Эшли Дьюал - Одинокие души (СИ)
Когда первый парень, старше меня может года на два, прыгает с платформы к рельсам, и становится посередине, моё сердце останавливается. Я готова кричать от ужаса, но понимаю, что это не поможет: ни ему, ни мне.
Поезд совсем близко. Теперь я не только его слышу, я вижу его. Люди вокруг меня, одетые в черные куртки, черные джинсы, неожиданно начинают шевелиться. Они подходят ближе к платформе и выкрикивают слова в поддержку парню. Удивительно, что они не кричат: поскорей бы тебя сбил поезд, потому что всё именно к этому и идет.
Я прикрываю рукой рот, и дрожу, словно осиновый лист. Мне так страшно было лишь один раз: когда я проснулась и поняла, что потеряла целый год. Только если тогда паника была моральной, сейчас я ощущала её физически.
— Боишься? — неожиданно спрашивает меня Шрам и улыбается. — Испытание тебе не из легких досталось.
— Справлюсь как-нибудь и без твоих советов, — огрызаюсь я.
— Я в этом сомневаюсь.
Затем он оставляет меня одну, и подходит к толпе.
— Отходим все на шаг назад, — командует он и, расставив руки, отодвигает подростков ближе к центру. — Этот вокзал в нашем распоряжении, но я всё равно не хочу проблем.
Я недоуменно вскидываю бровь и нехотя подхожу к парню.
— Что значит, в нашем распоряжении?
— Стало интересно?
— Просто ответь, Шрам.
— Этот вокзал не рабочий. Он заброшен, как и парк, в котором мы обычно проводим время.
— Но как тогда здесь проезжает поезд?
— Я бы сказал, проезжает не поезд, а несколько вагонов. — Он вновь улыбается. — Не волнуйся. Управляет им один из наших.
— Значит, ли это, что он успеет затормозить, если что? — с надеждой спрашиваю я, и натыкаюсь на безумный взгляд парня.
— Нет, это абсолютно ничего не значит.
Мне опять страшно.
Я сжимаю пальцы в кулаки и вижу, как парень на рельсах закрывает глаза. Поезд совсем рядом. Я уже отчетливо вижу его силуэт, и не могу взять себя в руки. Звук становится всё громче, громче и громче, и когда во мне кровь вскипает, словно подогретое молоко, парень нагибается: готовится отпрыгнуть. Сто метров, девяносто, восемьдесят — люди орут, словно дикие. Одна девушка протягивает вперед руки, и кричит, что любит его.
Если бы любила, то не позволила бы совершать такое. Хотя, что я понимаю в любви?
Семьдесят, шестьдесят — я закрываю руками лицо, и слышу дикий рев поезда. Пятьдесят. Поток воздуха откидывает назад мои угольные волосы, и я испуганно отступаю в сторону, отказываясь открывать глаза.
Мне хочется плакать, хочется забиться в угол и не выходить оттуда.
Но вдруг я улавливаю радостный крик. Мои руки сами опускаются, глаза находят толпу, и я замечаю парня. Он довольный стоит рядом со своей девушкой, целует её, обнимает, крутит вокруг себя. Он справился, и он жив.
Я облегченно выдыхаю, и вдруг ощущаю чье-то прикосновение.
— Ты как? — я поднимаю глаза и вижу Киру. — Всё в порядке?
— Честно?
— Ладно, можешь не отвечать. — Блондинка едва заметно улыбается. Я благодарна ей за то, что она рядом. Почему-то мне кажется, что я смогла бы ей довериться. — Ты последняя?
— Да, Карина была шестой, так что…
— Отстой. Придется посмотреть на все результаты.
— Меня больше волнуют не цифры, — признаюсь я. — Как понять, когда нужно отпрыгивать? Как словить именно тот момент?
— Тут нет четкой инструкции. Просто прислушивайся к звуку. В какой-то момент он перестанет становиться громче. Это значит, что у тебя доля секунды, или… — она проводит пальцем по шее и округляет глаза. — Но лучше, конечно, не держаться до этого момента. Слишком большой риск, что отпрыгнуть ты не успеешь.
— Ясно. Хорошо. Спасибо.
— Прекрати так волноваться, — улыбается Кира. — Наша стая собрана для того, что получать удовольствие от жизни, от адреналина, который вскипает в крови. Мы здесь для того, чтобы побороть свои страхи, а не стать заикой.
— Но ведь люди умирают…. Это не игры!
— Умирают глупые гордецы, которые считают, что способны на большее, хотя не в состоянии даже перепрыгнуть через козла. Ну, или те, кто думают, словно рождены для нашей стаи…. Например, такие люди, как твоя сестра. Они долго не продерживаются, потому что забывают о своей небольшой слабости: смертности. Порой, их стремление доказать, что они способны на многое, доходит до абсурда. Так что я рада, что твоя сестра ушла. Ей бы пришлось сложно
— Ты отвела её к Леше? — вспоминаю я.
— Да, и он отвезет её к вам домой.
— Спасибо.
Когда я оглядываюсь, то понимаю, что осталось всего два человека. Когда успели пройти троя?!
Увидев мой озадаченный взгляд, Кира выдыхает.
— Две девушки отказались.
— А так можно?
— Да, но теперь они изгнаны. — Блондинка неуверенно пожимает плечами. — Не думаю, что им будет просто. Первое время наши парни запугивают тех, кто сдался и сбежал.
— Но зачем? — поражаюсь я. — Это их выбор. К чему такая дикость?
— Не знаю. Наверно, ради веселья…
— Ради веселья, — словно эхо, повторяю я. — Считаешь это нормальным? Издеваться над тем, кто оказался не таким смелым, как вы?
— Я считаю это абсурдом, — признается Кира, но затем искренне улыбается. — Но в чем тогда смысл «стаи», если попасть в неё может кто угодно? Остаются лишь избранные. Так что это наша собственная версия естественного отбора.
— Вы не Боги, чтобы создавать собственную версию.
— Но Бог тут не причем. Виной всему существа, животные, люди: они решают, кто останется жить, а кто погибнет. Дело в их жестокости, в их силе, в их мудрости.
— Но сила не всем дана! — с вызовом восклицаю я. — Не каждый способен уложить Шрама или того парня, который избил меня!
— Умоляю тебя, — усмехается блондинка. — При чем тут кулаки и зубы? Оглянись. Побеждают не безмозглые силачи. Умные не умирают, Лия. Умные управляют нами.
Я делаю так, как просит меня Кира: оглядываюсь, и вдруг понимаю, что она говорит правду. Стаей управляет Шрам, но кто сказал, что он самый сильный? Всё чаще в нашей жизни побеждают ум или деньги. Так как здесь нет места бумажным купюрам, балом правят мозги. Похвально. Правда, мало утешает.
— Объясни мне, что хорошего несут ваши испытания? — Медленно начинаю я, и серьёзно смотрю на Киру. — В чем смысл рисковать своей жизнью? Ведь здесь нет выигрыша, нет награды. К чему столько усилий, если единственное, что у тебя остается это отеки, гематомы или шрамы?
— Победа над самим собой — вот главная награда. Мы мыслим не так, как обычные люди, Лия. Неужели ты согласна провести всю свою жизнь, сидя на диване? — Блондинка пожимаем плечами. — Я знаю огромное количество людей, которые ходят в школу, делают уроки, помогают родителям, увлекаются садоводством и посещают дополнительные кружки. Затем они поступают в институт, находят себе мужа или жену, рожают детей, работают, стареют и умирают…
Я недоуменно хмурюсь.
— Как тебе, а? — с сарказмом спрашивает Кира. — Устраивает такая судьба? Ничего интересного, ничего захватывающего.
— Но они хотя бы не становятся калеками.
— Да, они не калеки. Они потенциальные мертвецы. Существовать и жить — разные вещи, и им вряд ли понять нас: свободных людей.
— Но что если сегодняшний день окажется последним? — дрожащим голосом восклицаю я и раскидываю руки в стороны. — Что если завтра — уже не будет?
— Вспомни наше главное правило, Лия. — Кира снимает с меня куртку, хотя на улице достаточно холодно. Затем подкатывает мне рукава и аккуратно кладет на плечи горячие ладони. — Свобода, бесстрашие и самоотверженность.
— Зачем я сняла куртку? — я сбилась с мысли, и мне вновь стало страшно.
— Так двигаться проще.
— Ага. Ну да. — Я опускаю глаза на свои руки и вижу татуировку на запястье. Дабл ю. Не помню, как сделала её. Видимо, это тайна, исчезнувшего года. — Значит, отпрыгнуть, когда пойму, что звук не становится громче.
— Лучше за несколько секунд до этого, — напоминает Кира. — Будь смелой.
Я киваю, и вижу таблицу в руках у низкой девушки. В ней написаны имена, а напротив них — метры. Итак, Дмитрий, первый парень, — 42 метра, затем две зачеркнутые полосы. Ниже, Константин — 36 метров. Денис — 49 метров.
— О Господи, — выдыхаю я. — 36 метров? — я практически выкрикиваю этот вопрос и смотрю на рыжего парня. Он низкий, неприметный, страшный, хилый, но он лучше всех. Мне становится не по себе, я вновь поворачиваюсь к Кире. — Такое чувство, что я совершаю самую огромную ошибку в своей жизни!
— Ты делаешь это ради сестры, — напоминает мне блондинка и, улыбаясь, кивает в сторону рельс. — Пора.
Мое сердце падает вместе с руками.
Неожиданно ко мне подходит Шрам и снисходительно хмурится.
— Придется постараться, — заключает он. — Сегодня новички показали себя лучше обычного.
