Роберт Липаруло - И приидет всадник…
Но у скептического взгляда Линдси явно имелась еще одна причина. Нельсон, похоже, не сказал ему, что агент ФБР, который должен вот-вот подъехать из Денвера, — женщина.
— Я понимаю вашу обеспокоенность, детектив, — сказала Алиша. — Одного лишь предположения, что в ходе следствия с уликами обращались неправильно, бывает достаточно, чтобы разрушить прокурорское обвинение. Сколько было таких случаев! И ведь, как правило, следователи ничего не в состоянии изменить — их действия при осмотре места преступления могут необратимо исказить картину произошедшего.
— Принцип Локарда, — вставил, кивнув, Линдси.
— Именно. — Алиша как бы невзначай отбросила с лица волосы — чтобы у детектива не сложилось ощущения, что она на него «наезжает». — Лучший способ продлить жизнь свидетельствам, найденным на месте преступления, — задокументировать их. В каком состоянии были дом и прилегающий участок после ухода преступника? Свет горел или нет? Окна были открыты или закрыты? Ворс у ковра задран или приглажен? Вы же знаете процедуру: один собирает образцы пыли, другой фотографирует, третий рисует план-чертеж, остальные ищут улики, осматривают труп…
— И эта армия сама все затаптывает, — снова высказался детектив.
Алиша улыбнулась в ответ.
— Поэтому со мной и приехал вот этот малыш, — она чуть подтолкнула ногой одну из сумок. — Он способен заменить множество сотрудников. — Сделав небольшую паузу, Алиша добавила: — Если это «убийство Пелетье», то четыре подобных случая уже расследуются. Оборудование, которое я привезла, поможет вашему отделу поймать этого парня. — И она смолкла, давая собеседнику возможность обдумать ее слова.
При задержании опасного преступника лавры всегда доставались всему подразделению, вне зависимости от того, кто конкретно изловил негодяя (и кого за это наградили). Однако она еще не встречала полицейского, который не хотел бы стать тем самым, кому выпадет этот жребий. Теперь детективу Линдси предстояло оценить, может ли новое оборудование в действительности помочь им в расследовании.
Он сделал вид, что разглядывает ее шарообразный футляр и большую сумку, которую Нельсон поставил рядом. На самом деле, как прекрасно понимала Алиша, он должен был переварить сам факт ее вмешательства в его работу. Он может прикинуться дурачком и создать из ее присутствия большую проблему для всех, а может дать ей возможность поработать — и тогда, если повезет, она поделится с ним чем-то таким, что поможет ему отличиться. Линдси оглядел сотрудников, и Алиша поняла, что он увидел в их глазах любопытство, энтузиазм и смутное желание работать с ней в одной упряжке.
— Ну хорошо, — сказал он громко. — Что там у вас такое?
6
Застоявшийся воздух в салоне старого микроавтобуса «фольксваген» мог бы разъесть пластмассу. Запахи пота, жирных пакетов из-под еды, коробок с гниющим фастфудом из китайской забегаловки, смешиваясь с уже непонятными испарениями давно пролитых здесь жидкостей и чадом снеди, подгоревшей на недавно сломавшейся газовой плитке, давали полное представление о том, как пахнет преисподняя. Но обоняние Олафа улавливало только кровь — потому что этот запах был новым. Он будет чувствоваться до тех пор, пока собаки не вылижут себя дочиста. Олаф опустил боковое стекло на ширину ладони и жадно вдохнул холодный ночной воздух. Его микроавтобус с натугой несся по магистрали-24 штата Колорадо, асфальтированным «американским горкам», проложенным посреди настоящих американских — Скалистых — гор. «Фольксваген» кое-как одолел перевал Уилкерсона, и теперь, если не считать перевала Траут-Крик, который все-таки пониже, дорога шла под гору до самого Джонсон-Виллиджа, где Олаф собирался вначале свернуть на трассу-285, а затем добраться до Каньон-Сити. Сейчас он ехал по долине между двумя перевалами и высматривал, где можно свернуть в лес: ему нужно было вымыть оружие и выгулять животных.
Одна из собак за спиной Олафа зарычала и, судя по звуку, явно цапнула другую, та взвизгнула. Наверное, была наказана за попытку слизнуть запекшуюся кровь на морде у первой.
— Goð stelpa! — рявкнул он на языке, которым владели тридцать поколений его предков. Тут же к нему — на то место, где стояло переднее пассажирское сиденье, пока Олаф не отволок его на обочину, — пробралась лохматая туша. Она быстро свернулась калачиком рядом с сиденьем водителя, прямо на картах и всяком хламе, лежавшем на полу. Это была Фрейя, зверюга исключительной красоты, но поменьше прочих размером, и те держали ее в страхе.
— Afhverju veröldinni ertu fúl?
Уловив насмешку в голосе Олафа, животное уселось и жалобно заскулило.
— Hvao?
Собака подобралась поближе и пригнула голову. Олаф почесал у нее за ушами и провел рукой по шерсти на спине. Самая маленькая в стае, она все же была здоровенной тварью, килограммов под сорок весом. Олаф приучил ее бросаться на грудь своим жертвам, толчком сбивая их с ног. Один такой удар мог сломать ребра, он знал это по опыту. Пучки мускулов, ощущавшиеся под ее шкурой, говорили о такой силе, что Олаф, вспомнив об этом, покачал головой. Предания гласили, что его народ выращивал эту помесь собаки с волком с незапамятных времен. Добивались сочетания в потомстве лучших качеств обоих видов: силы и охотничьего инстинкта волка с понятливостью и верностью немецкой овчарки. По отношению к хозяевам эти звери были чуткими слугами и помощниками, для врагов хозяина они были смертоносны, как львы. Еще немного почесав и погладив собаку, Олаф напоследок ласково шлепнул ее и снова положил руку на руль.
Доехав до перекрестка дорог, он увидел на той стороне прогалину в лесу и сбросил газ. Машина тут же резко замедлила ход. Протянув руку к рычагу сцепления, Олаф наткнулся на влажный нос Фрейи. Псина знала, куда его подставить. Олаф обругал собаку и отпихнул ее морду. «Не сейчас», — пробормотал он на своем древнем наречии. Та юркнула в салон, где ее немедленно снова цапнули.
Олаф свернул с шоссе, стараясь ехать по глубокому следу проехавших здесь раньше него любителей природы — похоже, они направлялись на пикник или охоту. Перед тем как углубиться в молодую сосново-тополиную рощу, он притормозил и выключил фары. В нескольких милях впереди виднелись огни одинокой встречной машины — и всё. Олаф повел микроавтобус дальше в лес по проложенной колее как по рельсам. Вскоре они добрались до лужайки, где машина предшественников явно сделала разворот, и Олаф заглушил двигатель.
Он открыл дверцу в абсолютную тишь альпийского луга. Две недели назад, когда он покупал этот «фольксваген», дверные шарниры скрежетали, как ястребы. Небольшая доводка и смазка помогли добиться желаемого: теперь дверца открывалась без звука. Кроме того, он установил новый стартер, аккумулятор и отрегулировал все системы. Микроавтобус нравился ему своим безобидным внешним видом, но теперь, после совершенного убийства, от машины следовало избавиться. Олаф вышел и позвал собак. Они выскочили наружу, перепрыгивая через водительское сиденье, и помчались зигзагами по высокой траве к деревьям на дальнем краю луга, где принялись принюхиваться и помечать территорию.
Все кругом было залито ярким лунным светом и оттого выглядело немного неестественным, как во сне. Ему вспомнился дом. И снова кольнуло в груди — боль, которой он, как горючим, подпитывал свою ярость, когда этого требовало дело; эта боль усилилась так, что перехватило дыхание. Олаф открыл вторую переднюю дверцу. Оттуда вывалились помятый журнал и грязный бумажный стаканчик. Остальной хлам он сгреб подальше назад. В числе усовершенствований, сделанных после покупки машины, был тайник в полу. «Фольксваген» был настолько старым и редким, что мало кому сразу могло броситься в глаза, что пол в салоне расположен слишком высоко; к тому же ложное фанерное днище Олаф накрыл ржавым листовым железом и кусками домотканого ковра. Теперь нужно было нажать кнопку внизу, под машиной, чтобы часть пола приподнялась.
В тайнике лежали два алюминиевых кейса и целый набор холодного оружия: ножи, топоры, наконечники для копий. Олаф взял лежавший сверху длинный чехол и вынул из него секиру с широким треугольным лезвием и длинным, с его руку, дубовым топорищем. Бросив чехол обратно в тайник, он внимательно осмотрел лезвие. Оно было перепачкано запекшейся кровью и приставшими кое-где кусочками мышечной ткани и волосами. На верхней части топорища тоже виднелось несколько засохших коричневых пятен. Олаф достал из пластмассового ящика тряпку и большую солдатскую флягу и отошел шагов на десять к деревьям. Обтерев секиру для начала листьями, он плеснул на лезвие воды и стал протирать его тряпкой.
Шум автомобильного мотора он услышал раньше, чем заметил свет фар.
Машина двигалась через лес медленно и уже приближалась к полянке. Олаф быстро отыскал взглядом собак: те стояли рядом, обратив длинные морды в сторону чужака. Почувствовав взгляд хозяина, звери — все разом — пригнули головы к земле в охотничьей стойке. Машина выехала на лужайку и, освещая ее фарами, двинулась по часовой стрелке — до того как лучи света выхватят из сумрака собак, оставались считаные секунды. На то, чтобы подозвать их к себе и спрятать в специально устроенное для них отделение в тайнике, времени не было.
