Том Вуд - Киллер
– Да, сэр, – кивнул Сайкс.
– А его слово весомее вашего.
Мысль о том, что Фергусон выйдет чистеньким, заставила кровь Сайкса вскипеть, но слова его прозвучали не гневно, а жалко.
– Это несправедливо…
– Справедливо или нет, но дело обстоит именно так. А значит, нам нужно действовать продуманно, верно?
Сайкс все еще не понимал.
– Фергусон ничего не должен узнать ни о случившемся, ни о том, что вы мне все рассказали. Поэтому я хочу, чтобы вы вели себя, как обычно, и выполняли все распоряжения Фергусона, но при этом записывали их.
Проктер встал и оперся ладонями о стол.
– Мне нужны доказательства, достаточные для того, чтобы очень крепко повязать Фергусона, дабы он не смог выпутаться. Мне нужно, чтобы дело против Фергусона было настолько громким, что замолчать его будет невозможно. Народ должен знать, что произошло.
Сайкс начал понимать. Проктер очень хотел не дать замять дело.
– И если Фергусона удастся привлечь к ответственности, я смогу забыть обо всех неосторожных поступках, которые вы совершили, – продолжал Проктер. – И не забуду людей, которые помогут в этом деле. Но я не хочу принуждать вас делать что-либо, чего вы не хотите делать.
Сайкс выпрямил спину, понимая, что он уже мог бы собрать более чем достаточно доказательств, чтобы угробить Фергусона. Это было бы здорово. Сайкс внутренне улыбнулся. Он знал, на что способен этот ловкий пройдоха Проктер. Он станет крестоносцем, который очистит ЦРУ от коррупции, покажет, что один из героев организации насквозь прогнил. Такой успех откроет ему путь наверх, и уже в ближайшие годы он сможет достичь поста директора. А что потом? Несомненно, Проктер мечтал о большем. И если он, Сайкс, сохранит присущую ему ловкость, он тоже пойдет вверх. У него был план.
– Я хочу исправить положение, – сказал он. И он действительно хотел этого.
Проктер улыбнулся.
– Отлично.
13:13 ЕАТ
Проктер вошел в номер Альвареса, и тот закрыл за ним дверь. Номер и так был невелик, а Проктер занял столько места, что он стал просто тесным.
– Как вы себя чувствуете, Антонио?
Альварес поднял раненую руку, насколько позволила боль. Он принял несколько таблеток, которые значительно ослабили ее.
– Мне сообщили, что вы хорошо идете на поправку, – сказал Проктер.
– Надеюсь не быть похороненным в обозримом будущем.
– Знаете, сколько крови вы потеряли?
Альварес покачал головой:
– Нет, но уверен, что теперь я наполовину африканец.
Одной рукой он отодвинул в сторону сумку и сел на край односпальной кровати номера. Сумка была небольшой, и в ней лежали только кое-какое белье и немногие личные вещи Альвареса. То, что на нем было надето сейчас, было куплено для него, пока он лежал на больничной койке. В столицу его доставили на посольском вертолете и предоставили ему номер в отеле, чтобы он мог отдохнуть.
– Вам повезло, что дело не обернулось гораздо хуже, – сказал Проктер. Тон его стал намного серьезнее. – Помчаться в одиночку в такое путешествие. О чем вы думали?
– У меня не было времени думать.
Проктер нахмурился:
– Как офицеру ЦРУ вам следовало бы ответить иначе.
– Я напичкан обезболивающими.
Проктер улыбнулся:
– Ладно, проехали.
Альварес ничего не сказал, потянулся к прикроватной тумбочке и взял бутылку минеральной воды. Он переложил ее в правую руку, чтобы левой отвернуть колпачок, но бутылка запотела и была слишком скользкой для ослабевших пальцев раненой руки.
Проктер подошел ближе и сказал:
– Позвольте помочь вам.
– Я сам.
Альварес прижал бутылку к груди и с этой дополнительной поддержкой сумел открыть ее. Отпив маленький глоток, он поставил ее на место.
– Не так уж и хотелось пить?
– Пожалуй.
– Часть моего «я» очень хочет наорать на вас за неподчинение моим приказам, – сказал Проктер.
– Так в чем же дело?
– Потому что я не уверен, что это – не чисто личные эмоции. В конце концов, вы проделали хорошую, хотя и необычную работу.
– Но мы же не получили ракеты.
– После того как Озолс был убит, а флешка похищена, у нас и не было шансов получить их. Это было безнадежное дело, что бы ни говорила Чеймберз.
Альварес потер плечо.
Проктер продолжил:
– Вы не дали им попасть в нежелательные руки, а это важнее всего.
– Статус-кво сохранилось?
– Такова наша работа.
– А что с Фергусоном и Сайксом?
– Сайкс пришел с повинной. Он пошел на сделку и помогает нам в деле против Фергусона.
– Когда же Фергусон узнает хорошие новости?
Проктер немного помедлил с ответом.
– Тут потребуются некоторые формальности. Но не сомневайтесь, свое он получит сполна.
Проктер потянулся за бутылкой.
– Не возражаете?
Альварес покачал головой, и Проктер сделал большой глоток.
– И не вздумайте опять действовать самостоятельно, – сказал Проктер, завинтив колпачок. – Второй раз я не буду столь снисходителен.
– А если я захочу?
Проктер внимательно посмотрел на Альвареса:
– А вы хотите?
Альварес немного подумал, а потом покачал головой:
– Нет, одного раза было достаточно.
– Отлично. Какое-то время вам придется поработать за столом. Отчасти потому, что вам нужно время, чтобы прийти в норму, а отчасти потому, что хочу показать, что наложил на вас взыскание. У управления нет времени на авантюристов.
Альварес кивнул.
– Когда ваш рейс домой?
Альварес посмотрел на часы.
– Скоро.
– Не опоздайте.
– Постараюсь.
– Что собираетесь делать дома?
– Как обычно. Поесть барбекю, заняться личными делами, повидать ребенка.
– Звучит прекрасно, – сказал Проктер.
Москва, РоссияСреда
14:11 MSK
Полковник Анискович шел по коридору штаб-квартиры СВР и видел, сдерживая злость, что его поврежденное лицо привлекает больше взглядов, чем привлекало тогда, когда было красивым. Секретарша Прудникова, которая раньше смотрела на него с бесстыдным вожделением, отвела взгляд, когда он подошел к ее столу. Он ждал, пока она доложит по внутреннему телефону о его приходе, и, невзирая на боль, одарил ее самой лучшей улыбкой, когда она наконец взглянула на него перед тем, как он вошел в кабинет Прудникова.
Директор читал какой-то доклад и не поднял взгляда. Разговора о пустяках не предвиделось. Анискович знал, что не удостоится этого маленького удовольствия. Наконец, Прудников отложил доклад в сторону, налил себе воды и попил.
– У меня горло пересохло от количества объяснений, которые мне пришлось давать по вашей милости. Как вы можете догадываться, ГРУ не слишком радует, что четверо его отмеченных наградами людей погибли, а еще трое получили ранения в ходе операции, о которой вы ему ничего не сообщили и которую именно оно должно было бы проводить.
Он потер бровь и поднял взгляд. Его серые глаза сузились.
– Меня отнюдь не радует, что вы опять поставили меня в это дурацкое положение. Я сделал то, что вы просили, я поручил вам выполнить работу по извлечению ракет, дав вам этим шанс поправить свою запятнанную репутацию. И что вы сделали? Вы погубили еще несколько жизней и создали мне новые проблемы. И вы даже горсти болтов не привезли.
– Позвольте напомнить вам о непредвиденных обстоятельствах, которые не позволили выполнить задачу, – спокойно ответил Анискович. – Однако я все же сумел успешно уничтожить ракеты и тем не позволил Америке получить наши технологии. И я глубоко сожалею о погибших.
Глава СВР ухмыльнулся:
– Вы даже не умеете изобразить искренность. Может, кто-то и поддастся вашему обаянию, но меня провести не так легко. Я говорил с солдатами в госпитале и знаю, как все было на самом деле. Вы не имеете никакого отношения к уничтожению ракет. Это было счастливое совпадение, так что не пытайтесь записать его себе в заслуги. Что вы беспощадны, я знал и раньше, но теперь я знаю, что вы и бесчувственны, даже тогда, когда хорошие люди гибнут ради удовлетворения вашего тщеславия. Будь моя воля, я бы вышвырнул вас из организации или, по меньшей мере, заставил до конца службы корпеть за столом, чтобы вы больше не могли навредить.
– Товарищ генерал, я…
– Молчите, – остановил его Прудников, покачав рукой. – Не тратьте на меня вашего красноречия. Ваша способность оборачивать себе на пользу даже собственные промахи поистине впечатляет. Я бы ни за что не сумел выпутаться из этой передряги так успешно, как вы.
– Не понимаю.
– Прекрасно понимаете. Похоже, об операции в Танзании знало не только ГРУ. Тот факт, что наши ракетные технологии чуть не попали в руки американцев, вызвал рябь во властных кругах над моей головой. С вашей стороны было очень умно сообщить о происшедшем тем, кто плохо осведомлен, чтобы иллюзия успеха могла спасти вас от падения. Я, по крайней мере, отдаю дань вашей ловкости.
