Джеффри Дивер - Исчезнувший
— Мама! — ласково сказала Кара.
Ее мать улыбнулась какому-то своему воспоминанию и покачала головой.
— Корабль… В общем, предприятие оказалось очень удачным. И все удивлялись, потому что никогда не считали Тома умным. — Глаза матери оживились. — Но знаешь, что он обычно говорил им?
— Что, мама?
— Дурак по-дурацки и поступает.
— Хорошее выражение, — прошептала Кара.
— О, он понравился бы тебе, Дженни. Знаешь, как-то раз Том даже встречался с президентом США. И играл в пинг-понг в Китае.
Не замечая того, что Кара тихо плачет, старая женщина продолжала рассказывать ей «Форест гамп» — фильм, который только что видела по телевизору. Дядю Кары на самом деле звали Гил, но в фантазиях ее матери он стал Томом — очевидно, потому, что в фильме снимался Том Хэнкс. Сама Кара превратилась в Дженни — подружку Фореста.
«Нет, нет, нет, — в отчаянии думала Кара, — я все равно не успела бы».
Душа матери пришла и ушла, оставив вместо себя иллюзию.
Рассказ старой женщины перепрыгивал с одной темы на другую: добыча креветок в Мексиканском заливе сменялась ловлей тунца в Северной Атлантике, после чего ее брат, в смокинге, вдруг начинал играть на скрипке на палубе тонущего океанского лайнера. Образы из книг и фильмов переплетались с реальными воспоминаниями. Вскоре «дядя» Кары исчез — как и всякая связь с реальностью, — и рассказ стал безжизненным и скучным.
— Это где-то снаружи, — сказала под конец старая женщина. — Я знаю, что это там. — И закрыла глаза.
Кара сидела возле матери, пока та не уснула. Но ведь мать все-таки приходила в сознание, думала она, иначе Джейнин не стала бы звонить.
А если это случилось один раз, то может повториться снова.
Наконец Кара вышла в темный коридор, размышляя о том, что при всех ее талантах ей недостает главного: она не может перенести мать в то место, где сердца́ до самого последнего дня горят пламенем любви. Где каждая глава семейной истории сохраняется в памяти. И где пропасть между родными людьми — не более чем эффект, непродолжительная иллюзия.
Глава 49
Глава Дивизиона патрульной службы Джеральд Марлоу, мужчина с густыми кудрявыми волосами, отличался большой осмотрительностью. Эта черта развилась в нем за двадцать лет работы «на земле» и особенно укрепилась за пятнадцать лет еще более опасной службы — во главе патрульных.
Стоя перед ним в это утро почти что по стойке «смирно», Амелия Сакс мучилась от привычной боли в суставах. Кабинет Марлоу находился в угловой части Большого дома — Полицейская площадь, один.
— Садитесь, офицер! — Марлоу оторвал взгляд от папки с бумагами. — Прошу прощения. Садитесь… Итак, вы дочь Германа Сакса.
После слова «итак» Амелия уловила небольшую паузу. Уж не хотел ли он добавить «детка»?
— Да.
— Я был на похоронах.
— Я помню.
— Хорошие были похороны. — Если похороны бывают хорошими. — Ладно, офицер. — Марлоу не отрывал от нее глаз. — Скажу прямо — у вас наметились кое-какие неприятности.
Это поразило Амелию как удар грома.
— Прошу прощения, сэр?
— Место происшествия у реки Гарлем, в субботу, когда машина упала в воду. Это вы осматривали его?
Когда угнанная Кудесником «мазда» уничтожила хибару наркомана Карлоса и отправилась в свободное плавание.
— Да, я.
— Вы там кого-то взяли под арест, — продолжал Марлоу.
— Ах вот оно что! Нет, не совсем так. Этот тип зашел за ограждающую ленту и начал возиться внутри оцепления. Я приказала вывести и задержать его.
— Задержать, арестовать! В любом случае он какое-то время провел в заключении.
— Конечно. Мне же нужно было от него избавиться, удалить с места происшествия.
Сакс начала понимать, что к чему. Какой-то скандальный гражданин пожаловался на нее. Такое случается каждый день, и никто не обращает внимания на подобную чепуху. Она стала успокаиваться.
— Так вот, этого типа звали Виктор Рамос.
— Ну да, он так мне и сказал.
— Конгрессмен Виктор Рамос. — Амелия вновь напряглась. Капитан развернул лежавшую перед ним нью-йоркскую «Дейли ньюс». — Посмотрим, посмотрим. А, вот оно! — Он показал ей разворот с большой фотографией человека в наручниках. Заголовок гласил: «ТАЙМ-АУТ ДЛЯ ВИКТОРА». — Вы приказали офицерам устроить ему тайм-аут?
— Он…
— Приказали или нет?
— Думаю, да, сэр.
— Он заявил, что ищет оставшихся в живых.
— Оставшихся в живых? — засмеялась Сакс. — Это была крошечная хибара, которую зацепила машина преступника, съезжая в реку. Часть стены обрушилась и…
— Вы слишком горячитесь, офицер.
— …и открылся вид на мешок с пустыми бутылками. Больше никакого ущерба нанесено не было. Медики проверили хижину, и я изолировала ее. Единственные живые существа, оставшиеся там, — это вши.
— М-да, — Марлоу раздражала ее горячность. — По его словам, он хотел убедиться, что жильцы не пострадали.
— Домовладельцы, — иронически уточнила Сакс, — вышли оттуда сами. Никто не был ранен. Хотя один из них позднее получил синяк, оказывая сопротивление при аресте.
— Аресте?
— Он попытался стянуть у пожарника фонарик, а потом помочился на него.
— О Господи…
— Ничуть не пострадавшие обкурившиеся мерзавцы, — пояснила Сакс. — Именно об этих гражданах и беспокоился Рамос?
Лицо капитана выразило сочувствие, но тут же вновь стало бюрократически бесстрастным.
— Вы уверены, что Рамос уничтожил какие-то вещественные доказательства, которые облегчили бы поимку преступника?
— Это не имеет значения, сэр. Тут важна процедура. — Амелия очень старалась сохранять спокойствие, поскольку Марлоу был начальником начальника ее начальника.
— Давайте по существу, офицер Сакс! — И он повторил свой вопрос: — Вы уверены, что пострадали какие-то вещественные доказательства?
Она вздохнула:
— Нет.
— Таким образом, появление Рамоса на месте происшествия не относилось к делу.
— Я…
— Относилось или нет?
— Нет, сэр. Мы преследовали убийцу полицейского, капитан. Неужели это ничего не значит? — с горечью спросила Сакс.
— Для меня значит, для многих других тоже. А для Рамоса — нет.
Она кивнула.
— Так о каких же громах и молниях мы говорим?
— Там были телевизионные съемочные группы, офицер. Вы смотрели вечером новости?
Нет, подумала Амелия, потому что была очень занята, преследуя преступника. Но вслух сказала:
— Никак нет, сэр.
— Ну так вот, Рамос был героем дня. Показывали, как его уводят в наручниках.
— Вы прекрасно понимаете, в чем состояла единственная причина его появления на месте происшествия: Рамос хотел показать, как рискует своей поганой жизнью ради спасения пострадавших. Что, он собирается скоро переизбираться? — Подтвердив подобное замечание, можно досрочно уйти на пенсию. Или остаться без нее. Марлоу ничего не ответил. — Каков же…
— Итог? — Марлоу поджал губы. — Сожалею, офицер, но вы провалились. Рамос собрал о вас информацию и узнал об экзаменах на звание сержанта. Он потянул за ниточки и завалил вас.
— Что сделал?
— Завалил. Договорился с теми, кто принимал экзамены.
— У меня же третий результат за всю историю службы! — с горьким смехом заметила Сакс. — Разве это не так?
— Да, на устных и письменных экзаменах. Но вам ведь нужно еще пройти итоговые учения.
— Я хорошо с ними справилась.
— Предварительные результаты были хорошими. Но в окончательном отчете — полный провал.
— Невероятно! Что же случилось?
— Один из офицеров не пропустил вас.
— Не пропустил? Но я… — И тут Сакс вспомнила красавчика полицейского с дробовиком, вылезавшего из-за мусорного бака. Того, которого она осадила.
Бац, бац…
— Тут сказано, что вы «не выразили должного уважения к старшему по званию», — прочитал капитан. — «Сакс также проявила пренебрежительное отношение к равным по званию, что привело к возникновению угрожающей ситуации».
— Значит, Рамос нашел того, кто желал подставить меня, и приписал ему эти слова. Простите, капитан, но неужели вы действительно считаете, что уличный коп может так выразиться? «Угрожающей ситуации»! — «Как же больно, Стрелок!» — подумала она, мысленно обращаясь к своему отцу. — Что там еще, сэр? — спросила Сакс у Марлоу. — Ведь есть же что-то еще, не так ли?
Капитан выдержал ее взгляд.
— Да, офицер. Есть. Боюсь, это самое худшее. — «Послушаем, Стрелок, что же может быть еще хуже». — Рамос добивается вашего увольнения.
— Увольнения? Вот оно что!
— Он требует провести дознание.
— Мстительный… — Слово «козел» Амелия так и не произнесла, поскольку взгляд Марлоу напомнил ей о том, что от этого в первую очередь пострадает именно она.
