Джонатам Келлерман - Пациент всегда мертв
— Роются. Это их работа.
— Элбин, я не могу до тебя достучаться. — Гулл схватил Ларсена за плечи. Тот не пошевелился, и руки Гулла упали. — Почему они взялись за "Стражей"? Скажи правду: что вы с Мэри затеяли?
Молчание. Шесть секунд.
Ларсен:
— Мы делали попытку впрыснуть немного сострадания в американскую систему уголовного права.
— Да, да, это все я знаю. Но я имею в виду счета для компенсации. Ведь именно про счета они вынюхивают. Они вот-вот придут и скажут, что мы подозреваемся в обмане "Медикал". Вы мухлевали со счетами, Элбин?
— Для чего мне это?
— Скрытный ублюдок, — процедил Майло.
Гулл:
— Не знаю. Но они что-то подозревают. Я хочу знать, есть ли у них какие-нибудь основания для подозрений. Даже если это было просто ошибкой, путаницей в бумагах. Делал ли ты… или Мэри… что-нибудь… хоть что-нибудь, что могло дать им повод? Потому что, я думаю, они жаждут крови, Элбин. Думаю, смерть Мэри направила их мысли в каком-то странном направлении. Они как одержимые. Вроде пациента Мэри, который погиб… Ты знаешь, я лечил его. Гэвин Куик. Мальчишка был в полном смысле одержимым. Я с радостью спихнул его Мэри. И вот, Элбин, эти копы… Имея с ними дело, я начинаю чувствовать себя в какой-то безумной мыльной опере. Те же вопросы снова, снова и снова. Словно они стараются меня сломать.
Восемнадцать секунд.
Гулл:
— Почему ты молчишь?
— Я слушаю тебя.
— Ну вот… Ты знаешь, как бывает при навязчивой идее. Пациент вбивает себе что-то в голову и продолжает это жевать. Все бы ничего, когда ты психотерапевт и способен устанавливать пределы. Но оказаться на другом конце… Это неискушенные люди, Элбин, но они настойчивы. Они воспринимают мир в терминах "охотник — добыча" и не питают никакого уважения к нашей профессии. У меня чувство, что мне отведена роль добычи, а я этого не хочу. И я не думаю, что ты этого хочешь.
— А кто захочет?
— Какое сопереживание, — буркнул Майло.
— Если этого парня посадить на полиграф, иголки даже не дрогнут, — сказал Сэм Диас. — А если Гулла — он заставит машину взорваться.
Гулл взмахнул руками. Диас отодвинул камеру на несколько футов дальше, чтобы была видна вся сцена.
Ларсен просто сидел.
Тридцать две секунды молчания.
Потом заговорил Гулл:
— Должен сказать, я перестаю тебя понимать, Элбин. Я задал тебе ряд серьезных вопросов и не получил ни одного ответа.
Ларсен положил руку на плечо Гуллу. Его голос был мягким:
— Мне нечего тебе сказать, друг мой.
— Нечего?
— Нет. Ничего такого, что тебя могло бы расстроить. — Три секунды. — Ничего такого, чтобы потерять сон.
— Тебе легко говорить, это не тебя…
— Тебе было бы легче, если бы я с ними переговорил?
— С полицией?
— С полицией, с людьми из "Медикал". С кем скажешь. Тебе от этого станет лучше?
Гулл обернулся в сторону грузовичка, затем вернулся взглядом к Ларсену. Тот опять наблюдал за детьми.
— Да, на самом деле лучше. Это заставило бы меня чувствовать себя значительно лучше, Элбин.
— Тогда я так и поступлю.
— Шесть секунд.
Гулл;
— А что ты им скажешь?
— Что никаких проблем, связанных со счетами, нет.
— И это правда?
Ларсен еще раз похлопал Гулла по плечу;
— Это правда, и меня ничто не тревожит, Франко. И тебя ничто не должно тревожить.
— Ты действительно думаешь, что сможешь все прояснить?
— А нечего тут прояснять.
— Нечего?
— Нечего.
— Хладнокровный ублюдок, — вздохнул Майло. — Он не собирается колоться, вот и все.
Сиденье под Сэмом Диасом скрипнуло.
— Хотите еще эскимо? — спросил он.
— Нет, спасибо.
— А я, пожалуй, попробую один из этих оранжевых брикетиков, они выглядят весьма аппетитно.
На мониторе Франко Гулл провел рукой по своим кудрям:
— О'кей, надеюсь, что так и будет. Спасибо, Элбин. Он встал, явно намереваясь уходить.
— Нет, нет, нет! — заволновался Майло. — Сиди на месте, идиот.
Последняя из служанок, оставшаяся на детской площадке, собрала своих подопечных и ушла.
Ларсен придержал Гулла, положив руку ему на запястье:
— Давай немного посидим, Франко.
— Зачем?
— Подышим воздухом. Полюбуемся этим прекрасным парком. Насладимся жизнью.
— Ты уже принял всех пациентов, записанных на сегодня?
— Да, конечно.
Девяносто секунд. Оба молчали.
На сто тридцать девятой секунде Диас подал голос:
— Приближается мужчина. Снова со стороны Роксбери.
Мужская фигура пересекала парк по диагонали, двигаясь с восточной стороны. Пройдя лужайку и обогнув детскую площадку, она двинулась дальше, в тень китайских вязов.
Диас навел на нее камеру.
Мужчина солидных размеров, широкоплечий, с развитым торсом. Синяя шелковая рубашка, которая на мониторе выглядела желто-зеленой, была выпущена на голубые джинсы.
Темные волосы гладко зачесаны назад. Усы. Клок волос под губой Рэй Дегусса сбрил.
— Плохой парень что-то задумал, Сэм, — сказал Майло.
Он расстегнул кобуру, но пистолет вынимать не стал. Отодвинув одну из боковых дверей, вышел и бесшумно прикрыл ее.
Я вернулся к монитору. Гулл и Ларсен по-прежнему молчали. Гулл располагался спиной к Дегуссе, когда тот обходил столики для пикника. Ларсен видел Дегуссу, но никак не реагировал.
Тут Франко Гулл повернулся:
— Что он здесь делает?
Ларсен не ответил.
— Что происходит, Элбин?.. Эй, отпусти мой рукав, что ты меня держишь! Пусти, какого черта!
Дегусса двинулся к столику по прямой. Он был уже в шести футах. Когда Гулл вырвал рукав из кулака Ларсена, Дегусса сунул руку под рубашку.
Ларсен остался сидеть на месте.
Дегусса выхватил маленький пистолет, похожий на игрушку, направил его на Гулла. Наверняка дешевка, двадцать второй калибр, такой можно выбросить и купить новый прямо на улице по цене телячьей отбивной.
Пять футов до Гулла, прекрасная мишень. Пришел на ум Джек Руби, снявший Освальда. Где Майло?
Гулл отскочил и, толкнув Ларсена к Дегуссе, с криком "На помощь!" упал в траву и откатился в сторону.
Дегусса обогнул Ларсена, пытаясь выбрать удобное положение для прицельного выстрела в Гулла. Ларсен пригнулся, чтобы помочь подельнику. Гулл попытался вскочить, но оказался в капкане — ноги запутались в ножках скамьи.
Он обхватил руками голову. Бесполезная защита.
Дегусса наклонился над скамьей.
Прицелился.
Хлоп.
Звук, как будто кто-то хлопнул в ладоши.
Во лбу Дегуссы появилось отверстие — на мониторе черное, с ярко-коричневыми краями, того же оттенка, что и его отреставрированный "линкольн". У него отвалилась челюсть. Он нахмурился. Еще бы — такая досада.
Дегусса поднял руку с пистолетом, все еще пытаясь выстрелить. Уронил ее. Рухнул лицом на стол. Двадцать второй калибр выпал у него из руки и оказался на земле. Элбин Ларсен нырнул за пистолетом. Этот чрезвычайно сдержанный человек, оказывается, умеет шустрить, когда нужно.
— Вот дела, мне следовало бы быть там, — забеспокоился Сэм Диас.
— Где Майло?
— Не вижу его… Я вызываю подкрепление, потом бегу туда, док. Вы оставайтесь здесь.
Он вышел на полицейскую волну. Я наблюдал за развитием событий. Элбин Ларсен схватил пистолет Дегуссы. Гулл наконец выполз из-под скамейки и, лежа на земле, пытался ударить ногой Ларсена, промахнулся, вскочил, развернулся и дал ходу.
Ларсен быстро осмотрел пистолет, потом прицелился в убегавшего Гулла, повернувшись спиной к камере.
Хлоп. Хлоп.
Двойные аплодисменты. Два отверстия обозначились на спине спортивной куртки Ларсена, в дюйме одно от другого, чуть правее центрального шва.
— Еще один завален! — радостно объявил Диас.
Ларсен выпрямился. Вытянул шею, словно его неожиданно что-то ужалило. На куртке появилось большое коричневое пятно. Правая рука Ларсена потянулась назад, чтобы почесать зудящее место.
Но он вдруг передумал. Развернулся. Камера взяла вид сбоку.
Никакого выражения на лице.
Еще аплодисменты, и что-то вздулось у Ларсена в центре горла. В месте, где розовая кожа соприкасалась с желто-коричневой рубашкой.
Ларсен потянулся и к этому месту. Его руки дернулись и вытянулись вдоль туловища.
Он упал ничком в траву.
Гулл находился в двадцати футах и кричал, вытаращив глаза.
В динамике пели птицы.
На мониторе никакого движения.
Стакан "Старбакс" даже не сдвинулся с места.
Задняя дверь грузовичка распахнулась, и внутрь ввалился Майло.
Белый как призрак, тяжело дышащий.
— Похоже, палили из винтовки, — отдуваясь, сказал он. — Должно быть, из дома напротив, на Сполдинг. С заднего двора.
Диас вернулся, отодвинул перегородку:
— Подкрепление в пути. Видимо, придется обшарить весь район. С вами все в порядке?
— Да, я в норме.
Через несколько секунд — по монитору семнадцать — послышались сирены.
