Лоуренс Сандерс - Торговцы плотью
Она никак не отреагировала на мое приветствие.
— В чем дело? — начал было я.
— Послушай, когда я устроила тебе встречу с моей приятельницей, я вовсе не хотела, чтобы ты давал ей свой номер телефона или встречался с ней без моего ведома!
Господи, да неужто она ревнует?
— Ты о Гленде? — Я улыбнулся. — Она просто спросила, можно ли ей еще раз со мной встретиться, вот я и дал свой номер. Что в этом такого?
Она наклонилась ко мне через стол, лицо исказилось от гнева:
— Я не хочу, чтобы ты так поступал!
— Ну послушай, — продолжал я примирительным тоном, — я в этом деле новичок. Если существуют какие-то правила игры, ты должна была предупредить меня об этом. Я не предполагал, что тебя может огорчить элементарная вежливость, проявленная мною по отношению к твоей приятельнице.
Она немного успокоилась, достала сигарету и ждала, пока я поднесу ей зажигалку.
— Наверное, ты прав. Но теперь ты об этом знаешь!
— Да, теперь знаю!
— Честно говоря, я тоже в этом бизнесе недавно, — примирительным тоном призналась она. При этом мы оба наверняка не представляли, что имеется в виду под словом «бизнес». — Наверное, нам не следует торопиться, потому что придется учиться только на своем опыте.
Я глубокомысленно кивнул.
— Гленда осталась довольна?
— Боюсь, что она в тебя просто влюбилась.
— Боже упаси! — засмеялся я. — У меня есть девушка, и никто другой мне не нужен.
Она глянула на меня с интересом.
— Питер, а я ведь ничего о тебе не знаю. У тебя есть работа?
— Безработный актер.
— Что-то в этом роде я и представляла. Ты похож на актера.
— Голодным блеском в глазах? Сейчас, в рождественский сезон, я подрабатываю по два дня в неделю в «Королевских дланях», это мужской бутик.
— Я знаю. Хорошее место. Ну а что после Рождества?
— Ничего. Действительно ничего.
— Отлично, — почему-то обрадовалась она. — Это значительно облегчает дело… Давай-ка закажем еще выпить.
Я понял, что, если начну пить с этой леди на равных, дни мои закончатся в больнице для алкоголиков. Так что я взял водку с водой, решив, что продержусь на этом весь вечер.
— Ты свободен в пятницу вечером? — спросила она.
— Только для друзей, — ухмыльнулся я. — Но если ты спрашиваешь, работаю ли я в пятницу вечером, то отвечу: нет, не работаю.
— Отлично! В понедельник из Калифорнии прилетает моя старая приятельница. Так, пройтись по магазинам, походить по театрам. Она будет жить в отеле «Бедлингтон», и все вечера у нее уже расписаны — ужины с друзьями, театры, новые дискотеки. Улетает она в субботу утром, а вечер пятницы она оставила свободным. Она бы хотела поужинать и выпить пару бокалов в интимной обстановке.
— Разумная дама.
— Ей нужен сопровождающий. За эскорт-услуги она заплатит тебе сто долларов, плюс ужин, такси и все прочее. Ей просто нужен на этот вечер спутник. Тебя это интересует?
— Конечно. А ей ничего, кроме сопровождения, не потребуется?
Марта Тумбли пожала плечами.
— Все зависит от тебя. Но должна предупредить, что ей уже под шестьдесят, хотя выглядит она роскошно. Дважды была замужем, очень умна и очень богата: она консультант по инвестициям, и авторитетный консультант.
— Как ее зовут?
— Грейс Стюарт. Заезжай за ней в «Бедлингтон» в восемь вечера в пятницу. И, пожалуйста, не подведи меня, ладно, Питер?
— А разве я тебя когда-нибудь подводил? Кстати, я хотел спросить, как у тебя прошло с Артуром?
Она засмеялась и залпом осушила бокал.
— Он милый, но не особенно расторопный, на мой вкус. Но я знаю некоторых женщин, которым он наверняка понравится. Выпьем еще?
Она глотала виски так, словно завтра наступит конец света, но, похоже, алкоголь на нее совершенно не действовал. Разве что щеки у нее слегка зарумянились, а так сидела она по-прежнему прямо и язык у нее вовсе не заплетался, путаясь в словах.
— А черных парней у тебя нет? — вдруг спросила она.
— Есть, красивый черный парень. Он актер, но когда не занят, подрабатывает в театре как манекенщик, а то и совмещает обе профессии одновременно.
— Как ты думаешь, он заинтересуется?
— Попробую.
— Тридцатки ему хватит?
Я одарил ее холодным взглядом.
— Извини, но я сторонник принципа равных возможностей.
— Уговорил! — засмеялась она. — Пятьдесят ему и двадцатка тебе.
Она допила, полезла в сумочку и объявила:
— Протяни руку под столом. — Я так и сделал. Вручая мне деньги, она продолжала: — Здесь пятьдесят. Двадцать за Артура, двадцать за черного, а остальными заплатить за эту дерьмовую выпивку.
— Как ты полагаешь, не зря же они назвали это местечко «Приютом неудачников»! Я позвоню насчет того парня. Его зовут Кинг.
— Кинг? Ну тогда я Королева Мая. Обожаю тебя, Питер.
— Ты мне тоже нравишься.
— Знаешь, мой путь в жизни тоже не был усеян розами, — вдруг выпалила она. — И по морде я тоже получала. Но постепенно у меня выработался нюх на Большой Шанс. По-моему, у нас с тобой должно кое-что получиться. Только спешить не надо да не допускать промахов. Может, и нам подвалит пара-другая долларов да немножечко радости в придачу?
Я сдержанно улыбнулся, испытывая уже знакомое мне чувство — меня в очередной раз толкали на путь, который мог завести неведомо куда.
Глава 15
Марта взяла такси до Верхнего Ист-Сайда и предложила подбросить меня по пути. Мы отправились на север по Восьмой авеню, затем по Бродвею, выехали на Амстердам-авеню. Я вышел в квартале от «Блотто».
Кинга Хейеса здесь не было. Бармен сказал, что он забегал сюда, но, судя по всему, собрался сегодня напиться дома. Я взял бутылку израильского дешевого вина — Кинг предпочитал его даже шампанскому «Дом Периньон» — и направился к нему домой.
Хейес жил в кошмарном отеле «только для одиноких» на задворках Бродвея и делил свой однокомнатный номер с командой весьма энергичных тараканов. Туалет в конце коридора можно было починить только с помощью чугунной «бабы». Стены на лестнице и в коридоре были исписаны похабщиной, и посетителям приходилось дышать через рот, потому что от вони можно было запросто потерять сознание.
— Кто там?
— Питер Скуро.
Кинг загремел засовами, замками, цепочками, распахнул наконец дверь и расплылся в улыбке. Когда я вошел, он привычно повторил обряд баррикадирования.
Я огляделся и прокомментировал:
— Было б что воровать…
Здесь было раз в сто хуже, чем даже в моем логове. Покореженная армейская раскладушка, в углу — умывальная раковина в ржавых пятнах, единственное окно наглухо закрашено и занавешено драной зеленой шторой. Обшарпанная электроплитка, шаткий стол, пара хромоногих стульев, комод, прожженный сигаретными окурками.
На стенах висели большие глянцевые фотографии самого хозяина-фотомодели: Кинг Хейес в спортивном костюме, в плавках, Кинг Хейес со стаканом пива в руке. И множество ню: Кинг был сложен как «Давид» Микеланджело, а кое-какая штука выглядела у него даже лучше.
Я протянул ему коричневый бумажный пакет:
— Данайцы принесли дары.
Кинг заглянул в пакет и воздел очи горе:
— Благодарю Тебя, Господи! Сейчас сполосну пару стаканов.
— Я пить не буду, а ты давай.
Я осторожненько уселся на колченогий стул, а Кинг вытряхнул мусор из пластикового стаканчика из-под арахисового масла и налил в него вина.
— Боже благослови тебя, масса.
Залпом выпил и снова налил.
Он был большой-пребольшой и черный-пречерный. Господа, считавшие, что для журнальной и телевизионной рекламы следует приглашать негров, предпочитали тех, которые выглядели как сильно загорелые белые. А Хейес был бескомпромиссно черным — с приплюснутым носом и толстыми губами. Так что для съемок в рекламных роликах его приглашали редко. Что же касается театра… Ну сколько раз могут ставить «Отелло»?
Он перепробовал множество профессий: был портовым грузчиком, водил грузовик, потом такси, занимался борьбой, служил охранником, поваром в забегаловке, официантом, массажистом, матросом и даже продавал Библию.
Кинг уселся напротив, отхлебнул вина и широко улыбнулся. Я решил, что нечего ходить вокруг да около и с ходу брякнул:
— Я знаю женщину, которая хочет потрахаться.
— Ну ты и счастливчик!
— Но ей нужен черный парень.
— Ого! — Кинг продолжал улыбаться. — Это что, акт благотворительности?
— Нет. Она платит пятьдесят долларов.
Улыбка исчезла.
— Я не знал, что ты в этом бизнесе, Питер.
— Я только начинаю. Это совершенно новое для меня занятие.
— Ну что ж, — вздохнул Кинг. — И где мое рабочее место?
— У меня дома. В пятницу Артур будет весь день на работе, а я смоюсь. О’кей?
— За пятьдесят? Еще бы.
