Аллан Фолсом - День исповеди
Гарри сделал еще шаг.
— О БОЖЕ!!!
Гарри почувствовал, что его сердце подскочило к самому горлу, он попятился, не сводя широко раскрывшихся глаз с того, что увидел. У отца Бардони не было кисти левой руки. Она была отсечена от запястья. Ровный срез почти не кровоточил…
120
Роскани увидел под собой взлетные полосы аэропорта Линате, и вертолет сразу же начал снижаться. Как только он покинул Лугано, к нему начала поступать важная информация, и сейчас он рассчитывал получить еще что-нибудь. Кастеллетти и Скала, сидевшие у него за спиной, тоже вели непрерывные радиопереговоры и делали пометки в своих блокнотах.
В руке Роскани держал скрученный в трубочку лист бумаги, краткую, но чрезвычайно содержательную справку, полученную наконец-то из лионской штаб-квартиры Интерпола. Она гласила:
«По данным французской внешней разведки, Томас Хосе Альварес-Риос (Добряк) не находится в Хартуме (Судан), где пребывал продолжительное время. Его нынешнее местонахождение неизвестно».
Роскани сразу же распорядился, чтобы аппарат Gruppo Cardinale в Риме немедленно направил запрос об аресте Томаса Добряка во все полицейские управления Европы. Одновременно в средства массовой информации по всему миру были направлены самые свежие фотографии убийцы, сопровождаемые комментарием, в котором сообщалось, что Добряк — скрывающийся преступник, которого Gruppo Cardinale разыскивает в связи с убийством кардинала-викария Рима и взрывом пассажирского автобуса Рим — Ассизи. О причастности Добряка к этому взрыву Роскани подумал сразу же, как только заподозрил его в убийствах. Это была характерная особенность террориста, хорошо известная полиции и разведкам всего мира, он вновь и вновь поступал так, когда не выполнял работу сам, а выступал в роли субподрядчика и нанимал убийц. Принцип был очень прост — убить убийцу. Позволить мужчине или женщине выполнить работу, а потом избавиться от него или от них как можно скорее, устранив тем самым след, по которому можно было бы выйти на Добряка или людей, дающих ему задания.
Такая версия объясняла находку пистолета с глушителем на месте гибели автобуса. Добряк отправил убийцу в эту поездку, чтобы тот устранил отца Дэниела, и взорвал автобус, рассчитывая ликвидировать убийцу и ведущий от того к нему след. Вот только убийца малость подзатянул со своим делом, и план сработал не полностью. Однако обгоревший пистолет и взорванный автобус, взятые вместе, однозначно указывали на Томаса Добряка.
А теперь, согласно новейшей информации, которую Кастеллетти и Скала получили из Милана, полиция добыла новые факты, напрочь отметавшие любые сомнения. Альдо Чианетти, модельера женской одежды, найденного убитым в уборной одной из станций техобслуживания на трассе Комо — Милан, видели среди пассажиров последнего рейса скоростного катера из Белладжио; там он беседовал с женщиной, носившей большую соломенную шляпу, — молодой полицейский из Белладжио сказал, что она показала американский паспорт и говорила с характерным акцентом, — и сошел на берег в Комо вместе с ней.
Миланская полиция тем временем разворачивала поиски от улицы подле «Палас-отеля», где был обнаружен темно-зеленый автомобиль «БМВ» Чианетти. Невдалеке находился главный миланский железнодорожный вокзал. Время смерти модельера определили довольно точно — между двумя и тремя часами ночи. И полиция, взявшаяся за билетных кассиров и контролеров, дежуривших на вокзале между двумя и пятью часами, без труда нашла словоохотливую немолодую кассиршу, продавшую билет женщине в соломенной шляпе около четырех часов утра. Женщина ехала из Милана в Рим.
Женщина? Никакая не женщина, а Томас Добряк!
Двигатели взревели громче, и вертолет с легким толчком коснулся посадочной полосы. Почти сразу же дверь отворилась, и трое полицейских, низко пригибаясь под продолжавшими мелькать над головами лопастями несущего винта, побежали по ровному асфальту к стоявшему поблизости маленькому реактивному самолету, нанятому, чтобы доставить их в Рим.
— С номером мы не ошиблись, — крикнул на бегу Кастеллетти. — Он из серии, предназначенной для машин, обслуживающих самого Папу и высших кардиналов. Ни одна из них не прикреплена ни к кому персонально. Номер «Эс-си-ви-тринадцать» приписан к «мерседесу», которого сейчас в Ватикане нет — его отправили на техобслуживание.
Церковь.
Ватикан.
Рим.
Эти три слова назойливо повторялись в мозгу Роскани. На их фоне он услышал свист турбин самолета, почувствовал, как шлепнулся в кресло, пристегнулся ремнем, и самолет сразу же покатил по полосе. Через двадцать секунд они оказались в воздухе, и под фюзеляжем звучно закрылись створки убранных шасси. Расследование, начавшееся после убийства кардинала-викария Рима, вернулось к своему исходному пункту, описав полный круг.
Ослабив привязной ремень, Роскани вынул из помятой пачки последнюю сигарету, убрал пачку в карман, сигарету взял в рот и выглянул в иллюминатор. Внизу то и дело мелькали яркие блики — это солнечные лучи отражались от чего-нибудь на земле, то от воды, то от домов. Вся Италия, казалось, грелась на солнце, поднимающемся в безоблачном небе. Древняя земля. Прекрасная и безмятежная, но при этом постоянно сотрясаемая скандалами и интригами, закручивающимися на всех уровнях. А была ли хоть какая-то страна из тех, которые знает история, свободна от этих бед? Он очень сомневался в этом. Но он был итальянцем, и внизу лежала его земля. И еще он был полицейским, ответственным за соблюдение законов и осуществление правосудия.
Он видел Джанни Пио, своего друга, крестного отца его детей, когда того вынимали из машины, залитого собственной кровью, с лицом, изуродованным прошедшей навылет пулей. Видел изрешеченное пулями тело кардинала-викария Рима и обгоревшую громаду лежавшего на боку ассизского автобуса. Он отлично помнил, какую бойню учинил Томас Добряк в Пескаре и Белладжио. И теперь пытался понять, что же такое правосудие.
Да, преступления были совершены на итальянской территории, где он имел власть и право что-то предпринять. Но за стенами Ватикана все его права кончались. И если преступники и беглецы, которых он разыскивает, укрылись там, ему не остается ничего, кроме как передать имеющуюся у него информацию руководителю Gruppo Cardinale, чиновнику прокуратуры Марчелло Талье. И как только он сделает это, правосудие уйдет из его рук. И окажется в руках политиков. И в конце концов дело потихоньку прикроют. Он отлично помнил слова Тальи о том, что дело об убийстве кардинала-викария крайне деликатное и что ошибки в его проведении могут повлечь за собой дипломатические осложнения между Италией и Ватиканом.
Иными словами, Ватикан может выйти сухим из воды, несмотря на свою прямую причастность ко всем этим убийствам.
121
Первым порывом Гарри было вернуться туда, где он оставил «мерседес», разбить окно, поднять брошенные в машине ключи и как можно скорее увезти Дэнни и Елену из квартиры на виа Николо V.
— Он мертв. Его пытали, — сказал он Дэнни, позвонив по сотовому. — Один черт знает, что он им сказал. Они могут уже ехать к вам!
Гарри шел быстрым шагом, он побежал бы, если бы не боялся привлечь к себе излишнее внимание. Он возвращался туда, откуда пришел.
— Гарри, — подчеркнуто спокойным тоном сказал Дэнни, — возвращайся сюда. Отец Бардони не сказал им ничего.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, и все.
Менее чем через тридцать минут Гарри вошел в дом. Внимательно осмотрев подъезд, он взглянул на лифт, но не вошел в кабину, а быстро взбежал по лестнице. Он решил, что так будет безопаснее — в лифте слишком уж легко попасть в западню.
Когда он вошел, Дэнни и Елена были в гостиной. Гарри сразу почувствовал, насколько напряженна и нервозна атмосфера в комнате. В первые секунды никто ничего не говорил. Затем Дэнни указал на окно.
— Гарри, я хочу, чтобы ты посмотрел туда.
Гарри сначала взглянул на Елену и лишь потом шагнул к окну.
— И что я должен увидеть?
— Посмотри налево, вдоль стены, — пояснил Дэнни. — Там, вдалеке, ты увидишь верхушку круглой кирпичной башни. Это и есть башня Святого Иоанна, где держат кардинала Марчиано. Он находится в комнате посреди башни, с дальней от нас стороны. В комнате есть стеклянная дверь, выходящая на маленький балкончик. Это единственный проем в стене.
До башни было не более четверти мили, и Гарри отчетливо видел ее — высокое цилиндрическое строение с окруженной крепостными зубцами крышей, сложенное из того же древнего кирпича, что и стена, за которой оно находилось.
— Кроме нас, теперь этого никто не сделает, — негромко сказал Дэнни.
Гарри медленно повернулся.
— Кроме тебя, меня и сестры Елены…
— Чего не сделает?
