Стивен Кинг - Кто нашел, берет себе /Что упало, то пропало/
— Нравится эта штука, да?
Ничего.
— Хотя ты с ней и справиться не можешь, да?
Ноль. Зеро. Пустота.
Ходжес кладет ее рядом с фотографией и поднимается.
— Посмотрим, что мне удастся узнать о санитарке. Чего не нарою я, нароет мой помощник. У нас есть источники. Ты рад, что эта санитарка умерла? Она тебя обижала? Она хлопала тебя по носу или крутила твою маленькую никчемную пипку, возможно, потому что ты переехал кого-то из ее друзей или родственников у Городского Центра?
Ничего.
Ничего.
Ночь …
Глаза Брейди возвращаются в глазницах. Он смотрит на Ходжеса, и на мгновение Ходжес цепенеет от ледяного, необъяснимого ужаса. Эти глаза мертвые, но за ними он видит что-то нечеловеческое. Их взгляд заставляет его вспомнить фильм о девочке, одержимой Пазузу. Затем глаза поворачиваются к окну, и Ходжес приказывает себе не быть идиотом. К тому же Бабино говорит, что Брейди уже восстановил все способности, которые мог восстановить, а это совсем немного. Он чистая Грифельная доска, и на ней не написано ничего, кроме того, что сам Ходжес испытывает к этому человеку, гнуснейшего существа из всех тех, кого он встречал за все годы работы в правоохранительных органах.
«Я хочу, чтобы он находился здесь, чтобы я мог делать ему больно, — полагает Ходжес. — Всего лишь. Окажется, что она поссорилась с мужем или была наркоманкой, и ее хотели уволить, или и то, и другое одновременно».
— Хорошо, Брейди, — говорит он. — Я валю отсюда. Сделаю так, чтобы обо мне одно упоминание осталась. Чтобы можно было забыть, как меня звали. Но должен сказать, как один друг другому, что у тебя действительно говняная прическа.
Нет ответа.
— Прощай, стало быть, аллигатор. До встречи, крокодил.
Он идет, осторожно закрыв за собой дверь. Если там еще осталось что-то от Брейди, хлопнуть дверью означало бы сделать ему удовольствие думать, что он действует Ходжесу на нервы.
Хотя, конечно же, действует.
Когда Ходжес уходит, Брэйди поднимает голову. Голубая электронная книга, лежащая рядом с фотографией матери, внезапно оживает. Под веселую музыку анимированная рыбка начинает метаться по экрану. Экран переключается на заставку со «злыми птичками», затем на «Модную Прогулку Барби», затем на «Галактического Воина». После этого экран снова гаснет.
В туалете из крана в раковину течет вода, затем перестает.
Брейди смотрит на изображение себя с матерью, улыбающихся, щека к щеке. Смотрит на нее. Смотрит на нее.
Фотография падает.
Дзинь.
26 июля 2014
Авторские заметки
Книгу ты пишешь, сидя в одиночестве в комнате. Так это делается. Первый набросок этой книги я написал во Флориде, несмотря на пальмы. Переписал я ее в Мэне, несмотря на сосны на крутом берегу прекрасного озера, где мелодично перекрикиваются гагары. Но ни в одном из этих мест я не был совсем одинок; мало кто из писателей работает абсолютно в одиночестве. Когда мне нужна была помощь, я ее получал.
Жен Греем отредактировал эту книгу. Сьюзен Молдоу и Роз Липелл тоже работают в издательстве «Скрибнер», и без них я бы не справился. Эти женщины незаменимы.
Чак Веррил был агентом этой книги. Вот уже тридцать лет он остается моей «палочкой-выручалочкой», умной, веселой и отважной. Но он не поддакивал. Когда у меня что-то не складывается, он мне об этом так и говорит.
Расс Дорр осуществляет исследовательскую работу, и с каждым годом выполняет эту работу все лучше и лучше. Как хороший ассистент хирурга во время операции, он держит наготове следующий инструмент, который мне понадобится, еще до того, как я спрошу о нем. Его вклад в эту книгу видно почти на каждой странице. Буквально: Расс появлялся, когда я оказался в тупике.
Овен Кинг и Келли Браффет, оба замечательные романисты, прочитали первый набросок и в значительной мере отшлифовали его. Их вклад тоже почти на каждой странице.
Марша Дифилиппо и Джуди Юґли управляют моим офисом в Мэне и держат меня, привязав к реальности. Барбара Макинтайр руководит офисом во Флориде и делает то же самое. Ширли Сондереггер — суперпрофессионал в отставке.
Табита Кинг — мой лучший критик и единственная настоящая любовь.
И ты, Постоянный Читатель. Слава Богу, что ты все еще есть после стольких лет. Если тебе это приносит удовольствие, то и мне тоже.
