Карин Фоссум - Глаз Эвы
— Договор о покупке? Да, он у меня, конечно, где-то есть. Но вам придется немного подождать.
Он ждал и слушал, как она выдвигает ящики, затем с грохотом задвигает их, слушал, как шелестит бумага.
— Почти ничего не разобрать, — пожаловалась она.
— Попытайтесь.
— Эрик Берресенсгате. Мне кажется, Миккельсен. Не могу прочитать имя и номер дома. Вроде «пять». Или «шесть». Адрес: Эрик Берресенсгате, дом пять или шесть.
— Этого достаточно. Спасибо!
Он записал все в блокнот, лежавший у телефона. Важно было ничего не упустить. Если уж он не выяснил, кому был продан автомобиль, он мог хотя бы узнать, откуда он взялся. А это уже кое-что.
***
Рабочий день подходил к концу, когда из столовой пришел Карлсен с двумя бутербродами с креветками и с колой. Он успел проглотить один бутерброд, когда в дверях появился Сейер. Более склонный к аскетизму, инспектор купил себе два бутерброда с сыром и бутылку минералки; под мышкой у него была газета.
— Я присяду?
Карлсен кивнул, обмакнул креветку в майонез и положил в рот.
Сейер уселся, пододвинул стул к столу и, сняв сыр с хлеба, свернул его в трубочку и откусил кончик.
— Я тут прихватил дело Майи Дурбан из шкафа, — сказал он.
— Зачем? Ведь между ними нет никакой связи!
— Вероятно, нет. Но у нас в городе убийства случаются не так уж часто, а между этими двумя прошло всего несколько дней. Эйнарссон ходил в «Королевское оружие», Дурбан жила в трехстах метрах оттуда. Надо это проверить. Смотри!
Он встал, подошел к карте города, висящей на стене, и вытащив из коробочки две булавки с красными головками, сразу же воткнул одну булавку в жилой дом на Торденшоллсгате, а другую — в «Королевское оружие». И опять сел.
— Посмотри на карту. Это тот же район.
Он схватил настольную лампу Карлсена на гибкой ножке — ее можно было вертеть во всех направлениях. И направил луч света на карту.
— Майя Дурбан была найдена убитой первого октября. Пятого октября был убит Эйнарссон, во всяком случае, мы это предположили. Посмотри: булавки оказались рядом!
Карлсен уставился на карту. Булавки светились на черно-белой карте, как два красных, близко посаженных глаза.
— Да. Но, насколько мы знаем, они не были знакомы друг с другом.
— Мы многого не знаем. Что мы вообще знаем?
— Что за пессимизм! Мне кажется, надо взять ДНК у Эйнарссона и проверить, сравнить с Дурбан.
— Конечно. К тому же платим-то не мы!
Какое-то время они ели молча. Эти двое очень хорошо относились друг к другу, хотя никогда об этом не говорили. Карлсен был на десять лет младше, у него была жена, которая требовала внимания. Поэтому вдовец Сейер держался в тени, не навязываясь; он знал, что семья отнимает у человека много времени, и считал, что это святое. Из раздумий его вывела женщина-полицейский, которая возникла в дверях.
— Два сообщения, — сказала она и протянула ему листок бумаги. — И еще звонил Андреассен из ТВ-2, спрашивал, не хотел бы ты выступить в «Свидетеле»[7] с делом Эйнарссона.
Сейер застыл и заморгал часто-часто.
— Э-э-э, Карлсен, может, тебя это заинтересует? Ты гораздо фотогеничнее, чем я.
Карлсен ухмыльнулся. Сейер терпеть не мог выступать перед публикой. Это было одно из его немногочисленных уязвимых мест.
— Sorry. Я же уезжаю на семинар, ты забыл? Меня десять дней не будет.
— Попроси Скарре, он будет вне себя от счастья. Я помогу ему — лишь бы самому не сидеть под прожекторами. Пожалуйста, сходи к нему прямо сейчас и попроси.
Женщина улыбнулась и вышла, а инспектор принялся читать записку. Взглянул на наручные часы. «Старики» будут прыгать в Ярлеборге в ближайшие выходные, если погода удержится. Надо позвонить Юрунн Эйнарссон. Он решил не торопиться, доел бутерброд и поставил стул на место.
— Мне придется ненадолго выйти.
— Ну, конечно, ты же здесь уже почти полчаса пробыл. У тебя носки ботинок просто мхом поросли.
— Ошибка многих состоит в том, что они весь день сидят в помещении, — парировал Сейер. — Ведь здесь, в здании, ничего не происходит, правда?
— Ты прав, конечно. Я, наверное, просто тебе завидую: все время устраиваешь себе задания на свежем воздухе. У тебя к этому явный талант, Конрад.
— Надо лишь немного напрячь фантазию, — ответил он.
— Послушай, погоди-ка минутку!
Карлсен засунул руку в карман рубашки, и вид у него сделался очень озабоченный.
— Меня тут жена просила кое-что купить, я записал. Ты что-нибудь понимаешь в этих дамских штучках?
— Попробую разобраться.
— Вот здесь написано, после «свиной лопатки»: «Pantyliners».[8] Ты не знаешь, часом, что это такое?
— А ты не можешь позвонить и спросить?
— Да никто трубку не берет.
— Спроси у фру Бреннинген. Но я думаю, это что-то вроде колготок. Удачи! — хмыкнул он и вышел из кабинета.
***
Сейер сел в машину, провел пятерней по волосам и вдруг вспомнил. Вышел из машины и направился к одному из служебных автомобилей, как и обещал Эйнарссону-младшему.
Юрунн Эйнарссон стояла на небольшой лужайке перед домом и вешала белье. Пижама с Томом и Джерри и майка с изображением Досиль весело развевались на ветру. Она как раз выудила из таза черные трусики с кружевами, когда он внезапно появился перед домом, и застыла, зажав их в руке и думая, куда бы их пристроить.
— Я тут был недалеко, — объяснил он вежливо, стараясь не смотреть на ее бельишко, — и решил подъехать. Но вы не беспокойтесь, заканчивайте.
Она молниеносно развесила остатки белья и взяла таз под мышку.
— А мальчик дома?
— Он в гараже. Всегда там торчал вместе с отцом. Смотрел, как тот возится с машиной. И сейчас туда заходит, сидит и смотрит в стену. Через пару минут выйдет.
Сейер, взглянув на зеленый гараж на две машины, того же цвета, что и дом, вошел в дом вслед за Юрунн.
— Что вы хотели мне сказать, фру Эйнарссон? — спросил он прямо. Они стояли у двери в гостиную. Она поставила таз на пол, откинула обесцвеченные волосы с лица.
— Я звонила брату. Он в Ставангере — на ярмарке скобяных изделий. Это был комбинезон. Знаете, такой зеленый, нейлоновый, с кучей карманов. Он надевал его, когда занимался машиной, и комбинезон всегда лежал у него в багажнике. Я искала его, потому что он был довольно дорогой. Муж еще говорил, что это полезная штука: вдруг машина по дороге заглохнет, и надо будет залезть под нее и что-то подкрутить. И брату моему он для этого же был нужен. Я не нашла его в машине и стала искать в гараже. Но там его тоже не было. Как испарился. И он, и еще большой карманный фонарь.
— А вы наших не спрашивали об этом?
— Нет, но ведь полиция не имеет права забирать вещи из машины, не предупредив!
— Разумеется. Но я на всякий случай проверю. А комбинезон у него всегда был с собой?
— Всегда. Он вообще был очень аккуратный во всем, что касалось его драгоценной машины. Никогда не выезжал без запасной канистры бензина. А еще без моторного масла, жидкости для мытья стекол и канистры воды. И без зеленого комбинезона. А фонарик мне и самой мог бы пригодиться: иногда у нас пробки вылетают. Здесь вся электрика плохая, давно надо бы заменить. Но наше правление ни на что не способно, только каждый год увеличивают арендную плату и обещают сделать балконы. Но я этого уже не дождусь. Ну, ладно. В общем, это был комбинезон.
— Замечательно, что вы об этом вспомнили, — похвалил ее инспектор.
Комбинезон и убийце оказался очень кстати, подумал Сейер. Он наверняка надел его поверх одежды, заляпанной кровью.
Юрунн зарделась, что, надо сказать, было ей весьма к лицу, и опять схватилась за таз. Это была здоровая бадья из пластмассы бирюзового цвета. Женщина поставила ее на бедро, и поза стала забавной, но не очень устойчивой.
— Я обещал вашему мальчику прокатить его в машине. Можно позвать его из гаража?
Она удивленно взглянула на него.
— Конечно. Но мы собирались уходить, так что, пожалуйста, недолго.
— Мы только немного покатаемся.
Он вышел из дома и направился к гаражу. Ян Хенри сидел на верстаке, стоящем у стены, и болтал ногами. Кроссовки его были измазаны маслом. Увидев Сейера, он вздрогнул, но лицо его тут же прояснилось.
— Я сегодня на служебной. Твоя мама разрешила мне тебя прокатить. Хочешь повключать сирену?
Мальчик спрыгнул с верстака, довольно высокого, и пробежал несколько шагов, чтобы не упасть.
— У вас «Вольво»?
— Нет, «Форд».
Ян Хенри побежал вперед, а Сейер смотрел на его ноги — тонкие и белые. На переднем сиденье мальчика почти не было видно, его даже трудно было пристегнуть по правилам. Пассажир едва ли видел что-то, кроме приборной доски, да и то — вытянув шею. Сейер завел машину и повернул на дорогу. Сначала слышалось только равномерное гудение мотора и звуки машин, проносившихся по встречной. Мальчик сидел, засунув руки под себя, как будто боялся по неосторожности нажать на что-нибудь.
