Дэвид Моррелл - Смертный приговор
Женщина, стоявшая перед Декером, положила свою сумочку на ленту транспортера и спокойно прошла через арку металлодетектора. Чувствуя усиливающееся сердцебиение. Декер шагнул вперед и поставил свою сумку на транспортер. Контролер как-то странно взглянул на него. Словно не замечая проявленного к нему неприкрытого интереса, Декер положил свои массивные водонепроницаемые часы и ключи от автомобиля в корзинку, которую взяла у него женщина, стоявшая около детектора. Декер не опасался, что прибор обнаружит у него какое-нибудь оружие – они с Эсперансой позаботились о том, чтобы заблаговременно разобрать пистолеты и выбросить их детали в несколько водосточных решеток, и лишь после этого отправились в аэропорт. Тем не менее он не хотел рисковать, оставляя у себя хотя бы самые невинные металлические предметы – детектор обязательно поднял бы писк и привлек к нему совершенно излишнее внимание.
– Что случилось с вашим лицом? – спросила охранница.
– Автомобильная авария. – Декер шагнул через детектор, не издавший ни звука.
– Наверно, здорово больно? – оживилась женщина.
– Могло бы быть и хуже. – Декер взял часы и ключи. – Тот рьяный парень, который проехал на красный свет и налетел на нас, отправился прямо в морг.
– Действительно повезло. Вы уж поосторожнее.
– Поверьте, я стараюсь. – Декер шагнул к ленте транспортера, по которой выезжали вещи, прошедшие досмотр в рентгеновских лучах. И тут его сердце словно сжала незримая рука – лента не двигалась. Контролер, стоявший перед монитором, остановил ленту и с суровым видом глядел на экран, на котором красовалось изображение внутренностей сумки Декера.
Стив стоял и ждал с невозмутимым видом – пассажир, который собрался уже взять свою ручную кладь, но старается снисходительно относиться ко всяким заскокам службы контроля, которые, впрочем, не могут причинить ему даже беспокойства, лишь задержать на минуту-другую.
Контролер нахмурился и пристальнее взглянул на монитор.
Декер почувствовал, как в висках у него с силой запульсировала кровь.
Пожав плечами, охранник нажал кнопку, и транспортер снова заработал. Сумка выехала из-за щита монитора.
– Знаете, мне прямо жалко на вас смотреть, – сказал контролер.
– А я вот чувствую себя даже хуже, чем выгляжу. – Декер повесил на плечо сумку с миллионом долларов и побрел вслед за другими пассажирами в зал, где был выход на летное поле.
По дороге он остановился у телефона-автомата, набрал справочную, спросил номер аэропорта и тут же набрал его.
– Службу безопасности аэропорта, пожалуйста.
Пауза. Затем щелчок.
– Служба безопасности, – произнес приятный мужской голос.
– У вас на стоянке находится «Понтиак» этого года выпуска, темно-синий. – Декер продиктовал номер. – Вы записали?
– Да. Но...
– У него в багажнике взрывчатка.
– Что?
– Не снаряженная детонаторами. Автомобиль безопасен, но вам все же лучше соблюдать осторожность.
– Кто...
– Машина не представляет опасности для аэропорта. Но так уж получилось, что она попала ко мне, набитая си-четыре, и я не смог придумать более безопасного способа обезвредить ее.
– Но...
– Желаю успехов. – Декер повесил трубку. Прежде чем оставить «Понтиак» на стоянке, он протер намыленной тряпкой все поверхности, на которых они могли оставить отпечатки пальцев. При иных обстоятельствах он бросил бы машину где-нибудь там, где ее могли подобрать малолетние хулиганы, но с машиной, груженной взрывчаткой, решил этого не делать. К тому времени, когда служба безопасности доберется до «Понтиака» и взрывчатки, они уже вылетят в Денвер.
Он быстро прошел в зал, где его с нетерпением ждали спутники.
– Тебя так долго не было. Я уже начала волноваться, – сказала Бет.
Декер уловил взгляд, который она бросила на сумку. Интересно, из-за чего она тревожилась – из-за него или из-за его багажа?
– Мне тоже сделалось не по себе.
– Объявили посадку, – сообщил Эсперанса. – Мой ряд уже вызывали. Так что лучше я пойду.
Декер кивнул. За последние несколько дней он почти не расставался с детективом и привык постоянно находиться в его обществе.
– Увидимся в Денвере.
– Ага.
Эсперанса пристроился к цепочке пассажиров, направлявшихся на посадку, а Бет взволнованно улыбнулась Декеру.
– Мы с тобой еще никогда не путешествовали вместе. Похоже, что у нас начинается освоение новых впечатлений.
– Хотелось бы, чтобы они были лучше тех, которые мы освоили, начиная с ночи с пятницы на субботу. – Декер рассчитывал, что его слова прозвучат как шутка.
– Что бы ни случилось, все будет лучше.
– Будем надеяться.
«А что, если дела пойдут еще хуже?» – спросил он себя.
Бет взглянула на стойку регистрации.
– Объявили наши места.
– Пойдем. В самолете ты сможешь отдохнуть от костылей.
«А правильно ли я поступаю, возвращаясь в Санта-Фе? – продолжал размышлять он. – Разве у меня есть полная уверенность, что мой план сработает?»
У стойки регистрации агент «Юнайтед» взял билет Бет.
– Вам понадобится помощь, чтобы подняться в самолет?
– Мой друг поможет мне. – Бет нежно взглянула на Декера.
– Мы прекрасно справимся, – подтвердил Декер, отдал свой посадочный талон и прошел вслед за Бет в тесноту посадочного коридора. Еще не слишком поздно изменить план, напомнил он себе.
Но его уже подхватила неудержимо стремившаяся вперед цепочка пассажиров. Через две минуты они сидели на своих местах в средней части самолета. Стюардесса взяла у Бет костыли и убрала их в гардеробный отсек самолета. Декер и Бет пристегнулись ремнями. Миллион долларов валялся у Декера под ногами.
"Я все еще могу поступить по-другому, – думал он. – Может быть, Бет была права. Может быть, нам стоит отправиться не в Санта-Фе, а на юг Франции".
Но он никак не мог отвлечься от того разговора, который состоялся у них с Бет в мотеле. Он тогда спросил Бет, хочет ли она остаться с ним, зная, что при этом жизнь будет подвергаться опасности, что Рената постарается использовать ее, чтобы добраться до него. И, если Бет останется с Декером, ей постоянно придется смотреть, что делается у нее за спиной. Бет ответила на это: "Без тебя мне будет незачем смотреть вперед".
"Нужно узнать, действительно ли она сказала именно то, что думала, – решил Декер. – Я хочу разобраться с этим сейчас".
«Боинг-737» отделился от терминала и неспешно покатил к взлетной полосе. Бет крепко взяла его за руку.
– Я соскучилась по тебе, – прошептала она.
Декер мягко ответил на ее пожатие.
– А ты даже не можешь себе представить, как я соскучился по тебе.
– Ты ошибаешься, – сказала Бет. За овальными окнами фюзеляжа нарастал свистящий шум двигателей. – Я знаю, что ты сделал за эти несколько дней, и теперь очень даже хорошо понимаю, как ты ко мне относишься.
Бет прижалась к нему плечом. «Боинг-737», набирая скорость, помчался по полосе, оторвался и ушел в небо.
4
К тому времени, когда реактивный лайнер набрал высоту в 32 000 футов, Декер с изумлением обнаружил, что ему трудно поддерживать легкую беседу с Бет. Такое случилось впервые за все время их знакомства. Их болтовня казалась совершенно пустой рядом с теми жизненно важными вопросами, которые он хотел обсудить с нею, но не мог, опасаясь того, что другие пассажиры их подслушают. Поэтому обрадовался, когда стюардесса принесла завтрак – омлет с грибами и сыром, который он съел, стараясь сдерживать жадность. Конечно, он и впрямь изрядно проголодался, и еда помогла ему приглушить аппетит. Но едва ли не больше ему требовался предлог для прекращения разговора. После еды он отказался от кофе и закрыл глаза, не забыв извиниться перед Бет за то, что усталость мешает ему поддерживать беседу.
– Но ты вовсе не должен развлекать меня, – сказала Бет. – Конечно же, ты заслужил отдых. Вздремни немного. А я, пожалуй, сделаю то же самое.
Она, последовав его примеру, откинула спинку кресла и опустила голову ему на плечо.
Декер скрестил руки и закрыл глаза. Но сон пришел не сразу. Взбудораженные чувства никак не хотели успокаиваться. Огромное напряжение последних дней никак не желало отпускать его. Организм был физически измотан, но нервы все еще пребывали в состоянии предельного возбуждения. Это походило на состояние ломки, только не после наркотиков, а после постоянного выделения адреналина. Испытываемые им ощущения походили на те, что когда-то были после завершения им своих миссий солдата и агента. Операции могли затягивать, как и наркотики. В юности он стремился к этому. Напряженнейшие переживания, которые он испытывал во время секретных операций, заставляли обычную жизнь казаться невозможно пресной, вызывали стремление идти на новые и новые задания, преодолевать страх, чтобы вновь и вновь испытывать эйфорию от того, что возвращаешься живым. Однако в конечном счете он осознал самоубийственность этой зависимости. И, обосновавшись в Санта-Фе, был убежден, что ему ничего не нужно, кроме мира.
