Николь Жамэ - Дольмен
Сидевшая на большом камне у основания маяка Мари наблюдала за морской живностью в оставленных отливом прозрачных лужицах. Она сосредоточила взгляд на актинии, чьи гибкие и разноцветные щупальца тихонько шевелились, завороженная ее красотой и нежностью, в которой таилась смертельная опасность. Она видела двух подводников, вынырнувших в нескольких метрах от нее и сделавших отрицательный жест руками в сторону Ферсена, который ждал их на берегу.
Два дня бесплодных усилий. Никаких следов Риана. Втайне Мари почувствовала облегчение, когда Люка объявил, что дальнейшие поиски считает бессмысленными. Она машинально запустила руку в карман и почувствовала круглый гладкий предмет, который Риан отдал ей перед тем, как прыгнуть вниз. Достав его, она еще раз посмотрела на медальон: на золотой крышечке было выгравировано солнце, точно такое же, как на последнем менгире, единственном, не обагренном кровью.
Итак, ей передана фамильная драгоценность. Последнее, что сделал в этой жизни Риан. На секунду она задумалась: должна ли она передать ее своему ребенку, продолжателю рода Керсенов? Она твердо решила — нет. Ей пришлось сражаться, чтобы остаться в Ландах, противостоять прошлому, вскрыв его самые мрачные стороны. Это испытание сопровождалось трауром, болью, разочарованиями, и теперь она хотела разорвать зловещую цепь событий и сама направлять дальнейший ход своей судьбы.
Люка проследил за Мари взглядом. Она быстро взбиралась по скалам к маленькому мостику, которым маяк был соединен с берегом.
Движения ее были ловкими и уверенными, распущенные волосы горели в лучах солнца. Когда она встала на тропинку и помахала ему рукой, он почувствовал в ней какую-то новую легкость и подъем, которых прежде не замечал. И внутренне усмехнулся.
Он, профессиональный исследователь тайн, разгадчик необъяснимых явлений, никак не мог разрешить загадку, возможно, самую главную в его жизни: с помощью какой магии удалось этой женщине превратить циничного мачо в нежного влюбленного, закоренелого холостяка — в кисейную барышню, мечтающую о свадьбе и будущем потомстве…
Он тоже влез на берег, кроя себя последними словами за эту слабость. Ему невозможно было представить дальнейшую жизнь без этой упрямой бретонки, и он не знал, как соединить это волшебное ощущение с его привычками сыщика-бродяги.
Спустя несколько дней Ланды вновь были открыты для туристов. Установилась прекрасная, по-настоящему летняя погода, еще больше увеличившая их приток. Остров под голубым безоблачным небом наконец-то обрел свою истинную форму гигантского корабля, дрейфующего посреди спокойных вод, которые, подобно преданному псу, ласково лизали ноги отдыхающих.
Ти Керн принялись одолевать стада посетителей, нашептывавших друг другу подробности страшных историй, произошедших здесь, отыскивая на менгирах следы кровавых преступлений и не имея другой цели, кроме как пощекотать себе нервы вполне безопасными экскурсиями. По дорогам колесили велосипедисты, повсюду стоял запах традиционных бретонских блюд из морепродуктов. Ланды постепенно превращались в самый обычный курорт.
Мари не нравилось, что остров лишался природного своеобразия под натиском понаехавших туристов, что он привыкал жить на их деньги, невольно приспосабливаясь к ним, терял самобытность. Глядя на оживленные толпы, снующие по улочкам и пляжам Ланд, с трудом верилось, что еще несколько недель назад здесь происходили зловещие события, которые теперь казались кошмарным сном.
Кстати, кошмарные сны Мари навсегда ушли в прошлое, едва была вскрыта порождавшая их причина. Она проводила дни, составляя отчет о завершенном деле, в ожидании результатов последних анализов. Узнав от Ферсена, что он уже заинтересовался новым делом о людях, пропавших в местах прежнего проживания катаров, она тут же сделала ответный ход — поехала в Брест и встретилась со своей бывшей командой, обещая скоро вернуться в их ряды для совместной работы.
Ни Люка, ни Мари не нарушали тайной договоренности и не планировали совместного будущего.
Наступил момент прощания с близкими: Мари отплывала в Брест. Паром только что выплеснул на остров новую волну туристов, поток которых сразу хлынул на улицы поселка. Двигаясь во встречном направлении, Мари в сопровождении Жанны и Милика подходила к порту.
С палубы парома Люка заметил золотистую шапку волос, он видел, как троица остановилась и начала обниматься.
— Ненавижу прощания, — сказала она ему тем же утром. Милик и Жанна тоже, видимо, этого не любили. Волнение выбивало их из колеи.
— Береги себя, дочка, — только и сказал старый моряк, слегка покачиваясь. Мари кивнула и была удивлена, когда Жанна вдруг порывисто обняла ее и прижала к груди.
— Иди, он тебя уже ждет, — шепнула мать, так же внезапно выпуская ее из объятий.
Кристиан тоже готовился к отплытию. Его шхуна находилась неподалеку. Краем глаза он видел, как Мари отошла от родителей и пересекла портовую площадь, не оглянувшись.
Мари почти физически ощущала прикованные к ней взгляды. Кристиан… Люка… родители.
Прибавив шагу, она вбежала на сходни и поднялась на палубу. Встав рядом с Ферсеном возле поручней, она слегка прижалась к нему, и он с наслаждением ощутил тепло ее тела. Раздался сигнал. Моторы взревели, и паром, вспенивая воду, отделился от набережной.
Не обменявшись ни словом, они увидели шхуну, на полном ходу устремлявшуюся в открытое море, за штурвалом возвышалась фигура Кристиана.
Люка почувствовал укол ревности, он не мог не признать, что шкипер очень живописен, и задал себе вопрос, не испытывает ли Мари сожаление, созерцая великолепие того, кто был предметом ее обожания столько лет. Она, словно прочитав его мысли, тут же отвернулась и стала смотреть в сторону острова, чьи контуры медленно огибал паром.
Щебетание двух мальчишек отвлекло их внимание. Дети гонялись друг за другом, чуть не налетев на них. Младший мальчуган все же упал прямо под ноги Ферсену. Тот наклонился и неловко поднял его за руку. Ребенок захныкал и побежал прочь. Люка перехватил насмешливый взгляд Мари. Она улыбнулась, а Люка шутливо заметил:
— Я не безнадежен: постепенно обучусь обращению с детьми — специально тебя предупреждаю, чтобы ты не беспокоилась.
— Когда я решусь выбрать отца для своих детей, мне не понадобятся ничьи предупреждения.
— Извини, не учел твой характер и твои гены! Разумно ли ты поступила, отказавшись от своей доли наследства? Может, с замком, деньгами и наколкой вроде той, что у Армель, ты стала бы сговорчивей?
— Придется над этим подумать. Как только мне окончательно опротивеет один циничный полицейский, даже неспособный понять, каким образом удавалось кровоточить менгирам…
Паром как раз проходил перед Ти Керном, и они залюбовались силуэтами монолитов, которые стояли как живые.
Мари заметила улыбку на губах своего спутника. Озорную улыбку мальчишки, собравшегося подшутить над приятелями. Люка подошел к разносчику сладостей, купил рожок малинового мороженого и освободил его от обертки. Вернувшись к Мари, он протянул ей его. Немного удивленная, она собралась взять рожок, но Люка отдернул руку.
— Это не для еды, а для демонстрации фокуса.
Она ничего не понимала. Ферсен пояснил:
— Не обратила ли ты внимание? У Риана и в квартире, и в тайнике подземелья замка стояли морозильные камеры, портативные, но довольно мощные…
Только теперь Мари начала догадываться: малиновое мороженое таяло под лучами солнца, растекаясь по руке Ферсена.
— Изложив свою гипотезу, я послал запрос в лабораторию и попросил экспертов ее рассмотреть. Как раз перед самым отъездом я получил ответ. Технология хотя и мудреная, но принцип довольно прост.
— Риан замораживал кровь своих жертв?
— В специальных емкостях, имевших форму символов, глубоко прорезанных на менгирах. Вероятно, задолго до этого он попросил Морино сделать отпечатки. Ледышки, посыпанные гранитной пылью, совмещались с эмблемами менгиров и начинали медленно таять с первыми лучами солнца.
Он снова протянул Мари почти растекшееся мороженое, но она с отвращением отвернулась.
— Твоя теория еще требует доказательств!
— Этим как раз и занимаются. И все же признайся, здорово — дойти до решения собственными мозгами!
— Да, здорово — у Риана отличные мозги!
— Я говорю о себе, упрямица ты этакая! Согласись, с моим интеллектуальным коэффициентом да с наследственностью Риана наши дети будут обладать суперспособностями!
— Что я слышу?
— Глупости, конечно. Детей еще нужно сделать!
Он обнял Мари и поцеловал ее долгим, страстным и «бесстыдным», как наверняка подумал кое-кто из случайных свидетелей, поцелуем.
За горизонтом медленно исчезали Ланды.
