Дэвид Моррелл - Смертный приговор
Справив нужду, он очень осторожно нажал на ручку машинки унитаза, надеясь, что шум воды не потревожит Бет. Но когда он выключил свет и открыл дверь, то обнаружил, что в большой комнате горит лампа. Бет сидела в кровати, где спала рядом с ним. Эсперанса лежал на боку на второй кровати, опираясь локтем на подушку.
– Извините, – сказал Декер.
– Вы не разбудили нас, – ответил Эсперанса.
– Мы ждали, пока ты встанешь, – сказала Бет. – Как ты себя чувствуешь?
– Примерно так же, как выгляжу. – Декер, прихрамывая, подошел к Бет. – А как ты? Как ты себя чувствуешь?
Бет слегка попробовала переменить позу и вздрогнула.
– Нога распухла. И дергает. Но похоже, что рана не воспалилась.
– По крайней мере хоть что-то в нашу пользу. – Декер тяжело опустился на кровать, завернулся в одеяло и с силой потер виски.
– Который час?
– Два часа ночи. – Эсперанса надел брюки и встал с кровати. – Вы как, достаточно пришли в себя, чтобы можно было обсудить кое-какие проблемы?
– Горло ужасно пересохло. – Декер вскинул обе руки, словно защищаясь от удара. – Но я отказываюсь пить этот проклятый кипяток.
– Я купил несколько бутылок «Гэторада». Как вы насчет этого? Вашему организму пойдет на пользу, если вы добавите в кровь немного электролитов.
– Идеальное решение.
Напиток имел апельсиновый вкус. Декер залпом выпил четверть бутылки.
– Как вы насчет того, чтоб поесть? – спросил Эсперанса.
– Мой желудок не работает, но я все же должен хоть что-то в него закинуть.
Эсперанса открыл маленький портативный холодильник.
– Я купил упакованные сандвичи с тунцом, курятиной и салями.
– С курятиной.
– Ловите.
К немалому собственному удивлению, Декер и впрямь поймал пакет. Сняв полиэтиленовую упаковку, он впился зубами в безвкусный белый хлеб и кусок курицы, похожий по вкусу на картонку.
– Восхитительно.
– Для вас – только лучшее.
– Мы должны решить, что делать дальше. – Серьезный, почти торжественный тон Бет никак не сочетался с попытками Эсперансы острить.
Декер взглянул на нее и нежно взял за руку.
– Да. Министерство юстиции не обрадуется тому, что ты не явилась давать показания. Они будут искать тебя.
– Об этом я уже позаботилась, – сказала Бет.
– Позаботилась? – Декер сразу встревожился. – Я не понимаю.
– Эсперанса отвез меня к телефону-автомату. Я позвонила человеку из Министерства юстиции, который меня опекал, и узнала, что мои показания больше не нужны. Большое жюри собирали для того, чтобы предъявить обвинение Нику Джордано, но так как он мертв, то Министерство юстиции считает, что никакого смысла двигать дело дальше нет. – Бет помолчала, но потом все-таки спросила: – Ты убил и Фрэнка Джордано?
Декер промолчал.
– Ради меня?
– Попробуй не забывать, что ты находишься в присутствии полицейского, – сказал Декер.
Эсперанса озабоченно посмотрел на свои руки.
– Пожалуй, сейчас самое время для меня пойти погулять.
– Я совершенно не хотел...
– Нет-нет, без всяких обид. Вам есть о чем поговорить. Да и вообще побыть наедине. – Эсперанса надел ботинки, прихватил куртку, кивнул и вышел из комнаты.
Бет выждала, пока в двери не щелкнул замок.
– Эсперанса немного рассказал мне о том, что тебе пришлось пережить вчера вечером. – Она обеими руками сжала его руку. – Я никогда не смогу в полной мере отблагодарить тебя за это.
– Люби меня – больше мне ничего не нужно.
Бет удивленно вскинула голову.
– Ты говоришь так, будто это что-то такое, о чем я должна себе напоминать. Я люблю тебя.
Она никогда не говорила этого прежде. И долгожданные слова взволновали Декера и наполнили его теплом. Прищурив глаза, которые вдруг защипало от нахлынувших чувств, он рассматривал Бет и находил не так уж много сходства между той очаровательной и манящей женщиной, которую он знал в Санта-Фе, и теперешней Бет, бледной, растрепанной осунувшейся, с запавшими глазами, которая сидела перед ним. Ради этой женщины он переносил страдания. Рисковал жизнью. Несколько раз. Был готов пойти куда угодно и сделать что угодно, чтобы спасти ее.
У него сдавило горло.
– Ты прекрасна.
На ее щеках выступил давно покинувший их румянец.
– Я не смог бы дальше жить без тебя, – сказал Декер.
Бет резко и громко выдохнула. Она уставилась на Декера так, словно никогда прежде не видела его, а потом порывисто обняла его. Объятие оказалось для обоих болезненным из-за их многочисленных ран, но они, не обращая внимания на боль, крепко и страстно приникли друг к другу.
– Я тебя не заслуживаю.
Бет повторила те же слова, которые произнесла раньше, когда Декер помогал ей выбраться на пожарную лестницу в квартире доктора. «Что они могли означать?» – спросил себя Декер. Либо просто попытку выразить таким образом силу своей привязанности, либо она буквально признавалась в том, что ощущала, и хотела этим сказать, что не заслуживает такого отношения, поскольку использовала его и теперь чувствует себя виноватой?
– Что случилось? – спросила Бет.
– Ничего.
– Но...
– Нам нужно выяснить множество важных мелочей, – поспешно заговорил Декер. – Ваш человек из Министерства юстиции спрашивал о МакКиттрике?
– Вообще-то да. – Бет, похоже, растерялась от внезапной перемены темы, от того, как миг нежности с молниеносной быстротой сменился прозой жизни. – Я сказала ему, что по моему твердому убеждению именно МакКиттрик был тем человеком, который выдал Джордано мое убежище в Санта-Фе. Я сказала, что давно уже начала подозревать МакКиттрика и, когда мы попали в Нью-Йорк, я сбежала от него. И еще сказала, что не имею никакого понятия, где он может быть.
– Вот и продолжай в том же духе, – одобрил ее Декер. – Когда пожар потушат и найдут тело МакКиттрика, властям будет ой как нелегко опознать его. Поскольку они не знают, чью зубную карту нужно будет искать, не исключено, что они вообще не смогут идентифицировать труп. Его исчезновение останется тайной. Будет похоже на то, что он сбежал, чтобы не попасть в тюрьму. Главное, тебе нельзя колебаться. Ни слова не изменяй в своей истории: тебе абсолютно ничего не известно о нем, и ты не знаешь, делся ли он куда-нибудь или с ним что-то случилось.
– Мне все равно придется объяснить, где я была начиная с субботы, когда я покинула Санта-Фе, – сказала Бет.
– Я сделаю один звонок. Здесь, на Манхэттене, живет мой бывший сослуживец, который мне кое-чем обязан. Если Министерство юстиции потребует от тебя алиби, он тебе его предоставит. Они захотят узнать, какие у тебя с ним отношения. Скажешь им, что я в Санта-Фе как-то упомянул о нем как о своем старом друге и хотел, чтобы ты встретилась с ним и передала от меня привет, когда окажешься Нью-Йорке. И поэтому вполне естественно, что, сбежав от МакКиттрика, ты отправилась именно к нему.
– Но остается еще одна проблема... Ты.
– Не понимаю.
– Нам с Эсперансой можно не тревожиться насчет наших отпечатков. Олдсмобиль сгорел, квартира врача в Манхэттене сгорела, номер мотеля в Клостере взорван. А как быть с твоими отпечатками пальцев? Пока ты спал, мы включили телевизор – рассчитывали узнать, как власти отреагировали на ночные события. Расследованием гибели Джордано занялось ФБР. По телевизору сказали, что они нашли отпечатки пальцев на орудии убийства, оставленном в доме Ника Джордано – каминной кочерге. – Казалось, что Бет больше всего потрясена тем, что орудием убийства послужил такой безобидный предмет.
– И?
– Власти считают, что это мафиозное убийство, совершенное одной из конкурирующих банд. Но когда они идентифицируют твои отпечатки...
– То установят, что они принадлежат человеку, умершему пятнадцать лет назад.
Бет уставилась на него широко раскрытыми глазами.
– Где ты хотела бы жить? – спросил Декер.
– Жить? – Похоже, что новая неожиданная смена темы окончательно сбила Бет с толку. – Конечно, дома, в Санта-Фе.
– Со мной?
– Да.
– Я не думаю, что это хорошая идея, – сказал Декер.
– Но мафия меня больше не ищет.
– Зато ищет Рената. – Декер сделал паузу, чтобы наступившая тишина дополнительно подчеркнула его слова. – Пока я жив, Рената может попытаться использовать тебя, чтобы добраться до меня. Ты постоянно будешь подвергаться опасности.
Бет сделалась еще бледнее, чем была десять минут назад.
– Ничего по большому счету не изменилось, – продолжал Декер. – И поэтому я спрошу тебя еще раз: где бы ты хотела жить?
В глазах Бет, казалось, что-то умерло.
– Если мы расстанемся, – безжалостно добавил Декер.
– Расстанемся? – Бет взглянула на него с искренним беспомощным изумлением.
– Но, ради всего святого, зачем...
– Если мы, когда вернемся в Санта-Фе, устроим нормальную публичную ссору в подходящее время в каком-нибудь достаточно людном месте, скажем, в «Эскалера» или каком-нибудь другом посещаемом ресторане, если разойдется слух, что мы с тобой разошлись, то Рената может решить, что не стоит предпринимать каких-нибудь действий против тебя, потому что, уничтожив человека, который меня больше не интересует, она не причинит мне особых страданий.
