Джозеф Файндер - Погребенные тайны (в сокращении)
Когда женщина приглашает к себе, обычно понятно, чего ожидать. Но не в этом случае. У нас обоих уже другая жизнь. Теперь это уже не «постельная дружба», а просто дружба.
Мои чувства к ней не изменились оттого, что мы стали «просто друзьями». Но мы ведь пришли сюда, чтобы поговорить об Алексе Маркус. Я рассказал ей все, что знал о том, что случилось с Алексой, и о Тейлор Армстронг.
— Не хочется этого говорить, но Снайдер в чем-то прав, — сказала Диана. — Еще ведь и двенадцати часов не прошло, так? Познакомилась с парнем, а теперь отсыпается в какой-нибудь гостинице. Может же такое быть?
— Может, конечно. Но вряд ли. Необычно для девушки ее возраста вот так пропадать. Хоть бы подружкам позвонила.
— За этой девушкой дома слишком следят, и обстановка в семье сложная, вот она и проверяет границы, — сказала Диана. Она уже сидела в пухлом мягком кресле, скинув свои ковбойские сапоги. Из косметики на лице был только блеск для губ. Кожа светилась.
— Не верю, что ты и правда так думаешь, — сказал я. — С твоей-то работой.
Губы у нее чуть-чуть сжались — нужно было очень хорошо ее знать, чтобы это заметить.
— Ты прав, — сказала она. — Извини. Я пыталась изобразить адвоката дьявола. Учитывая то, что этой девушке пришлось пережить — попытку похищения несколько лет назад, — она вряд ли пошла бы домой к незнакомому парню, сколько бы ни выпила.
— Это была не попытка, — сказал я. — Ее похитили. А потом отпустили.
— Вот так просто… схватили, повозили по городу несколько часов, а потом отпустили? Такой риск без всякой цели?
— Очевидно, так.
— И ты в это веришь?
— У меня нет причин не верить. Я много говорил об этом с Алексой.
Она откинулась на спинку кресла.
— А если бы ее отец втайне заплатил выкуп и не стал никому говорить, она бы знала?
Умная она. Я уже и забыл, какая умная.
— Если у него была причина хранить это в тайне, может, и не узнала бы. Но у меня не сложилось такого впечатления.
— Может быть, он тебе чего-то недоговаривает.
— А может, это ты чего-то недоговариваешь.
Она повернулась ко мне.
— Ты знаешь, что я никогда не разглашаю конфиденциальные детали текущих расследований, и теперь не стану.
— Знаю.
— В общем, есть предположение, что Маршалл Маркус отмывает деньги для кое-каких очень нехороших людей.
— Отмывает деньги? Смешно. Он же миллиардер. Работает с вкладами сомнительных клиентов еще, пожалуй.
— Что слышала, то и говорю. И должна тебя предупредить: Гордон Снайдер не из тех, кого ты хотел бы иметь своим врагом. Если он решит, что ты работаешь против него, препятствуешь его расследованию, он тебя в порошок сотрет.
— Считай, что предупредила.
— Хорошо. А теперь — есть у тебя Алексина фотография?
— Конечно, — сказал я, вынимая из нагрудного кармана одну из фотографий, которые дал мне Маркус.
Диана подошла, села рядом на диван, и я почувствовал, что сердце у меня забилось немного быстрее. Я протянул ей фотографию Алексы в хоккейной форме. Волосы у нее были стянуты лентой, щеки розовые, голубые глаза блестели.
— Хорошенькая, — сказала Диана. — И боевая, судя по виду.
— Такая и есть. В последние годы ей нелегко пришлось.
— Трудный возраст. Я его терпеть не могла.
Диана никогда раньше не говорила о своем детстве, упоминала только, что выросла в Скоттсдейле, в Аризоне, что ее отец служил в Службе федеральных маршалов и погиб при исполнении.
Я заметил, что она чуть придвинулась ко мне.
— Знакомая рубашка, — сказала она. — Кажется, это я ее тебе подарила?
— Ты. Я ее так с тех пор и не снимал.
— Старый добрый Нико. Хоть что-то постоянное в наш изменчивый век. — Она улыбнулась своей загадочной улыбкой. — Ну ладно, отправлю запрос в телефонную компанию. Как-нибудь сумею пробить.
— Спасибо.
— Это не ради тебя, знаешь ли. И не ради нас. Это ради девушки. Насколько я понимаю, Алекса Маркус несовершеннолетняя, она, возможно, попала в беду, и это все, что мне нужно знать.
— Это значит, что делом официально займется ФБР?
— Необязательно. Пока, во всяком случае. Но если я смогу чем-то помочь, ты знаешь, где меня искать.
— Спасибо. — Наступило долгое, неловкое молчание. Мы оба не любили расчесывать душевные раны. Но раз уж мы сидим вдвоем в ее квартире — если говорить о главном, то сейчас.
— Так почему же… — начал я и замолчал. «Почему ты мне не сказала, что тебя перевели в Бостон?» — хотел я спросить. Но я не хотел, чтобы это прозвучало как упрек. И сказал вместо этого: — Ты тоже. Если я тебе когда-нибудь понадоблюсь, я готов. Тут же появлюсь на пороге.
Она улыбнулась и повернулась ко мне, и не успел я взглянуть в ее зеленые глаза и ощутить ее дыхание на лице, как мои губы уже соприкоснулись с ее губами.
Зазвонил телефон.
Диана отстранилась.
— Погоди, Нико, — сказала она, доставая свой «блэкберри» из чехла на поясе. Поднесла к уху. — Хорошо, — сказала она. — Сейчас буду.
— Что такое?
— Мой хищник, — ответила она. — Снова прислал эсэмэску. Похоже, что-то заподозрил. Хочет перенести нашу встречу на другое время. Меня ждут на работе. Я… мне очень жаль.
— Мне тоже, — сказал я.
Она была уже на ногах, искала карточку-ключ и ключи от квартиры.
— Что такое на нас сейчас нашло? — сказала она, не глядя на меня.
— Что нашло, не знаю, но… давай, я тебя подвезу.
Она вдруг стала очень деловитой. Покачала головой и твердо сказала:
— Моя машина рядом.
У меня было такое чувство, будто я прыгнул из сауны в метровый сугроб.
Я подъехал к подножию Бикон-Хилл и остановился у отеля «Грей-бар» — места, где терялся след Алексы.
Негативная энергия у стойки регистрации ощущалась с такой силой, что мне тут же захотелось навести на надменного портье девятимиллиметровый полуавтоматический пистолет — просто чтобы привлечь его внимание. Он, казалось, так увлекся разговором с женщиной-администратором, что ничего не замечал.
Я откашлялся.
— Не мог бы кто-нибудь из вас позвонить Наджи? Скажите, что к нему Ник Хеллер.
Наджи руководил службой безопасности в этом отеле.
Портье хмуро поднял трубку и что-то тихо проговорил в нее.
— Сейчас подойдет, — сказал он. На голове у него был тщательно сооруженный художественный беспорядок, волосы обильно смазаны гелем. Я встал у стойки и принялся ждать. Он вернулся к своему разговору, но краем глаза заметил меня, обернулся и раздраженно сказал:
— Э-э-э… Возможно, придется подождать.
Я стал прохаживаться по вестибюлю и увидел указатель к «Кутузке». Поднялся на лифте на четвертый этаж, огляделся. На кирпичных стенах висели плоские телеэкраны. Кожаные диваны и банкетки. Пол с подсветкой. Множество камер видеонаблюдения.
Когда я вернулся к стойке регистрации, меня ждал красивый темноволосый парень. Типично арабские черты лица. Он улыбнулся мне:
— Мистер Хеллер?
— Спасибо, что согласились встретиться, Наджи, — сказал я.
— Мистер Маркус — очень хороший друг нашего отеля, — сказал он. — Я к вашим услугам.
Маршалл Маркус был не просто «другом», а одним из первоначальных инвесторов — и притом самым крупным. Он позвонил заранее и предупредил о моем приходе, как я просил.
Наджи достал продолговатый брелок с логотипом БМВ — для бесключевого доступа к четырехлетнему М3, который Маркус предоставил в пользование Алексе. На цепочке болталась парковочная карточка.
— Выходит, она так и не забрала машину?
— Как видите, нет. Я позаботился, чтобы ее никто не трогал — на случай, если вы захотите снять отпечатки.
У этого человека явно имелся кое-какой опыт.
— Возможно, полиция и захочет, — сказал я. — А вы не знаете, в котором часу она подъехала к парковке?
— Конечно, знаю, сэр, — сказал Наджи и показал мне карточку, где стоял штамп: 21.37 — время, когда Алекса передала свой БМВ парковщику.
— Я хотел бы посмотреть запись с камеры наблюдения, — сказал я.
— В гараже? Или на стоянке?
— Везде.
Центр управления охраны «Грейбара» оказался маленькой комнаткой в административной части здания. Он был оснащен примерно двадцатью висевшими на стенах мониторами, которые показывали, что происходит на входе, в вестибюле, на кухне, в коридоре возле туалетов. Плотный коротышка с козлиной бородкой сидел за столом и вел наблюдение.
— Лео, — сказал Наджи, — можешь найти вчерашние записи с третьей и четвертой камер?
Мы с Наджи встали у Лео за спиной, и он открыл несколько окон на экране компьютера.
— Начиная с девяти тридцати, — сказал я.
Лео запустил быструю перемотку. В девять тридцать пять у отеля остановился черный БМВ, и из него вышла Алекса. Парковщик протянул ей карточку, и Алекса встала в длинную очередь перед входом, а парковщик отогнал ее автомобиль.
