Джонатан Мэйберри - Вирус
— Ты… испытала патоген на себе! Превратилась в одно из этих чертовых чудовищ…
— Неужели я такая страшная? — засмеялась она, отошла от щели и приподняла ладонями груди под платьем. — Ты считаешь меня монстром, Себастьян?
— Боже мой…
Лицо Амиры исказилось от гнева, она отдернула руки от груди и ударила ладонями по стене, по обеим сторонам от панели. Ее черные глаза засверкали.
— Бог? Как ты смеешь упоминать Его имя! Твой бог — деньги, ты, жалкий кусок дерьма!
Голь отшатнулся и поднял пистолет.
— Ты не понимаешь, что значит поклоняться Богу. Ощущать Его в каждой мысли, в каждом вздохе! Слышать голос Всевышнего, разносящийся над песками пустыни!
Вот истинное блаженство. Ты притворялся, будто читаешь Пророка, чтобы одурачить эль-Муджахида, но тебе не хватило ума и души, чтобы понять священные тексты! Ты думал, будто сделал меня своей шлюхой? Рассчитывал, что я предам своего мужа, свой народ, свою веру ради тебя?
Она плюнула в него, он пригнулся, испугавшись заразы в ее слюне, и направил лазерный прицел ей в лоб. Красная точка светилась, словно индийское бинди.
— Я любил тебя, — произнес Голь слабо. И тут же осознал, что сказал «любил», а не «люблю». Это едва не сломило его. Мысленным взором он видел, как отворачивается от нее и приставляет дуло к собственному виску. Лучше заглушить эту потерю, чем терпеть пустоту.
Но хотя руки у него дрожали, пистолет не шелохнулся.
Амира не обращала на все это никакого внимания.
— Неужели ты не понял? Хотя… ради чего еще тебе быть здесь, Себастьян? — В ее устах его имя звучало как удар хлыста. — Тебе казалось, ты нашел нас, но это мы многие годы искали тебя. Впрочем, не важно, кого именно — любого жадного неверного пса, у которого имеются большие средства. Оказалось, нет ничего легче! — Она засмеялась, наслаждаясь тем, что причиняет ему боль. — Было так просто соблазнить тебя намеками через твоих же шпионов, вовлечь в игру, шаг за шагом… Тебе казалось, что ты сам контролируешь этот проект, а на самом деле план действий до мельчайших деталей разработали я и мой муж. Да… Эль-Муджахид, величайший воин Бога на земле. Истинный солдат Веры, человек, который каждый миг каждого дня живет по заветам Пророка.
— Но… ты… мы…
Она плюнула на пол.
— Что? Я спала с тобой? Это ты хочешь сказать? — От ее тона слова сделались особенно мерзкими. — Я не мужчина, Себастьян. Я не могу идти в битву с ружьями и ножами, как мой муж и его солдаты. Я женщина и вынуждена использовать другое оружие… пусть бесконечно отвратительно и унизительно было открывать свое тело перед тобой.
— Нет, — выкрикнул в ответ Голь, гнев запылал в нем. — Я знаю, ты любила меня. Я знаю.
Он увидел, как безумие в ее глазах померкло, и на секунду лицо Амиры приобрело другое выражение, сонное, зыбкое, уплывающее. Чувство, которое пылало, но угасло… остались только уголья… В следующий миг перед Голем снова явилась жесткая и жестокая личность.
— Каждый день я опускалась на колени, вымаливая прощение у Аллаха, пусть даже все это творилось по Его воле. Ты сделал меня шлюхой в глазах Всевышнего, Себастьян. Сколько смертей ты заслужил за это?
За спиной Амиры послышались возбужденные голоса. Ученые и лаборанты громко переговаривались, некоторые потрясенно протестовали. Звучали гневные выкрики. Амира отошла назад, чтобы дать возможность Голю увидеть, что происходит.
— Они думают, что получили антидот, — произнесла она негромко, а внизу уже многие попадали на колени или лежали под столами, — и защищены от Сейф аль-Дина.
— Что ты сделала?
Она повернулась к нему.
— Я дала своим лучшим людям, новым воинам, новым ученым двенадцатое поколение. Как у меня, — Амира подняла руку и закатала рукав, показывая след от иглы. От темной точки тянулись, словно нити черной паутины, следы заражения.
— Ты убила своих людей.
— О нет… не всех. Остальным ввели десятое поколение, и скоро я распахну двери бункера, они распространятся по всему Аравийскому полуострову, словно чума, какой и являются. У Великого Дьявола не хватит пуль, чтобы остановить гибельные волны.
— Ненормальная! Ты обрекла всех нас!
Но Амира только покачала головой.
— Нет… Двенадцатое поколение другое. Мы не умираем. Мы… возносимся. Я уже вознеслась. Я умерла, не умирая, Себастьян, я не страдала от смерти мозга, не лишилась разума или моторных функций, не потеряла интеллект. Я здесь, Амира, ученый, жена эль-Муджахида, верная помощница Аллаха, слуга Пророка… но только теперь я не могу умереть. Я возродилась, как ты видишь. Сейф аль-Дин прорезал меня очищающим клинком. Мои грехи, мои земные привязанности были отсечены Мечом Веры. То, что осталось, и есть инструмент Бога на земле.
— О… Амира… моя принцесса, — пробормотал Голь, слезы катились по его щекам. — Что ты наделала? Что ты наделала…
— Начиная с сегодняшнего дня тысячи доз двенадцатого поколения будут разосланы тем воинам, которые доказали свою веру. Как только они вознесутся, они смогут поделиться своим даром с родными и самыми преданными друзьями, а затем мы сядем и будем спокойно наблюдать, как безбожный мир пожирает сам себя!
— Я тебе не позволю!
Амира протянула руку и схватилась за край щели. Она придвинулась ближе и зашептала, словно ребенок, открывающий свой секрет:
— Я все знаю о бункере, Себастьян. Все. Я знаю все твои тайны.
Голь смотрел на нее, озадаченный, а затем услышал медленное шарканье ног в темноте коридора у себя за спиной.
Глава 109
Центр Колокола Свободы.
Суббота, 4 июля, 12.04
Гул толпы затих, и я двинулся по длинному темному коридору, который, как я знал, вел в лабиринт контор и рабочих кабинетов. В сравнительно небольшом комплексе было полно закоулков, где можно спрятаться. Я миновал несколько помещений, распахивая одну запертую дверь за другой. Я мог бы высадить их, конечно, но грохот привлек бы внимание противника, а я считал самоубийство грехом, к тому же простые межкомнатные замки легко открывались с помощью обычной пластиковой карты. Например, «Барнз энд Нобль». Я двигался медленно, обыскивая каждый уголок. Подкрепление пока не пришло. Что же могло так надолго задержать Скипа, почему он никого не послал за мной вслед?
Я надеялся, что О’Брайан с Олли попытались добраться до первой леди и были перебиты Коулби и его отрядом. Агенты из президентской службы безопасности невероятно сильные и умелые. Но постепенно мои надежды таяли. Я не знал, кто такой этот О’Брайан, но если Брайерли прав и Олли считается лучшим из наемных убийц ЦРУ, тогда эта операция как раз для него: выследить и уничтожить.
Смущал меня факт, что Брайерли оказался не тем человеком, которого мы искали. Поговорив с ним и увидев его в действии, я не мог поверить, что он каким-то боком причастен к бедламу, творившемуся в зале. Да, но все-таки Олли, которого рекомендовал нам Линден, ушел с О’Брайаном! Потом, кто-то же сделал те выстрелы, которые спасли рыжего террориста! Аккуратная работа в такой истерической ситуации доказывала хладнокровие профессионала.
Я остановился, потому что увидел на полу брызги крови. Совсем свежей. Пошел вперед по цепочке кровавых следов. Стычка? Похоже на то. Неужели кто-то еще последовал за О’Брайаном и Олли и угодил в устроенную ими засаду, или же предатели передрались между собой?
Затем меня пронзила мысль, что кто-то из них заражен. Что, если эта чума превратила одного из них в монстра? Охочусь ли я за двумя людьми или за человеком и зомби? Или за двумя бродягами? Я похолодел.
— Джо?
От голоса Грейс в наушниках я подскочил, прижался к стене и опустился на корточки за открытой дверцей чулана со швабрами, нацелив пистолет в темноту.
— Джо… где ты?
— Я внутри Центра, — зашептал я. — О’Брайан вошел сюда вместе с Олли. Я иду по кровавым следам, но пока никого не встретил. Мне нужна помощь.
— Старший Симс со Скипом уже отправились за тобой. Я оставила у двери двух других агентов.
— Отлично. Как там дела снаружи?
— Скверно. Мы успокаиваем народ, но, кажется, некоторые из них уже заразились. У нескольких человек проявляются признаки болезни. Наши ходят по залу, отделяя от остальных тех, в кого попали дротики.
— Грейс… если они начнут превращаться…
— Я знаю, Джо, — произнесла она делано твердым голосом. — Страшно, конечно. Я подумала о больнице Святого Михаила, но здесь ситуация еще хуже. В зале члены конгресса, жена вице-президента. Работают телекамеры.
Правда, я связалась с Черчем, у нас есть президентский приказ на немедленное прекращение вещания… В Филадельфии уже объявлено чрезвычайное положение. О господи!
Я услышал новую волну криков.
А затем стрельбу.
