Тед Белл - Между адом и раем
Он увидел неоновые огни маленького бара близ перекрестка улицы Авенида-де-ла-Универсидад. Сейчас бы неплохо опрокинуть парочку кружек холодного пива. Хотя, наверное, лучше было бы все двенадцать.
— У меня денек не задался, — обратился он к какой-то старой проститутке, которая уставилась на его окровавленные губы, когда он выходил из кованых ворот. — А у тебя, наверное, все путем?
Он вышел на охваченную солнечным зноем соседнюю улицу и потрогал ладонью губу. Черт, как больно.
Какими ужасными были те два часа, которые он провел у кровати умирающей матери!
У нее рак. Казалось бы, в лучшей больнице Гаваны для нее должны были найти обезболивающее. Дать ей умереть, черт возьми, спокойно и пристойно. Он даже тайно, под столом, передал лечащему врачу приличные деньги, чтобы тот проявил к ней особенное уважение.
Справляемся с болью — так они называли это, когда он звонил в больницу, чтобы поинтересоваться о ее состоянии. Как ему сказал один из врачей, это все, что они могут сделать на данной стадии. Справляемся с болью, сеньор.
Ну что ж, ее врач быстро превратился в главного врага Гомеса. Побил все рекорды.
Что он дал ей сегодня, чтобы избавить от боли? А вчера? А что давал в течение всего месяца? Ничего. Даже таблетки детского аспирина не предложил. Правительство США здорово позаботилось о Минздраве, наложив свое проклятое эмбарго на питание и медицинское обслуживание. Тем не менее, они должны сделать что-нибудь для нее.
Наконец, он затеял склоку с врачами и медсестрами. Они говорили ему, что ни в чем не виноваты. Все сваливали на Америку. Он чуть не вышиб мозги из проклятого докторишки, да только вот его оттащили. Какой-то урод пнул его в голову, пока он лежал на полу, и рассек губу. Медный привкус крови все еще был у него во рту. Он наклонился и выплюнул кровавую слюну в сточный желоб.
Господи Иисусе, это что, зуб выпал изо рта? Он провел языком по зубам. Да, одного нет. Ну что ж, еще осталось побороться в высшей лиге.
Вот почему сейчас он шел в консульство Швейцарии. Потрепать нервы какой-нибудь большой шишке. Надрать кому-нибудь зад. Старшая медсестра сказала, что там есть американский стол. Стол? Она имела в виду, что там были американские чиновники, хотя это и консульство Швейцарии.
Есть ли в этом здравый смысл? Нет. Ну и какая разница? На Кубе больше ни в чем нет здравого смысла. В любом случае он хотел прийти туда и отыскать одного из Этих проклятых бюрократишек, чтобы отвернуть ему башку.
Убийство. Вот лучший способ справиться с болью.
Так он и планировал. Сначала хорошенько дать кому-то по заднице, а потом подцепить чью-то задницу. У уличного торговца он приобрел туристическую карту и несколько презервативов. Заплатив за все доллар (никто не брал здесь песо, все хотели только баксов), он нашел консульство на карте. Всего-то в восьми кварталах. Он сразу же помчался туда, но его ждала еще одна головная боль.
Добравшись до места, он вскоре понял, что консульство закрыто. Минут десять тарабанил в дверь, пока не вспомнил, что сегодня воскресенье. Ну почему консульства не работают ежедневно, как, например, «Севен-илевен»? А вдруг у кого-то срочное дело? У него чрезвычайно срочное дело. Ему нужны лекарства. Он гражданин США. Черт возьми, он военный! Служит в долбаном ВМФ!
Хотя и в самом флоте встречались настоящие крысы. Трое суток он уже успел провести за решеткой в Гуантанамо за то, что проник в три часа утра в служебную аптеку. Там он прихватил морфия и гидроморфона и только хотел выскользнуть во взломанную дверь черного хода, как его задержала военная полиция. То, что он украл лекарства для своей умирающей матери, никого не интересовало.
Нас это абсолютно не колышет, так сказал один из патрульных.
Он сидел на ступеньках консульства, попивая «Столичную» из маленькой бутылки и пытаясь придумать следующий шаг, когда появилась эта странная цыпочка. Светлые волосы, большие красные губы и громадный бюст. Словно рождество в июле. Безрукавка и что-то вроде юбки из черного спандекса, чуть выше колен. Желтые туфли на высоких каблуках.
Должно быть, он умер и попал в рай.
Девушка остановилась и глянула на него, праздно сидящего на ступеньках консульства. Странно — она, казалось, была ему знакома. У нее были по-восточному раскосые глаза, но во внешности — только легкая примесь китайского. Цвет кожи напоминал кофе с молоком, который подавали в «Старбакс» по три доллара за порцию.
Он не мог сказать наверняка, работает эта девица или нет, и все пристальнее оглядывал ее. На шее — золотой ошейник и ожерелье с золотым колечком. Украшения на проститутке? Какого дьявола! Все эти девицы работают, разве нет? Так или иначе, здесь всё и все вокруг продавались.
Довольно странно, но она поднялась по ступенькам и стукнула в дверь. Когда она постучала несколько раз, он наконец сказал:
— Закрыто. Сегодня выходной.
— Что? — спросила она по-английски.
— Хочешь пошиковать?
Она сделала неприличный жест и произнесла не очень ободряющие слова:
— Как насчет бутылки сангрии во «Флоридите» для начала?
О чем-то подумав, она снова посмотрела на него, словно проверяя. Он зевнул и вытянул ноги, невозмутимый, как камень.
— Americano, да?
— Родина смельчаков, детка.
— Вот как. Эрнест младший хочет угостить меня сангрией во «Флоридите», любимом ресторане папы. Ты просто сосунок в стиле Хемингуэя.
— В стиле кого?
— Забудь. Что с твоей губой?
— Тебе бы лучше посмотреть на того типа, — сказал он, обрадованный ее вниманием.
— Знаю. Ты сломал доктору челюсть. Это ведь ты устроил переполох в больнице?
Он пристально посмотрел на нее.
— Ты что, была там? Я так и думал, что где-то тебя видел.
— Моя сестренка работает там старшей сестрой. Это она сказала тебе о консульстве.
— Так ты что — шла за мной следом?
— Не обольщайся, в консульстве у меня дела. Нужно кое-что передать. — Она вынула из сумочки конверт.
— Подсунь под дверь, вот и все.
— Нельзя.
— Почему?
— Там деньги.
— А-а, — протянул он. Вряд ли девица, которая носит наличные в консульство, будет работать.
— Ну, adios[7], — сказала она, убрав конверт в сумочку.
Интересно, сколько там денег, подумал он. Он мог вырвать его и убежать. Малекон был всего в квартале отсюда. Он мог запросто исчезнуть в толпе. Разве она угналась бы за ним в своих желтых башмаках, так и кричащих «возьми меня»?
— Эй, детка, куда ты идешь?
— На работу.
— Ты что, работаешь по воскресеньям? Господи!
— Мой брат содержит клуб. Я там работаю.
— Да? А кем, если не секрет?
— Кем придется.
— Звучит неплохо. А мне можно заглянуть туда?
— Нет, это позволено только членам клуба.
— Я мог бы вступить.
Она засмеялась так пронзительно, что его даже передернуло.
— Думаешь, я не могу этого себе позволить?
— Я знаю, что не можешь. Это самый дорогой клуб в Гаване. Хотя, с другой стороны…
— Что?
— Ты мог бы понравиться моему брату.
— Почему это?
— Ему нравятся парни вроде тебя, которые выбивают дурь из других парней. Таким всегда работа найдется.
Она заложила два пальца за щеки и свистнула с такой силой, что он поразился. Через пять секунд к ступеням консульства подъехал огромный черный «Крайслер Империал». Водитель, какой-то накачанный тип в черной футболке, перегнулся через сиденье и открыл ей дверь. Она запрыгнула в машину и горячо поцеловала его.
Гомес не заметил, что она указала ему на переднее сиденье, поэтому устроился на заднем. Машина казалась абсолютно новой, словно с выставки. Даже запах был каким-то первозданным.
— Какого года машина? — спросил Гомес, когда водитель вырулил на узкую улочку.
— Пятьдесят девятого, — сказал парень и обернулся, улыбнувшись ему. Во рту у него блеснул золотой зуб. — Está bueno, no?[8]
— Это мой кузен Сантос, — сказала девица, потрепав загривок парня. — К сожалению, твоего имени не знаю.
— Гомес.
— А я Лин-Лин, — сказала она.
— Лин-Лин, — мечтательно повторил Гомес. — Я вспомнил, как китайцы дают имена своим детям. Они подбрасывают серебряную посуду и прислушиваются к звуку, который она издает, упав на пол. Лин-Лин. Похоже на вилку для салата.
В молчании они доехали до больших деревянных ворот, пристроенных к высокой розовой ограде. Гомес следил за маршрутом по карте. Они ехали вдоль Малекона, и он наблюдал, как справа от них в бухту Кастильо-дель-Морро входит океанский лайнер. У Пунта-Брава с Атлантики накатывали большие волны, перехлестывая волнолом, и лобовое стекло «Крайслера» забрызгивало морской водой.
Они оказались в тенистом районе Эль-Ведадо, где стояли старинные виллы. Большинство из них были построены незадолго до 1959 года, эры Фиделя Кастро.
