Измайлов Андрей - Русский транзит
А результат: находка в лофте.
А результат: 60-й участок, Брентон.
А результат: как-то еще Лева Перельман воспримет э-э… прогул.
Кстати, сколько может продлиться прогул? День? Сутки? Сорок восемь часов? Пять лет?
За что?! Почти рождественская стори: встреча старых друзей, трое из которых очутились в чужой стране, без цента в кармане, и которым исключительно из душевной щедрости чем мог помог здешний старожил. Мы, старожилы, вообще отличаемся исключительной душевной щедростью и радушием: «отдай мне твоих обессиленных»… и так далее.
Мы. Старожилы. У нас. В Нью-Йорке. Аккуратно я стелил, мягонько, исподволь. Ни чуть не прочесть по лицу воскового Брентона! Я его где-то понимаю, конечно: лейтенант – не цветок в проруби. А сидит в 60-м на Брайтоне, как именно в проруби. Иные копы делом занимаются, прямым своим делом – защищают добрых граждан от добрых граждан же, пусть и американцев от американцев. А тут – сплошные залетные, мусор! И вот ведь, дерьмо, что обидно: язык учить не хотят, треплются на своем туземном и полицию в этом смысле шлют куда подальше: вам нужно с нами объясняться? Перенимайте! Фима, ембтьвзду, разъездец пришел твоему творогу!
По аналогии: то же питерское неприятие – «черных развелось!». Ну да то превентивное неприятие. А доиграйся Питер до того, что на всем Васильевском или на Петроградской – ни единого коренного жителя, целиком и полностью вытеснены кунаками-джигитами-кацо… и посреди – российский мент, чья задача поддерживать порядок и законность на вверенной территории. Во-во…
Потому и щеголял изо всех сил недурственным английским, освоенным за два года. Потому и ступал осторожненько: у нас, мы, старожилы. Потому и нес по кочкам беззастенчиво Гришу-Мишу-Лешу – им уже безразлично, а мне здесь жить. Обостренное чувство родины. Но ничего лишнего!
Нести-то я их нес, да и заслужили по большому счету. Однако ни словечком не обмолвился о таксере Сене, аэропорте, совковых тузах с такими… сумками (как я понял по жестам ныне почивших землячков, вализы это были, специальные дипвместилища, лучше подальше держаться). Не мое дело! И действительно, не мое! В остальном: правду, одну только правду, ничего, кроме правды.
– Ты прав, парень. Они без цента в кармане… – скупо подал Брентон.
– Я и говорю!
– Не все ты говоришь, парень. Без цента, зато – с… – и он бросил на стол передо мной пакетик. Пластиковый. – Узнаешь? Или впервые видишь?
Ого! Вижу, само собой, не впервые. Навидался еще на дачке в Комарово, на мезенцево-грюнберговском, так сказать, совместном предприятии. Навидался еще в Афгане. Да и здесь, у… у нас в Америке только слепой не навидался бы дури. Джефа? Крэка? Кокаина? Героина? Вижу не впервые. Но – не узнаю. Нечего мне узнавать.
Первая мысль – подкинули! Менты подкинули! Чтобы… Чтобы что?! На фиг им это нужно? Не Совдеп же, не Комитет, не беспредел под развесистым лозунгом: «Мы строим правовое государство!». В Штатах эта ударная стройка капитализма давно и не без успеха завершена. Качественно и в срок.
– Не узнаю! – очень честно сказал я.
– И раньше у них, у троих, не видел?
– Не видел! – честно, как только можно, сказал я.
– И сам не пробовал?
– Никогда! – еще честней сказал я.
И не врал! Но чем честней пытаешься выразить тоном, тем «враньевей» звучит.
И тем не менее Брентон поверил. Или здорово сделал вид, что поверил. Да нет, поверил! Он ведь далеко не дурак (был бы он тогда лейтенантом полиции!), он ведь и сам по опыту знает: чистая правда звучит фальшивым тоном. Знает, не может не знать.
Уговаривал. Уговаривал я себя. Вот, пожалуйста, Брентон и отсутствие «сэра» в моих последних ответах мимо ушей пропустил: мы же просто беседуем, а?
Альбинос непроницаемый! Нечего мне шить, нечего! И дурак поймет, что дело это колумбийское (почерк: «галстук», наркота, «micrda» на стенках). Брентон ведь далеко не дурак! Или я ошибаюсь?
Эх, Бояров-Бояров. Маху ты дал с жизненным основополагающим принципом: когда не знаешь, что делать, делай шаг вперед! В данном конкретном случае дал маху. Шаг вперед и – маху с восьмого этажа. А что было делать?
Тут больше права Марси, внушавшая мне чуть ли не ежедневно иной принцип: когда не знаешь что делать, не делай ничего.
В данном конкретном случае не сделай я ничего, не махани из окошка, дождись полицию – им бы вообще ничего не осталось, как поблагодарить за показания и отпустить с миром. Я бы их еще и на мысль навел: мол, мне ваша защита нужна, лофт-то бояровский, сегодня эти трое – завтра я… Кто, кто? Не знаю! Сами ищите! Тот же Карлос…
Э, нет. Про Карлоса – молчок. Знать не знаю вообще ни о каких колумбийцах, и где Колумбия – понятия не имею, вроде в Африке, да? и выращивают они там сахарный песок, то бишь тростник, не иначе.
Иначе. Все иначе. Брентон навесил паузу. Вполне прозрачную, но тяжелую. Как невод. Третий раз забросил старик-Брентон невод – пришел невод…
В эту паузу я успел обмозговать все и вся: и про колумбийцев, и про не самую глупую полицию, и про несвоевременный «заячий» прыжок с чердака, и про собственный хренов статус…
– Верю, парень, верю.
Я неожиданно для себя с фырканьем выдохнул. И сыграл и не сыграл. Дальше? Что дальше?
– Ты, я знаю, парень, частый гость на Федерал-плаза?
Вот оно. Абзац подкрался незаметно. Если долго чего-то ждать с опаской, оно и случится. На Федерал-плаза я и в самом деле гостил частенько последние месяц-полтора: там-то мне в обмен на ворох справок-бумажек-анкет выдадут грин кард, должны выдать, в конце концов! Или теперь не должны?
– Ты меня понял, парень?
– Да, сэр.
– И что ты понял?
– Все, сэр! – еще бы секунда, и буркнул: «Больше не буду, сэр!».
– И тебе хорошо знакомо это, нет? Узнаешь?
Узнаю. ЭТО – узнаю. Аналогичные плакатики-листовки развешены в безошибочно самых видных местах по коридорам, по которым вынуждены мотаться все и каждый жаждущий статуса (хоть какого-нибудь, но в Америке). И здесь ЭТО располагалось на видном месте. Ну, верно, где ж ЭТОМУ и висеть прежде всего, как не в Брайтоновском 60-м участке:
Федеральное Бюро Расследования снова обращается к русскоязычной общественности США и новоприбывшим иммигрантам с призывом помочь своей новой стране.
Одной из многочисленных функций и обязанностей ФБР является борьба со шпионажем. На протяжении многих лет русскоязычные иммигранты оказывали содействие ФБР в этой сфере. Некоторые иммигранты обладают значительной информацией о деятельности разведывательных служб, направленной против интересов Соединенных Штатов Америки.
ФБР просит лиц, располагающих вышеупомянутой информацией, сообщить об этом в ближайшее отделение бюро. Лицам, проживающим в городе Нью-Йорке, в ФБР следует звонить по новому номеру телефона:
(212) 325-2700, добавочный – 3037 или обращаться по адресу:
26 Федерал-Плаза, Нью-Йорк 10278.
Вся полученная информация будет содержаться в строгом секрете.
ФЕДЕРАЛЬНОЕ БЮРО РАССЛЕДОВАНИЯ МИНИСТЕРСТВА ЮСТИЦИИ США.Неужели мне так и суждено? Неужели они все от меня никогда не отстанут? Будто мухи! Вроде ни медом, ни дерьмом не измазан. Хотя дерьмом-то кто только ни норовил…
Называйте это двойной памятью. Или ремейком – так красивше, американистей. То есть: возврат к прошлому. И не просто возврат: да, к прошлому, но по-новому.
То меня Карнач, рожа жлобская-ментовская-василеостровская, топорно обтесать-вербануть пытался в питерском допре.
То меня Валя Голова, однополчанин-собутыльник-волчара комитетская, обволакивал перспективками, не успел я голову с больничной койки поднять.
То меня бундесовский полицейский херр (стыдливо пишем «герр», но правильней именно – херр… этот-то мой, франкфуртский, и по звучанию, и по сути херр)… отдельная история, будет настроение, поделюсь. Но тоже туда же!
То – нате вам! Снова здравствуй, Брентон, новый год! А я его чуть было не зауважал. Хотя… Чего это я! ФБР – не КГБ, не какая-нибудь, к примеру, Штази. А все равно.
Впрочем, отдам должное лейтенанту: «стучать» не призывал ни прямо, ни косвенно. Счел своим долгом напомнить о гражданском долге каждого достойного долгожителя США (долго-жителя-в-США). И намек был определенный. Почти как у классиков: «вы понимаете намек? да, когда знаю, что это намек! так вот, обратите внимание – намек!., как это понимать? как намек».
А определил мне Брентон следующее: налицо преступление федеральное, он, полиция, тут же может сплавить дело в ФБР, или самый край – через сорок восемь часов. Если кто помнит, именно в ту пору ихний (то есть наш, наш!) Буш разбушевался: войну, мол, объявляет государство злокозненным поставщикам наркоты – а это кто? известно, колумбийцы! Эх, Америка, уметь надо вперед заглядывать, газетки уметь надо почитывать – не только о самой себе и ближних пределах. Тот же «Русский транзит»… Ну и блюстители, само собой, рьяно берут каждый след, пахнущий латиноамериканской дурью – а наследили на Бэдфорд-авеню порядком!
