Лев Пучков - Джихад по-Русски
— А теперь, хлопцы, держите меня, — прояснившись ликом, буркнул Антон, включая рацию. — Абрикос — Первому.
— Объект? — опустив перекличку, сразу спросил полковник.
— С нами, — ответил Антон. — Все в порядке. Цел-невредим. Может общаться — английский знает.
— Ну, слава яйцам! — с невероятным облегчением воскликнул полковник. — Молодцы! Какие же вы все-таки молодцы… Вы уже идете?
— Нет, мы едем. — Антон повернул рацию в сторону урчащих машин — Сало и Барин гоняли моторы, проверяя, не повреждены ли двигатели. — С объектом. А вы выдвигайтесь на первую позицию — через двадцать минут вы мне будете нужны в качестве снайпера.
— Не понял?! — в голосе полковника сквозило безразмерное удивление. — Они что там — наркоту везли?! Ты ширнулся, что ли?
— У вас как со слухом, Абрикос? — ровным тоном поинтересовался Антон. — Я же сказал — через двадцать минут вы мне будете нужны в качестве снайпера. Первая позиция. Берете жилой сектор. Там от силы пять человек. Как начнется — глушите всех, кто вылезет наружу. У вас прекрасная позиция, отличное оружие — я на вас надеюсь. Вопросы?
— Ты совсем навернулся… — севшим голосом всхлипнул полковник. — Это все из-за бабы?
— Из-за нее, родимой, — угрюмо подтвердил Антон. — Если вы из вредности ее хлопнете — не прощу… Как понял?
— Понял, мать твою! — голос полковника дрожал от ярости. — Все я понял! Ты… Ты же всех нас подставляешь!!! Ты о парнях подумал?!
— Парни не возражают. Все, отключаюсь, — Антон быстро щелкнул тумблером, чтобы не дать полковнику высказаться, и пошел помогать соратникам…
На перевал их пустили беспрепятственно — видимо, пялились в бинокль минут десять, пока поднимались, разглядели знакомые номера.
Посмотреть, что случилось с джипами, вылезли все четверо стражей, побросав пулеметные гнезда. Схватка была мгновенной и более напоминала тривиальное заказное убийство: бесшумный залп с обоих бортов, безобразное чмоканье ворвавшихся в тела пуль, сретушированное работающими двигателями, — и четыре трупа, рухнувшие на грязный снег.
Рассредоточившись по обеим сторонам дороги, приставными шагами двинулись к лагерю — Мо оставили с арабом.
— Сволочь ты, дядь Толь, — с горечью пробормотал Антон, прислушиваясь к странной тишине в лагере — характерными звуками скрытой работы ночного снайпера здесь даже и не пахло. Не визжал никто, не стонал, заходясь от боли, не палил предсмертно в небо. — Саботажник фуев!
Спустя пять минут выяснилось, что Антон несколько погорячился, обвиняя шефа в манкировании служебными обязанностями. Да, не хотел этого полковник, всем сердцем противился, но… так уж был устроен: если брался за какую-то работу, то делал ее от и до без сучка и задоринки…
Два трупа обнаружили у домика для бойцов. Оба обращены головами к перевалу, лежат на животе. Как и следовало ожидать, выскочили посмотреть, кто там прется в такой неурочный час. На пятачке у зинданов валялся третий, уткнувшись простреленной башкой в столб навеса. Больше на улице никого не было.
Полковник сидел на крылечке командирского домика и нервно курил. Завидев Антона, подскочил, дурашливо приложил руку к голове, сортирным голосом отрапортовал:
— Ваше приказание выполнено! Дама на месте! Четверо «двухсотых», один пленный, девять бойцов сучат копытами от нетерпения влиться в наши ряды, — полковник кивнул в сторону зинданов. — Так что транспорт вы кстати пригнали. Другие распоряжения будут?
— Не обижайтесь, дядь Толь, — виновато сказал Антон. — Простите засранца — ситуация так сложилась. Больше не буду.
— А больше и не надо, — меняя тон, буркнул полковник и кивнул Барину:
— Пошли, поможем девчонке…
В домике командира было скверно. Жарко натоплено, острая вонь свежего пороха и крови, стоны какие-то невнятные, керосинка тускловато чадит, придавая и без того зловещему зрелищу какую-то мистическую окраску. Справа от входа, в большой черной луже, лежал навзничь юный Мамад. В углу утробно скулил голый Руслан Умаев С простреленным бедром и скрученными за спиной руками. На кровати, скрючившись, как эмбрион, и тихонько подвывая, лежала нагая Ирина — грязная простыня под ней была сплошь испещрена свежими кровавыми пятнами.
— Ох ты ж, ублюдок ты вафельный!!! — разобравшись в ситуации, тихо процедил Антон и тотчас же прицелился из автомата в пах раненому Руслану. — Вот тут вы маленько промазали, дядь Толь. Тут надо было чуток повыше брать… Чего вы!
Это неудавшийся стерилизатор воскликнул от возмущения — Шведов, прикрыв собой Руслана, отвел ствол Антона в сторону.
— Мы его по-другому используем, — вкрадчиво сказал полковник, подмигивая соратнику.
— А! — озарился Антон. — Ну, конечно! Мы его Мо отдадим. Оч-чень хорошая мысль!
— Мы его вообще трогать не будем. И даже слегка полечим, — сказал полковник и, упреждая негодование младшего товарища, пояснил:
— Я про этого козлика кое-что знаю, Сыченок. Не торопись, он нам очень даже пригодится…
Глава 7
В расчете…
…Кто роет яму, тот упадет в нее, и кто покатит вверх камень, к тому он воротится…
Соломон МудрыйВ начале марта в прессе и на телевидении появились сообщения о групповом побеге наших военных из чеченского плена. Версии об обстоятельствах сего геройского поступка поступали самые противоречивые, а сами герои, якобы ухайдокавшие целую банду и проломившие грудью себе дорогу через всю Ичкерию, отказывались от интервью либо скупо сообщали: сидели, надоело, всех подряд завалили и удрали. И отстаньте — ну вас в задницу. Нашлись умные товарищи, которые объяснили широкой публике: после длительного пребывания в плену психика молодых людей претерпевает необратимые изменения, они становятся нелюдимыми, угрюмыми, раздражительными, и чтобы провести полноценный курс психореабилитации, необходимо довольно длительное время. Так что — в самом деле — отстаньте.
— Орлы! — радостно потирал ладоши полковник Шведов. — Соколы! Не перевелись еще богатыри на Руси…
Ирине понадобилось что-то около двух недель, чтобы более-менее встать на ноги. Примерно столько же времени занял процесс переговоров с Лечи Умаевым — главой «Концерна» — на предмет равноценного обмена по принципу «голова на голову». Собственно, сами переговоры длились минут пять.
— Или ты его вытаскиваешь и полноценно отмазываешь от статьи, или мы пришлем тебе труп брата, — сразу поставил условие Шведов. И Лечи, не раздумывая, согласился.
А две недели понадобились, чтобы повернуть подмазанную следственную машину вспять и затем решить все премудрости с обменом.
Ирина к переговорам никакого интереса не проявляла — она проходила курс лечения в загородной резиденции своей подружки Вики и вообще ни с кем не желала общаться. Единственно, что она сказала Назаряну, который добровольно и бескорыстно оказывал Шведову всестороннюю помощь в подготовке обмена:
— Я хотела бы присутствовать при этом сама. И чтобы там обязательно был Ибрагим…
Сказано — сделано. Шведов звякнул Лечи, поставил еще одно условие — хочу Ибрагима. Тот выразил свое недоумение, но тут же был полковником одернут со всей суровостью: а сейчас не ты командуешь парадом, козлик, твоя задача — согласно головой кивать и все время говорить «да».
Обмен назначили на вторую субботу марта — как раз накануне, в пятницу, должны были освободить Александра Евгеньевича. Тут разлюбезный душка Назарян чуть было не подложил полковнику здоровенную свиноматку — и не по злому умыслу, разумеется, а сугубо из благих побуждений. В день освобождения он с Васей Петровым и его гвардией подкрался к СИЗО, устроил засаду и попытался свежевызволенного из узилища Александра Евгеньевича перехватить. Полковника об этом не предупредил — хотел сюрприз сделать и заодно показать себя: вы, мол, недотепы, тут мучились, напрягались, добывая материал для обмена, а мы — р-р-раз! И одним махом все решили.
Ну и не получилось, разумеется, ничего: супостаты не дураки, всю эту нездоровую возню вокруг СИЗО отследили вовремя и изъяли Александра Евгеньевича каким-то другим путем. А Лечи, когда Шведов ему позвонил, чтобы окончательно обговорить детали обмена, насмешливо попенял полковнику: дурью маетесь, мол, ребячеством страдаете. Несерьезные вы люди.
Полковнику было очень неудобно — за такие шалости он Назаряна нелицеприятно отчитал и пригрозил вообще отказаться от его услуг.
Все это время команда проживала в Балашихе, где каждый из санитаров ЗОНЫ имел целую кучу боевых братьев, как находящихся на службе Родине, так и пославших ее к известной матери (службу, разумеется, а не Родину; Родина, дорогие мои, — это святое!) и пробавлявшихся теперь на вольных хлебах. В этом районе наши парни чувствовали себя относительно комфортно — почти как дома. Приютил их в своей скромной усадьбе бывший сослуживец Антона, а ныне майор милиции Серега Обеснюк, который гарантировал полную безопасность пребывания и моментальное поступление информации, если вдруг кто-то начнет преступно интересоваться, чем это здесь занимаются такие загадочные молодые люди с суровыми лицами. Этот же Обеснюк помог в выборе фиктивного места обмена и подготовке основной позиции — занимаясь не первый год оперативной работой, он знал в Балашихе все ходы и выходы.
