Роберт Маккаммон - Всадник авангарда
— Это просто чудо, — сказал Мэтью.
— Она просто чудо, — поправил Ефрем.
Он обнял девушку за плечи, она его за талию, и Мэтью почувствовал, что ему хочется прямо сейчас обнять ящик с винными бутылками и выпить за все добрые дела, за добрую удачу, за добрую надежду и любовь.
Ефрем извинился перед Опал и отошел на минутку, чтобы проводить Мэтью обратно на Квин-стрит.
— Послушай, — сказал он тихо, хотя на улице не было никакой толпы. — Я про Берри.
— А что такое?
— Я исчезаю из ее пейзажа. Ну да, я понимаю, что она строила какие-то планы на мой счет. Но Мэтью, я же не могу ухаживать за двумя дамами сразу!
— Естественно, — согласился Мэтью. — Это было бы некрасиво.
— Вот! Именно. Так что… если она про меня спросит, или скажет… кто-то ей должен сообщить, что мы с Опал настроены серьезно. Ты не мог бы это сделать?
— Серьезно настроены? — Мэтью не ждал объяснений и не нуждался в них. — Да, я готов взять на себя эту работу — сказать ей, если спросит.
— Спасибо! — Настала очередь Ефрема хлопнуть Мэтью по плечу.
— Боже мой, не правда ли — это чудесно?
— Что именно?
Ефрем посмотрел на Мэтью, как на чудного пришельца из другого мира.
— Быть живым! — У него на губах играла улыбка, широкая и пьяно-радостная. — Она меня ждет, и мы идем к Деверику пить кофе. В «Галопе» будешь? Тогда скоро увидимся.
— Да, скоро, — пообещал Мэтью с улыбкой, которая не была ни широкой, ни пьяно-радостной, но зато столь же искренней, и друзья, решившие, что быть живыми чудесно, пошли каждый своим путем.
Глава тридцать четвертая
Пока они сидели у Салли Алмонд и ждали человека, который должен был вот-вот появиться, Мэтью просматривал доску, где были написаны мелом сегодняшние блюда. Два рыбных, одно куриное, одно говяжье и одно свиное. Первое из рыбных блюд его заинтересовало, но он решил сперва допить бокал красного вина и поразмыслить, а потом уже заказывать.
— За всех присутствующих, — провозгласил Хадсон, поднимая бокал.
Мэтью в ответ поднял свой, как и Минкс Капер. Они выпили и стали слушать, как бродячая артистка страстным голосом поет «Не торопитесь, девушки мая», аккомпанируя себе на мандоре.
И действительно, торопиться им не надо было. Шла последняя неделя мая, что и навело на мысль заказать именно эту песню. Утром прошел дождь, но земле он был необходим.
Все в Нью-Йорке шло своим чередом — то есть в любой момент можно было ожидать чего угодно: от группы индейцев, крадущихся по Бродвею, до сломанной телеги с разбежавшимися кабанами и веселой погоней за ними по всей Уолл-стрит.
Мэтью был выбрит.
Он приобрел у Ефрема новый костюм сливочного цвета, да еще темно-коричневый жилет. На ногах у него были новые коричневые ботинки, под костюмом — накрахмаленная рубашка. Он надел все самое лучшее ради особы, которая должна была появиться, как было сказано в ее письме, в половине восьмого.
Согласно висящим в таверне часам, ровно через восемь минут.
— Еще тост? — предложил Хадсон, на сей раз с проказливым огоньком в глазах. Подождал, пока поднялись стаканы. — За тех, кто пробовал на вкус грозди преступления, и решил, что они горьки.
Минкс выпила и с шумом поставила стакан на стол.
— Но иногда, — заметила она, — самые горькие грозди дают самое сладкое вино.
— Да-да. Но сладким вином можно отравиться так же, как и горьким.
— Верно. Но то, что для меня сладко, для вас может оказаться горьким.
— А то, что вы считаете ядом, может для меня быть удовольствием.
— Джентльмен и леди, не заткнетесь ли вы, ради Бога? — спросил Мэтью.
Они прекратили пикировку, будто внезапно вспомнили о его присутствии. Минкс переменила позу, лицо ее было безмятежно, однако Мэтью понимал, что все это напускное — девушка нервничала.
Для леди Каттер это был судьбоносный вечер. Она купила себе право на него, когда помогла Мэтью на Маятнике. На самый первый вечер оставшейся ей жизни. Часы неумолимо тикали, и Мэтью заметил, что Минкс не сводит глаз со стрелок. Она выпила еще, не ожидая тоста.
— Прекрасно, мистер Корбетт, — сказал лорд Корнбери в апрельское утро на третий день после возвращения Мэтью. — Прошу вас, начинайте.
И Мэтью начал. Губернатору в зеленом платье, верховному констеблю в лиловом костюме и генеральному прокурору в обычной одежде он рассказал все, что намеревался рассказать, от начала и до конца. Конечно, он упомянул колбасы миссис Такк, и прокурор Байнс, извинившись, выбежал из кабинета. Они с женой очень любили этот мясной продукт.
Мэтью поведал о фальшивых Мэллори, о Сирки, о бомбах, взорванных от его имени, о похищении Берри, о поездке на остров Маятник, о фабрике «Цимбелина»… короче, рассказал все.
А так же все, что он знал о профессоре Фелле, и добавил, что профессор удрал на судне с названием «Месть Темпля», предложив послать властям в Лондоне письмо, чтобы корабль немедленно начали искать.
Закончив, Мэтью попросил стакан воды. Надо отдать должное Лиллехорну — он вышел и вскоре вернулся со стаканом и кувшином, полным свежей воды из ближайшего колодца. Потом Лиллехорн сел на свое место, и они с лордом Корнбери обменялись долгим, почти минутным взглядом, будто спрашивая друг друга, верят ли они тому, что сейчас услышали.
— Благодарю вас, мистер Корбетт, — сказал наконец ледиподобный лорд. Похоже, ему не хотелось поднимать от стола подведенных зелеными тенями глаз. — Вы свободны.
Мэтью встал.
— Вы могли бы послать письмо с просьбой провести расследование по поводу Фредерика Нэша. И менялы Эндрю Хальверстона.
— Да. Спасибо, ваше мнение будет учтено.
— Мне кажется, это жизненно важно, джентльмены. — Он очень легко произнес эти слова. — Где-то в Лондоне есть склад, который может все еще быть набит «Цимбелином». Профессор мог не оставить своих планов продать его иностранной армии, или же заронить в него искру, что сровняет с землей все дома вокруг, и убитых будет мно…
— Ваше мнение будет учтено, — перебил Корнбери. — Благодарим вас за ваше присутствие и за потраченное время. Вы свободны.
Мэтью взглянул на Лиллехорна в поисках хоть какой-то поддержки.
— Вы свободны, — повторил верховный констебль.
Берри ждала его рядом с особняком губернатора, под тенистым дубом — на случай, если понадобится ее свидетельство.
— Они тебе не поверили? — спросила она по дороге к Бродвею.
Сегодня девушка была просто фестивалем красок — ходячий букет апрельских расцветок, от розовых чулок до темно-фиолетового платья с красной лентой на белой соломенной шляпе с желтыми бутонами роз.
— Думаю, что поверили. Просто они ошарашены, и не знают, что со всем этим делать. — Он устало посмотрел на нее. — Думаю, что не желают ввязываться в эти дела.
— Но это же… — Берри нахмурилась. — Это же совсем не в духе нашего города!
— Согласен. Но теперь, когда они в курсе всех событий, окончательное решение зависит только от них.
Он отступил в сторону, пропуская пару волов, влекущих подводу с бревнами, тоже направляющихся на Бродвей. Здесь, близ церкви Троицы, кареты и телеги ехали очень плотно. При таком движении скоро понадобится его как-то регулировать. Только вчера столкнулись возница телеги бочек со смолой и уличный разносчик, толкающий тележку с париками. В результате выяснилось, что парики со смолой не сочетаются. И с мостовой смола тоже удаляется не очень-то легко.
— Куда ты направляешься? — спросил Мэтью по пути.
— Я с тобой.
— Ладно. Только сейчас… у меня встреча с Минкс Каттер. Я ее устроил в пансионе Анны Хилтон. Знаешь, на Гарден-стрит?
— Знаю.
— Я о ней забочусь, — сказал Мэтью и тут же прикусил язык, досадуя на свою глупость. — То есть опекаю. — Опять не так. — Чтобы она не покидала города.
— А куда ей ехать?
— Не знаю, но хочу, чтобы она никуда не уезжала.
— Зачем?
— Должен прибыть один человек, — ответил Мэтью, — которому, думаю, захочется с ней встретиться. На самом деле это важно — чтобы они встретились.
— О ком ты?
В сегодняшний майский вечер часы в таверне Салли Алмонд показывали, что до половины восьмого осталось две минуты. Мэтью повернулся к двери, чтобы не пропустить появления той, что ждал с таким нетерпением.
— Не суетись, она придет, — сказал Хадсон. — Закажу еще бутылку. Все согласны?
— Я — вполне.
Сказано было с такой уверенностью, будто она десять таких, как Грейтхауз, может перепить по очереди.
В то апрельское утро на Бродвее Берри помолчала несколько секунд, обдумывая его интерес к Минкс Каттер. А потом задала тот самый вопрос, которого ждал Мэтью:
— Ты к ней неравнодушен?
— К кому?
— Сам знаешь. Эта Каттер. Ты неравнодушен к ней?
