Грег Диналло - Фиаско
— Видимо, в какое-то место вроде огромного сейфа, — предположила Скотто. — Если бы это случилось в Майами, то контейнер уже находился бы в каком-нибудь банковском хранилище с электронными кодовыми запорами.
— А что вы думаете о здании бывшего банка? — закинул я удочку.
— Что за здание? Какого банка?
Тогда я подошел к карте и ткнул пальцем во Фрунзенский район города.
— Вот здесь ночной клуб «Парадиз». Раньше в этом здании находился банк. Его подземелья ничуть не меньше, чем весь «Антонов».
— Вы точно знаете?
— Меня туда водили вроде как на экскурсию. Шевченко сразу же оживился и стал деловитым.
Схватил трубку телефона и набрал номер дежурного.
— Шевченко говорит. Мне нужны три бригады. Кого вызвать? А-а… да… да… Пусть они займутся. Клуб «Парадиз» в Лужниках. Встретимся около него в 23.30.
— Остается всего полчаса, — удивилась Скотто. — Разве вы успеете получить ордер на обыск?
— Ордер на обыск? — Шевченко смутился. Как только я его запрошу, в ту же секунду некоторые осведомители из прокуратуры сообщат об этом Баркину.
— Стало быть, он такой всесильный?
— Да не он. Всесильна его твердая валюта.
— Может, вам трудно в это поверить, но взяточничество расцветает не в одной России. В данный момент у меня нет никакого желания обсуждать юридические формальности, связанные с поиском контейнера. Как, согласны с этими?
— Возражений не имеем. — Шевченко пошел к дверям, на ходу надевая пиджак. — Российское законодательство вроде упряжки, агент Скотто. Оно…
— Можете не рассказывать мне о нем, — перебила его Скотто, когда все мы вышли в коридор. — Это то единственное в России, что мне понятно. Оно не дает правоохранительным органам возможности обуздать как следует нехороших ребят и к тому же…
— Да нет, Скотто. Вы не поняли, — прервал ее Шевченко. — Я сравнил нашу правовую систему с тройкой лошадей. Левая и правая в ней — пристяжные, в центре — коренник, а опытный кучер с помощью вожжей управляет ими как хочет.
— Ну, там-то, откуда я приехала, все не так.
— У каждой системы свое бремя, свои порядки. В моей на каждый закон существует другой, который ему противоречит. По правде говоря, противоречия нередко заложены даже в разных пунктах одного и того же законодательного акта. Достойно удивления, не так ли? — Он нетерпеливо жал на кнопки вызова лифта. — Мы называем такое явление «самоотрзаком».
— То есть?
— Самоотрицание закона. Нехороших ребят это положение спасает от признания своей вины, а хорошим помогает отступать от своих намерений. — Недобро усмехнувшись, он вошел в лифт, мы устремились за ним. — Само собой разумеется, что сейчас я обращаюсь ко второму свойству закона.
Оставив «Жигули» во дворе милиции на Петровке, 38, мы пересели в «Москвич» Шевченко. Он погнал машину к клубу «Парадиз». Подъехали мы к нему уже в полночь. На улице ни души, у обочины, ближе к тротуару, несколько автомашин, да в подъезде дома отиралась какая-то бездомная бабенка. Легкий ветерок лениво шевелил мусор у входа, прямо под табличкой клуба на фасаде.
Включив рацию, Шевченко связался с бригадами, окружившими клуб, медленно объехал вокруг него и свернул на узкую служебную подъездную дорогу позади этого импозантного здания. Погрузочная площадка, где обычно разгружались и загружались прибывавшие автомашины, пустовала. Контейнера № 95824 и в помине не было.
— Все логично, — заметила Скотто. — Времени на разгрузку у них было предостаточно.
— На это я и рассчитываю. — Развернувшись, Шевченко снова подъехал к главному входу, созвал всю группу и проинструктировал оперативников. — Все в порядке, Катков, — сказал он, когда они заняли указанные места за колоннами по обеим сторонам внушительных бронзовых дверей. — Ну, иди первым.
Я глубоко вздохнул и нажал на кнопку звонка.
— Моя фамилия Катков, — представился я чисто одетому громиле, возникшему из окошечка в двери. — Я Николай Катков.
Он что-то пробормотал в ответ и открыл засов. Дверь тяжело распахнулась.
— Сотрудник милиции. — Шевченко влетел в дверь впереди меня. Помахав перед носом громилы милицейским удостоверением, он с группой оперативников и милиционеров в форме вошел в клуб. Мы со Скотто, не задерживаясь нигде, сразу прошли в главный зал, где стрип-шоу был в самом разгаре.
Девушки с обнаженными грудями сразу же прекратили извиваться и прыснули со сцены. Игроки опасливо оцепенели, предчувствуя недоброе. Дилеры и крупье замерли. Внезапно затих и затаился весь клуб, только изредка слышались гортанные выкрики попугаев.
Не отвлекаясь на живописные таитянские пейзажи и высоченные пальмы в кадках, Шевченко проследовал прямо к угловому столику. Я шел следом за ним, в душе опасаясь одного: вдруг Юрий сейчас здесь, вместе с сообщниками отмечает удачно провернутое дело. Я заметил в зале Баркина, Рабиноу, группу охранников и телохранителей, маячивших на заднем плане. Юрия не было. Не было никакой икры, шампанского, никаких полураздетых, размалеванных девиц. Главари вели себя подчеркнуто сдержанно. Наш внезапный налет грозил оказаться пшиком. Не чувствовалось, что Рабиноу и Баркин провели неделю в солнечной Гаване — выглядели они бледными, возбужденными, сердитыми, даже обозленными. Во всяком случае, на меня они уставились злыми глазами. Шевченко сунул им свой милицейский жетон и представился.
— С вашей стороны любезно было заглянуть к нам, товарищ следователь, — сказал Баркин как ни в чем не бывало, — но, к сожалению, свободных мест сейчас нет, особенно для такой оравы сопровождающих. В следующий раз советую зарезервировать столики заранее.
— Я здесь не для отдыха, а по службе, — уточнил Шевченко; луч прожектора, пройдясь по его лицу, заострил его черты, превратил лицо в железную маску.
— А для чего же, позвольте спросить?
— Хочу совершить экскурсию в ваши закрома. Баркин поднялся и шагнул вперед, встав перед Шевченко нос к носу.
— Там нет даже завалящегося рубля, если вы их ищете, — негодующе запротестовал он. — Лишь твердая валюта, полученная, между прочим, в строгом соответствии с законом, товарищ Шевченко.
— Рубли нас не интересуют. Нам нужны доллары, два миллиарда долларов США в стодолларовых банкнотах.
Баркин сделал удивленное лицо.
— Два миллиарда, говорите? А вы не преувеличиваете? Мой клуб приносит хорошие прибыли, это правда, но не такие огромные. — Он повернулся к Рабиноу и с нахальной ухмылкой спросил: — Вы согласны со мной?
— Ну что ж, время от времени я тоже получаю довольно внушительные прибыли, — подхватил он развязный тон Баркина. — Но очень редко больше, чем? Сколько, вы сказали? Миллиард или около того?
— Около того. Но, если следователь Шевченко полагает, что я плохо выполняю свои обязанности…
Баркин прервался на полуслове и полез в карман пиджака.
— Руки по швам! — скомандовала Скотто, выхватив пистолет.
Баркин оцепенел.
— Агент Скотто, не надо. В этом нет никакой необходимости, — спокойно произнес Шевченко и кивнул оперативнику; тот откинул полу пальто и показал укороченный автомат, нацеленный Баркину прямо в живот. — Если он достанет из кармана деньги, его посадят за взятку. Если там пистолет — пристрелят.
Баркин медленно вынул руку из кармана. Пустую. Ни денег, ни пистолета.
— Агент Скотто, — сказал он снисходительным тоном. — Я знаю, что вы занимались ресторанным бизнесом. Что же вынудило такую шикарную женщину заняться грязной полицейской работой? Где же ваше очарование?
— Если вы забыли, то напоминаю: вопросы задаем мы, а вы отвечаете. Сегодня утром в Москву контрабандным путем был доставлен грузовой контейнер с двумя миллиардами долларов. Вам об этом ничего не известно?
— Смутно припоминаю, что читал об этом в газетах.
— Зато я довольно четко припоминаю, что видел контейнер в Гаване, — с вызовом заявил я.
Баркин презрительно фыркнул и смахнул с рукава пиджака воображаемую пылинку.
— Плохие времена настают, Катков. — Он взял со стола номер «Правды». — Кто-то опередил тебя с материалом.
— Да, опередил. Но тут только конец, а начала нет. Не поможете ли мне написать материал заново?
— А может, господин Незапятнанный подойдет для этого? — И Скотто бросила взгляд на Рабиноу. — Может, он сумеет оказать помощь?
— Оказывать другим помощь — мое призвание в этой жизни, — игриво ответил Рабиноу. — Так что же вам нужно?
— Тот контейнер. Вы помните, какой именно? Вы о нем просили. Просили, чтобы вам позволили довезти его до Гаваны. Тот, который, как вы сказали, приведет нас к тем, кто подставляет вас?
Рабиноу усмехнулся и, удивленно посмотрев на Баркина, сказал:
— Я помню также, как сказал, что вы понапрасну теряете время. Вы и сейчас теряете его, уж поверьте мне.
