— Даже я, просматривая их отчеты, нахожу ошибки. Описание места преступления, допросы, упущенные зацепки — это сплошная проблема, Рики. Впрочем, ты все прочтешь в газете.
Он взял одну из фотографий и принялся рассматривать: комната, грязный ковер, испещренный разнообразными значками и стрелками.
— Тогда лучше оставь малыша у себя, он может тебе понадобиться. — Рики водрузил фигурку Христа на стол.
— Забери его отсюда. Я не собираюсь держать дома краденое.
— И кто из нас богохульствует?
— Зачем ты его вообще принес?
Рики нахмурился, но при мысли о Джо и о пустых яслях настроение у него поднялось. Он не хотел спорить, решил не обращать внимания на упреки и не огрызаться. Рики открыл холодильник. Там обнаружилось несколько яиц, кусок сыра, хлеб.
— Знаешь, чего тебе недостает, мисс Райан? Жены.
— Можешь занять этот пост, если угодно.
— Например, сегодня. — Он подошел и обнял ее за талию. — Я стану твоей женой. Давай поменяемся ролями.
Эми слабо улыбнулась.
— Что?
— Сам знаешь.
Рики застонал.
— Не волнуйся, Рики, мы не будем об этом говорить. Уже поздно.
— Вовсе нет. Ну же, давай куда-нибудь пойдем. Выпьем, послушаем музыку, ты отдохнешь…
— Рики, некоторым нужно с утра работать.
— Ах это…
— Да.
— Тогда я лучше пойду.
— Нет. — Она опустила голову ему на грудь. — Можешь остаться, если хочешь.
Рики неуверенно хлопнул глазами. Он не привык видеть Эми расстроенной. Не привык и не желал ее утешать.
— В чем дело?
— Не знаю.
— Дело Душителя? Фотографии?
Она пожала плечами.
— Ну хватит. Ты читала сегодняшние газеты? Полиция утверждает, что шанс нарваться на Душителя — один из двух миллионов. Весь город в ужасе — из-за чего? Куда больше шансов попасть под машину.
— Конечно, конечно. — Она прижалась лбом к его ключицам. Спина у Рики была твердая как камень. Девушка провела пальцем по позвоночнику до копчика, и тревога отступила.
— Я и не знал, что ты паникерша, Эм.
— Я не паникерша. И плевать мне на Душителя.
Рики шутливо похлопал ее по спине. Этот жест одновременно означал «ну-ну» и «перестань меня обнимать, отпусти». Эми ощутила легкий холодок. Рики отлично умел притворяться, но сегодня он даже не удосужился притвориться как следует. Ему был нужен товарищ по играм. Возможно, он ничего больше не хотел — по крайней мере Эми не видела его другим. Разве этого достаточно? В ее голове вертелась фраза: «Не знаю, сколько я еще выдержу». Но она не стала это говорить вслух. И вероятно, никогда не скажет. Эми понимала, что никогда не будет по-настоящему обладать Рики — он ловок, уверенность спортсмена его защищает. Разумеется, он настоящий мужчина и не позволит, чтобы им кто-то владел. И все-таки Эми его желала. А если он никогда на ней не женится? Стоит ли это того, чтобы оставаться старой девой? Неужели она желает Рики даже такой ценой? «Да, — подумала Эми. — Да. Да. Да. Да».
— Рики, я тебя люблю.
— Ага.
— Нет, ты должен ответить: «И я тебя люблю, Эми».
— И я тебя люблю, Эми.
Она прижала его к себе. «Да. Да. Да». Несколько месяцев назад она почувствовала бы себя иначе. Но теперь они с Рики были связаны. И даже если сейчас, в год Душителя, он может предложить ей лишь обаяние и крепкую спину, Эми скажет, что этого довольно. Ей казалось, что общественное настроение — истерия по поводу убийцы, эгоистичный, подлый, инстинктивный страх, который охватил всех вокруг, — имеет и свои плюсы. То, что происходило в Бостоне, несло с собой прозрение: Душитель показал людям, что в стаде спасения нет. Все уязвимы. Смерть может нанести удар внезапно, как пуля Освальда. Если это так… Да, да, да, она хочет Рики любой ценой.
— Ну же, пошли! Послушаем музыку, и ты развеселишься.
— Ладно, — ответила Эми.
Рики засуетился, кинулся искать ее пальто и сумочку, пока она не передумала. Потом взял фигурку Христа.
— Возьмем его с собой?
Эми покачала головой.
— Отличное прикрытие. — Рики снова бережно поставил фигурку на стол. — Знаешь, а я было на минутку подумал, что ты ко мне неравнодушна.
— Ошибаешься, — сказала она ему в спину.
