Андрей Троицкий - Бумер-2
Но Стас Азаров, позабыв про бумаги, стал молча раскачиваться на задних ножках стула, будто только за этим сюда и пришел. Утомившись этим занятием, заговорил:
— Слушай, Бубен, дела твои кислые. Как тюремная баланда.
— Не ожидал я от вас такой подлянки, гражданин начальник, — ответил Бубен. — Вчера вроде по-человечески расстались.
— Ты бы поменьше вякал, морда целей будет, — посоветовал Азаров. — На кармане у тебя пакет с героином. А это уже реальный срок без всяких там скидок. Но мы, люди, отличаемся от животных тем, что умеем договариваться друг с другом. Мне нужно знать, когда ты встречался с Огородниковым, то есть с Котом. И на чье имя увел для него паспорт.
— Я Кота лет пять не видел, — усмехнулся Бубен. Надо же целый спектакль разыграли в надежде, что Бубен ссучится. Постарались менты, нечего сказать, но не на того напали. — Кот, по моим данным, чалится в одном далеком санатории.
— Ты, как всегда, ничего не понял. На этот раз мне нужна правда, а не сопли в сахаре. Кот на свободе без году неделю, а уже отправил на тот свет как минимум троих. Мне он нужен. Живым или мертвым, без разницы. Поэтому хочешь ты того или нет, говорить придется. Ну, твой ход?
— Да какого черта, — возмутился Бубен. — Меня хватают на улице, суют героин, приводят каких-то алканавтов под видом понятых и составляют протокол. Потом суют в эту помойку и бьют, как последнюю лярву. Только посмотрите, что со мной сделали. Ну? С этой мордой надо срочно к хирургу гнать. А потом к прокурору с жалобой.
Азаров положил на стол исписанный листок.
— Вот показания свидетелей. Люди видели, как ты со вчерашней ночи гулял в ресторане «Вереск». Много танцевал. Менял партнерш. Заказывал музыку. И неудачно падал. Потому что датый был. Короче, сам себе нанес повреждения. И еще попортил имущество. Тарелку разбил. И графин. Ценой…
Наклонив голову, Стас прищурился, что-то разглядывая в бумажках.
— Цена указана неразборчиво.
— Да я никогда в этом сраном «Вереске» не сидел. Даже не знаю, где такой кабак находится. На мне ничего нет, я даже улицу перехожу в положенном месте, у светофора. А если что есть, сначала докажите. И друзей я не сдаю. Потому что не ссучился, как некоторые…
— Тупая ты все-таки задница, — покачал головой Азаров. — Расстраиваешь меня. А мне врач прописал только положительные эмоции. Но я еще раз готов выслушать твой ответ. Правильный. Ну?
— Можете меня тут затоптать, на куски порезать, но хрен чего дождетесь. Не видел я никакого Кота. И точка. И абзац. Даже два.
— Только не надо этой грошовой патетики. Зря стараешься. Звания народного артиста все равно не получишь. Я просчитал все варианты. Вы с Котом давние кенты. И сейчас за новой ксивой ему сунуться просто не к кому. Поэтому я готов внимательно выслушать твой содержательный рассказ.
Бубен уставился в противоположную стену и упрямо сжал губы.
— Ладно, тогда меня послушай, — сказал Азаров. — У тебя в Коломне живет близкая подруга Марина Заславская. Давняя любовь. Под одной крышей вы вместе прожили почти четыре года. От Марины у тебя трехлетняя дочка Лена. Ты помогаешь Заславской, на ребенка денег не жалеешь, навещаешь ее, балуешь и все такое. Девочка для тебя самое дорогое существо на этой поганой планете. Хотя по документам ты отцом не значишься.
— Это вы к чему? — мрачно прогудел Бубен.
— Хочу обрисовать твое скорое будущее, — Азаров снял под столом тесноватые ботинки. — И будущее твоей дочки. Поверь, все будет точно так, как я рассказываю, даже хуже. Ты загремишь на кичу, за наркотики. А Заславскую органы опеки лишат родительских прав. Она выпивает, плохо влияет на ребенка, ведет антиобщественный образ жизни.
— Не загибай, начальник.
— Скоро убедишься на собственном примере: Азаров не загибает. Лену отправят в интернат. Ты законным образом не оформлял отцовство, а других близких родственников у ребенка нет. И я уж постараюсь, чтобы ей быстро подыскали приемных родителей. Девочка симпатичная, как куколка. И умная. Не в отца пошла. Короче, ты никогда ее больше не увидишь. Ты не узнаешь, в какой стороне ее искать. Впрочем, к тому времени, когда ты выпишешься с дачи, Лена о тебе уже не вспомнит. А Заславская сдохнет под забором вокзального шалмана. Ну, чего молчишь?
— Ты этого не сделаешь, — процедил сквозь зубы Бубен. — Нет законных прав отнимать ребенка у матери.
— Ошибаешься, Бубен. Она алкоголичка.
— Я договорился с лучшим наркологом, какого можно найти. Ее лечат и вылечат. С девчонкой постоянно сидит няня.
— Хватит пороть херню. Нянька матери не заменит. А женский алкоголизм не лечится. И ты это знаешь лучше моего, иначе бы не бросил свою подружку. Ну, теперь я спрашиваю последний раз: теперешнее имя Кота? Где его искать?
Бубен помолчал минуту и сказал.
— Елистратов Виктор Андреевич. Из Питера.
— Ну, продолжай…
— Он собирался к одной шмоньке по имени Даша Шубина. Ее брат погиб на зоне. Пацан перед смертью в лазарете накатал маляву сестре. А Кот подписался доставить письмишко.
— Медицинский феномен, — хлопнув в ладоши, Азаров позволил себе улыбку. — Человек заново обрел навсегда утраченную память. Чудеса, да и только. Если бы я был научным светилом, на твоем примере навалял диссертацию. А если бы я был писателем… Ну, это вообще. Над этим романом обливались слезами женщины всей России. И, кстати, ближнего зарубежья.
— Это точно, — Бубен потрогал кончиками распухших пальцев свой сломанный нос. — Слезами бы все облились и обосрались заодно. Если бы узнали, какими методами работают менты.
— Хватит лирики, умник. Теперь давай все подробно. И в письменном виде. Прямо с начала и крой. Как тиснули паспорт, где, при каких обстоятельствах… Ну, ты сам знаешь, что писать.
— И что в сухом остатке?
— Оформлю тебе явку с повинной, получишь ниже низшего предела. За воровство паспорта. О героине мы, считай, уже забыли. Не было его. Года через полтора вернешься в Москву. Может, к тому времени решишь, что уже созрел для отцовства.
Глава двенадцатая
Грунтовая дорога привела к хутору, стоявшему на берегу реки. За пятистенком из рубленых бревен виднелся сарай, какие-то постройки, поле, засаженное картошкой и стог сена. На берегу две лодки, одна самодельная, другая фабричная, из дюраля, на жердях сушатся сети. За покосившейся изгородью паслись две козы и корова. Чуть поодаль, ближе к реке стояла синяя «нива» с помятым крылом.
Забора вокруг дома не было, поэтому Дашка, выбравшись из машины, прошагала напрямик через огородные грядки, поднялась на крыльцо и прежде чем толкнуть дверь, расправила бумажку, сорванную со столба у районной поликлиники. И еще раз перечитала безграмотный текст, написанный печатными буквами: «Найден мужчина, примерно тридцати лет, рост метр восемьдесят пять сантиметров, волосы русые, глаза карего цвета. Не помнит родных и близких. Обращаться…» Далее следовал то ли рисунок, то ли чертеж. Где сворачивать с трассы и куда и сколько ехать дальше после дорожной развилки.
Найден мужчина… Вот же грамотеи. Будто речь идет о котенке или старой сумке, набитой никчемным тряпьем.
Толкнув дверь, Дашка прошла сквозь полутемные сени, оказалась в большой комнате, где хозяева готовились к ужину. У газовой плиты в углу стояла женщина лет пятидесяти, рядом с ней возилась у столика молодая румяная баба. За столом сидел пожилой мужик в черной рубахе и жилетке из щипанного кролика. Он приглаживал ладонью редеющие пегие волосы и с интересом смотрел на незваную гостью.
— Доброго здоровья, — сказала Дашка. — Я по поводу… Короче, я по объявлению. Это у вас «найден мужчина». Сто восемьдесят пять. Глаза карие.
Женщины побросали стряпню, а мужик, прекратив терзать свою шевелюру, принялся поглаживать пальцами усы.
— А ты, дочка, потеряла кого? — спросил он. — Родственника?
— Брата, Николая, — без запинки ответила Дашка. — Уже все больницы объездила, все морги. Когда случайно наткнулась на объявление, глазам не поверила.
Дашка показала скомканный листок.
— Ты потише, дочка, спит он сейчас. Присаживайся, — сказал мужик. — Зовут тебя как?
Минут через десять, наскоро перекусив с хозяевами, Дашка узнала нехитрую историю Кота и познакомилась с обитателями дома. Хозяин дядя Илья нашел ее полуживого мужика на берегу реки. По всем прикидкам, на него напали грабители или хулиганье, навернули чем-то тяжелым по голове, да и сбросили в воду, надеясь, что он уже мертв или утонет. Но вышло иначе.
Дядя Илья перетащил пострадавшего в дом, где уже три года, как пустует постель его покойной жены. Тетя Кира, дочь Ильи, работает в поликлинике в поселке, это она развесила объявления. Она же помогла выходить парня. Досталось ему крепко, но молодость, она свое возьмет. Кира достала лекарства и кое-какую одежду. А ее дочь Ленка помогала кормить больного, ходила за ним, пока он сил набирался. Сейчас сомнений нет, он выкарабкался, и не сегодня, так завтра встанет на ноги. Одним словом, обошлось.
