Гленн Купер - Хроники мертвых
— Ну, пока все! Детектив Чапман, опечатайте, пожалуйста, квартиру до приезда судмедэкспертов ФБР. Мы с вами обязательно свяжемся, если потребуется дополнительная информация.
— У вас уже есть предположения, кто этот сумасшедший? — спросил Чапман.
Пайпер не успел ответить — в кармане пиджака зазвонил мобильный — «Ода к радости».
— К сожалению, детектив, я первый день занимаюсь этим делом, — бросил он, пытаясь выудить телефон. — Пайпер…
Он молча слушал, лишь изредка кивая, а потом сказал:
— Час от часу не легче. А Мюллер, случайно, не выздоровел? Нет? Очень жаль! — Закончив разговор, Пайпер посмотрел на Нэнси: — Готовы к бессонной ночи, напарник?
Нэнси быстро кивнула, словно японский болванчик. Похоже, ей польстило обращение «напарник».
— Звонила Санчес, — продолжил Пайпер. — Поступила информация еще об одной открытке. Дата, указанная на ней, — сегодня. Жертва пока жива.
12 ФЕВРАЛЯ 1947 ГОДА
Лондон
Эрнест Бевин был связующим звеном, посредником, единственным членом кабинета министров, работавшим на оба правительства. Клемент Ричард Эттли — премьер-министр и представитель лейбористской партии — без колебаний остановил выбор на нем.
— Эрнест, — обратился Эттли к министру иностранных дел, сидя у горящего камина в кабинете на Даунинг-стрит. — Поговорите, пожалуйста, с Черчиллем. Скажите ему, что я лично прошу его помочь. — Капельки пота выступили на лысине Эттли, и Бевин с отвращением смотрел, как они струйкой сбегают со лба на орлиный нос.
Задание получено. Никаких вопросов. Никаких замечаний. Эрнест Бевин был бойцом, авторитетным лидером лейбористов, одним из основателей крупнейшего в Великобритании профсоюза — профсоюза транспортных и неквалифицированных рабочих. В отличие от большинства членов своей партии он сотрудничал с консервативным правительством Уинстона Черчилля и решительно противостоял ее пацифистскому крылу.
В 1940 году, готовя страну к войне и формируя общепартийное коалиционное правительство, Черчилль назначил Бевина министром труда и государственной службы, наделив широкими полномочиями, в том числе ответственностью за внутреннюю экономику в военное время. Бевин ловко сбалансировал военные и внутренние потребности страны. Он создал собственную пятидесятитысячную «армию» военнообязанных, посланных на работу в угольные шахты. Их стали называть «парнями Бевина». Черчилль высоко ценил Эрнеста Бевина.
И тут произошла катастрофа. Через несколько недель после победы, наслаждаясь триумфом, Британский Бульдог, как его прозвали русские, с треском проиграл выборы 1945 года лейбористской партии Клемента Эттли. Избиратели не доверили Черчиллю восстановление страны. Человек, который говорил: «Мы будем защищать наш остров любой ценой. Мы будем сражаться на побережье. Мы будем сражаться на аэродромах. Мы будем сражаться на полях и на улицах. Мы будем сражаться в горах. Мы никогда не сдадимся», — сдался сам… Ушел с большой арены, разгромленный, подавленный. Позже Черчилль возглавил оппозицию, но больше времени проводил в любимом Чартуэлл-Хаусе, писал стихи, рисовал акварелью и кормил хлебом черных лебедей.
С тех пор прошло полтора года. Бевин, ныне министр иностранных дел и единомышленник премьер-министра Эттли, ждал своего бывшего начальника в подземном бункере. Как же холодно! Бевин на все пуговицы застегнул пальто, надетое поверх зимнего костюма с жилеткой. Он был крупным мужчиной с редкими седыми волосами, напомаженными и зачесанными назад, толстыми щеками и двойным подбородком. Бевин специально выбрал столь секретное место для встречи, чтобы сыграть на психологии. Обсуждаемый вопрос очень важен. В записке он подчеркнул секретность и попросил Черчилля не задерживаться.
Но тот не оценил всей глубины намека.
— Какого черта ты вызвал меня в эту дыру? — заявил он с ходу, недовольно оглядывая помещение.
Поднявшись, Бевин жестом приказал военному, сопровождающему Черчилля, выйти.
— Вы были в Кенте?
— Да. — Черчилль помолчал. — Никогда не думал, что окажусь здесь снова…
— Не снимайте пальто. Тут прохладно.
— Как всегда, — ответил Черчилль.
Мужчины поздоровались за руку и сели за стол. Бевин показал Черчиллю красную папку с печатью премьер-министра.
Бункер на Джордж-стрит… Сколько времени провел здесь Черчилль с министрами коалиционного правительства!
Комнаты располагались в подвале здания Управления общественных работ между парламентом и Даунинг-стрит. Укрепленный цементом и мешками с песком, находящийся довольно глубоко под землей, бункер на Джордж-стрит уцелел бы даже при прямом попадании бомбы, чего, к счастью, не произошло.
Черчилль с Бевином сидели друг против друга за огромным квадратным столом в кабинете, где и днем и ночью Черчилль проводил совещания с ближайшими советниками. Мрачное помещение с затхлым воздухом. Рядом был кабинет, где до сих пор хранились карты военных действий, и личная спальня Черчилля, в которой все еще чувствовался запах сигар. Чуть дальше по коридору — кладовка, переделанная под телефонную комнату для трансатлантической связи. Шифровальное устройство под названием «Проект Икс» кодировало разговоры Черчилля с Рузвельтом. Насколько было известно Бевину, аппарат до сих пор работал. Ничто не изменилось с того дня, когда военные кабинеты тихо закрыли, — со дня Победы…
— Если хотите, можно пройтись по кабинетам, — предложил Бевин. — У генерала-майора Стюарта есть ключи от всех комнат.
— Нет, спасибо, — нетерпеливо ответил Черчилль. Ему было неуютно в бункере. — Послушайте, почему бы нам не приступить прямо к делу? Что вам нужно?
Бевин заранее подготовил речь:
— Проблема возникла довольно неожиданно. Щепетильная и очень важная проблема. Правительство должно решить ее деликатно, без лишней шумихи. Дело касается американцев, поэтому премьер-министр обратился к вам, надеясь, что вы, несмотря на многочисленные разногласия, все-таки не откажете ему.
— Я представляю оппозицию, — холодно ответил Черчилль. — Единственное, в чем бы я помог ему, — так это покинуть Даунинг-стрит навсегда. Зачем мне это?
— Зачем?! Вы величайший патриот Великобритании! Вы… Человек, которого я вижу перед собой, больше заботится о британском народе, чем о собственной политической карьере! Поэтому я надеюсь, что вы поможете правительству.
Черчилль чувствовал себя загнанным в ловушку. Он прекрасно понимал, что им пытаются манипулировать.
— Вздумали играть на моем патриотизме? Ну и в какую трясину вас засосало на этот раз? Рассказывайте.
— Здесь собрано самое важное. — Бевин кивнул на красную папку. — Посмотрите, пожалуйста. Очки у вас с собой?
Черчилль похлопал себя по нагрудному карману:
— Да. — Вытащив очки, он заложил длинные проволочные дужки за уши. — А вы? Будете сидеть и смотреть?
Бевин кивнул и откинулся на спинку простого деревянного стула. Черчилль недовольно фыркнул, открыл папку и прочитал первый параграф. Затем снял очки и спросил:
— Это шутка? Вы что, правда думаете, что я поверю?
— Это не шутка. Невероятно? Да. Выдумка? Нет. Читайте дальше. Там описана предварительная работа, проделанная военной разведкой, чтобы подтвердить подлинность данных.
— Я полагал, разговор пойдет совсем о другом…
Бевин молча кивнул.
Прежде чем продолжить читать документы, Черчилль закурил сигару, держа в руке свою старую пепельницу.
Время от времени он что-то неразборчиво бормотал, потом вдруг воскликнул:
— Остров Уайт! Кто бы мог подумать!
Затем поднялся, чтобы размять ноги и зажечь очередную сигару. Он читал, морща лоб и то и дело бросая вопросительные взгляды на Бевина.
Через десять минут Черчилль закрыл папку, снял очки, отложил их в сторону и глубоко затянулся гаванской сигарой.
— Я там тоже есть?
— Несомненно. Но я не знаю деталей, — ответил Бевин.
— А вы?
— Не спрашивал.
Черчилль почувствовал воодушевление, кураж, как когда-то давно в этом самом кабинете. Кровь забурлила от возбуждения.
— Нельзя допустить, чтобы информация стала общедоступной. Страна только что очнулась от кошмара. Иначе Великобритания погрязнет во мраке и хаосе!
— Мы полностью согласны с вашим мнением.
— Кому еще известно о проблеме? Сможем ли мы удержать ситуацию под контролем?
— Круг посвященных довольно узок. Кроме премьер-министра из членов кабинета, в курсе только я. Кто еще?.. Человек пять военных знают достаточно, чтобы сообразить, что к чему. Ну и, конечно, профессор Этвуд и его ближайшие коллеги.
— Вы правильно сделали, что изолировали их.
— И наконец, — продолжал Бевин, — американцы. Учитывая специфику наших взаимоотношений, мы подумали, что обязаны проинформировать президента Трумэна. Он заверил нас, что лишь ограниченное количество проверенных людей с их стороны получат частичный доступ к информации.
