Виктор Пронин - Ошибка в объекте
«А теперь, дорогие товарищи, давайте пораскинем умишком,— проговорим Демин, откидываясь на спинку стула.— У нас в наличии четверо пострадавших. Один погиб. Трое в тяжелом состоянии. Все началось с обильного застолья. Выдвинем предположение — перепились, передрались, одного даже насмерть зашибли. Может такое быть? Может. Правда, возникает сомнение — пострадали все четверо, причем одинаково — удар по голове. Обычно в драке кто-то побеждает, кто-то оказывается сильнее…»
Демин поднял трубку, набрал номер Кучина.
— Внимательно тебя слушаю, Валя.
— В доме нашли четверых, все четверо пострадали. Вопрос: могли ли они сами нанести друг другу…
— Исключено. Одинаковый характер ранений режет, Валя, твою версию на корню. Кроме того, погибший — самый сильный. Ему больше всего и досталось. Человек, получивший такой удар, сам уже не сможет сделать что-то подобное. Он выбывает из игры. Следовательно, должен быть некто, оставшийся целым. Такова моя скромная догадка.
«Так, продолжим наши размышления,— проговорил Демин, положив трубку.— Через десять минут идти к Рожнову, а дело усложняется. Дом… Две половины, на два хозяина. Один выход заперт изнутри, другой — снаружи. Веселье происходило в той половине, которая заперта снаружи. Следовательно, при возникновении пожара все могли выйти через вторую половину дома. Что же им помешало? Плохое самочувствие? Или был человек, который по каким-то причинам решил от всех одним махом избавиться? Что может толкнуть человека на подобное? Ненависть? Или опасность? Он поджигает дом и уходит. Но это имеет смысл, если люди погибнут. А они не погибли. Живы. Кроме одного. Значит, преступник обречен? Если они выживут и заговорят…»
Демин позвонил в больницу.
— Главврача, пожалуйста. Я подожду,— сказал он нетерпеливо, поняв, что кто-то решает, как ему быть, не обидится ли главврач, если его к телефону позвать.— Николай Иванович? Здравствуйте, Демин беспокоит. Помните такого? Спасибо, жив-здоров… Трудимся в меру сил и умения. Николай Иванович, к вам этой ночью доставили трех пострадавших на пожаре…
— Да, есть такие.
— Их состояние?
— Крайне тяжелое.
— Общаться с ними нельзя?
— Можно, но, боюсь, они этого даже не заметят. Все без сознания.
— Надежды есть?
— Надежды есть, но не больше. Никакой уверенности.
— Кто-нибудь приходил, пытался встретиться или хотя бы узнать их состояние, вообще — интересовались?
— Были звонки.
— Кто звонил?
— Ну, Валентин Сергеевич, вы слишком многого от меня хотите.
— Николай Иванович, настоятельная просьба — никого к ним не пускать.
— Не понимаю? — уверенный бас главврача выразил недоумение, в котором Демин явственно различил нотку обиды, дескать, вмешиваются, дескать, не доверяют.
— Видите ли, Николай Иванович, есть основания полагать, что найдется человек, который захочет встретиться с ними во что бы то ни стало. Ему очень не понравилось, что они остались живы.
— Вон оно что… Был сегодня утром звонок… Как мне показалось, звонил молодой человек.
— Он спросил о ком-то? Назвал чье-то имя?
— Одну минутку, Валентин Сергеевич… Дайте подумать. Трубку подняла сестра, подошел я… Он представился родственником доставленных ночью людей и потому волнуется… Я посоветовал ему позвонить через несколько дней. Он поблагодарил… Вот и все.
— Дело в том, что пострадавшие еще не установлены, не опознаны… Я только предполагаю, что среди них может оказаться хозяин, квартиранты…
— Понимаю. Мы поместим их в одну палату. Хотя среди них женщина, но в таком состоянии, что вряд ли без посторонней помощи они смогут разобраться, кто из них какого пола.
— Какой этаж? — спросил Демин.
— Третий. Это имеет значение?
— Можно проникнуть в палату через окно?
— Совершенно голая стена.
— Ну, хорошо. Извините. Только просьба — неплохо бы дверь палаты держать под присмотром.
— Рядом столик дежурной. Это вас устраивает?
— Вполне. Я все-таки подъеду, возможно, придется оставить у вас нашего товарища…
— Не возражаю.
Рожнов, не прекращая разговора по телефону, глянул на Демина, махнул тяжелой ладонью в сторону стула — садись.
— Пока ничего сказать не могу,— ответил он кому-то в трубку и вопросительно вскинул брови, как бы спрашивая у Демина. Тот в ответ схватился руками за голову и покачался из стороны в сторону — мол, такое знаю, что голова кругом идет.
— Позвоню через полчаса,— сказал Рожнов и осторожно положил трубку.— Прокурор. Интересуется. Там поговаривают, что у нас четыре трупа, представляешь?
— Не исключено,— сказал Демин.— Хотя в наличии только один. Да и тот неопознанный. Кстати, ученые люди утверждают, что смерть наступила от удара по голове твердым тупым предметом.
— Дальше,— бросил Рожнов, нависнув над столом.
— У остальных пострадавших такие же травмы. Сегодня утром в больницу позвонил неизвестный, назвался родственником пострадавших. Весьма настойчиво интересовался их самочувствием.
— Понимаю,— кивнул Рожнов.— Он правильно рассудил— или они будут жить, или он…
— Как я понимаю, туда нужно направить нашего человека?
— Обязательно. Послушай, Демин, но это же черт знает что! У нас такого не было. Чтобы решиться на подобное, нужно или умом тронуться, или до ручки дойти… Как выражаются классики,— ум меркнет.
— Я бы свои чувства выразил иначе,— Демин невесело усмехнулся.— Легкая оторопь.
— Можно и так… Все равно ум меркнет. Твои планы?
— Первое. Установление личности потерпевших. Второе. Восстановление событий, происшедших в доме.
— Установить всех посетителей,— Рожнов положил кулак на холодное стекло стола.— Включая почтальонов, водопроводчиков, газовщиков и прочих неприметных людей, которые всегда почему-то остаются вне поля зрения. Дальше?
— Подробный допрос всех, кто имеет какое бы то ни было отношение к потерпевшим. Соседи, родственники, сослуживцы, друзья, подруги.
— А сейчас?
— Повторный выезд на место происшествия для более тщательного осмотра.
— Тяжело тебе придется… После пожара искать следы…
— Потребуется оперативная группа в полном составе.
— Кроме собаки,— усмехнулся Рожнов.— Там вчера столько следов оставили, всей нашей псарни будет маловато. Два оперативника, с которыми ты вчера работал, остаются за тобой. Гольцов и Пичугин. Если еще понадобятся — будем подключать по ходу. Ну, порадую я сейчас начальника, ну, порадую! — без улыбки произнес Рожнов, поднимая телефонную трубку.— Он-то думает, что там пожар и не более того… Во работка, а? Сижу и радую людей.
3
День был солнечный, ночной ледок на дорогах подтаял, и лужи, вытянувшись в ручьи, неслись деловито и радостно, посверкивая солнечными бликами, бесстрашно ныряя в канализационные решетки, уверенные, что все равно снова увидят солнце, но уже за пределами суматошного города, среди полей и лесов, и отражаться в них будут не каменные громады, а синее небо и заждавшиеся тепла деревья.
— Вы заметили, Борис Григорьевич, что толпа на улице с каждым годом становится все более разноцветной? — спросил Демин у водителя, когда машина очередной раз замерла на оживленном перекрестке.
— А как же! Раньше, если увидишь красный цвет — это светофор. Все ясно. А теперь красное пятно может оказаться и курткой, и сапогом, и…
— И просто радостной физиономией! — подхватил криминалист Савченков — молодой парень, обвешанный аппаратами. Он уже успел надеть темные очки, на шее его болтался какой-то особо чувствительный экспонометр, и справедливости ради надо сказать, что болтался не зря, снимки Савченков делал отличные. Снимал он на широкую пленку, и его фотографии можно было рассматривать через лупу. Там всегда находилось такое количество деталей, что некоторые утверждали, будто по снимкам Савченкова можно проводить вполне качественный осмотр места происшествия.
— Замечать на улицах радостные физиономии — это чисто возрастное, это пройдет,— проворчал водитель.
— Ничего! — воскликнул Савченков.— Когда я перестану их замечать, моя машина будет исправлять этот возрастной недостаток, на снимках они будут такими же радостными, как и на улицах!
— Дай бог,— ответил водитель.— Чем вызван повторный выезд, а, Валя?
— Изменился характер происшествия, так это называется. Раньше думали, что это просто пожар, а теперь выяснилось, что пожар здесь не самое главное.
— Пожар — это маскировка? — спросил Савченков.
— Похоже на то. Но на твоих снимках, думаю, мы сможем рассмотреть все необходимое. Значит, так, ребята,— обернулся Демин к оперативникам.— Учитывая, что в самом доме все сгорело, основное внимание-во дворе, в саду, на улице… При пожаре почти весь снег сошел, двор даже просохнуть успел. Мелочей там нет. Преступление — из ряда вон.
