Нельсон Демилль - Дочь генерала
— Радуйся, твой подопечный свободен, но только в пределах базы.
— Ты хорошо сделал.
— Неизвестно.
— Пол... Гневом не поправить положение вещей. Мстительность не ведет к справедливости. Ты должен извлечь урок из случившегося. Энн Кемпбелл не сумела этого сделать. Ее судьба — наука нам всем.
— Спасибо за совет.
Мы вернулись в нашу каптерку, поделили распечатки, принялись читать, но я вспомнил кое о чем.
— А куда делся штык? — воскликнул я.
— Не знаю. Если генерал не подходил к дочери близко, он его не видел и, следовательно, не знал, что может разрезать шнур. Он изложил нам две версии: по одной он якобы пытался вытащить колья, по другой — не мог заставить себя приблизиться к дочери. Ни в той, ни в другой версии штык не упоминался.
— Верно. Затем состоялся следующий выход на сцену. Допустим, это был Кент. Он видит штык, перед ним возникает дилемма: освободить Кемпбелл или... Потом приехали Фаулеры со своим ножом... Энн была уже мертва. После появляются сержант Сент-Джон и полицейская Кейси. Не знаю, кто взял штык, но это любопытно... Если мы принимаем вторую версию генерала о том, что он не приближался к дочери, значит, не он. Убийце штык без надобности, Сент-Джону и Кейси — тоже.
— Ты хочешь сказать, что штык взяли Фаулеры?
— Фаулеры увидели: штык воткнут между ее ног — и поняли, что генерал солгал им, уверяя, будто пытался освободить дочь. По второй версии он не приближался к ней, им даже пришлось кричать, чтобы услышать друг друга. Увидев штык, Фаулеры поняли, что Кемпбелл мог освободить дочь, но не сделал это. И вот результат — Энн мертва. Они не могли рассказать генералу о штыке и не хотели, чтобы он узнал о нем из официального сообщения, и потому взяли штык и выбросили. Тем самым оказали генералу очередную услугу.
— Похоже, ты прав. А кольцо?
— Ума не приложу.
— Тоже Фаулеры?
— Очень может быть. Еще одна услуга, хотя я ее не понимаю. Не исключено, что кольцо снял убийца на память. Не думаю, чтобы так омерзительно поступили Сент-Джон и Кейси. Однако неизвестно, как поведут себя люди, наткнувшись на труп. Опять же и генерал мог подойти к дочери поближе, вытащить штык, чтобы перерезать шнур, но передумал, снял кольцо, заявив, что она позорит форму, вернее было сказать — отсутствие таковой, — и поехал к Фаулерам. Кто это знает? Кому это интересно?
— Мне интересно. Я хочу разбираться в человеческих поступках и знать, что происходит у людей в душах. Это важно, Пол. Только благодаря этому наша работа сложнее и интереснее, чем говорится в учебниках. Неужели ты хочешь стать таким же, как Карл Хеллман?
— Иногда хочу, — усмехнулся я.
— Тогда ты не доберешься до мотива преступления, не отличишь хорошее от плохого.
— Меня это устроит.
— В тебе сейчас говорит дух противоречия.
— Раз уж заговорили о мотивах, любви, ревности, ненависти, давай-ка по-быстрому прочитаем эту дрянь.
Из дневника мы узнали не только о том, как Уильяму Кенту нравилось заниматься любовью, но и нечто гораздо более важное — что он становился проблемой для Энн Кемпбелл.
— Вот запись, сделанная в прошлом месяце, — сказал я и начал читать вслух: — «В Билле снова заговорил собственник. Я думала, что это в прошлом. Он приехал сегодня вечером, когда у меня был Тед Боуз. Мы с ним еще не спустились вниз. Они выпили с Кентом в гостиной, и тот начал корчить из себя начальника. Потом Тед уехал, а мы с Биллом поругались. Он говорит, что если я выйду за него замуж или просто буду жить с ним, то бросит жену и работу. Билл знает, почему я занимаюсь с ним и другими мужчинами тем, чем занимаюсь, но ему взбрело в голову, что между нами что-то серьезное. Он настаивает, я возражаю. Сегодня ему даже секс был не нужен. Он говорил и говорил. Я дала ему выговориться, хотя мне не по сердцу то, что Билл говорит. Почему некоторые мужчины думают, что с дамой надо быть рыцарем в сияющих доспехах? Я сама себе рыцарь и дракон, живу в собственном заколдованном замке. Все остальные — пешки в моей игре. Билл не очень проницателен, он этого не понимает, а объяснять я не собираюсь. Я сказала, что подумаю над его предложением, а до того не будет ли он любезен приезжать ко мне только тогда, когда мы условимся. Билл разозлился, даже ударил меня. Потом сорвал с меня одежду и взял прямо на полу. Когда насытился, ему стало легче, но уехал он тем не менее в дурном настроении. Он становится опасен, но мне все равно. Если не считать Уэса, Билл единственный, кто смеет угрожать мне и поднимать на меня руку. Тем он и интересен».
Я поднял голову, и мы с Синтией обменялись взглядами. Да, полковник Кент был опасен. Нет никого опаснее чопорного чистюли, когда его охватывает страсть и он теряет голову. Я хотел прочитать другую запись, однако раздался стук, и дверь отворилась. Я думал, что пришла уорент-офицер Кифер, но на пороге появился полковник Кент. Интересно, как долго он стоял за дверью?
Глава 33
Я сунул распечатки в папку, Кент молча наблюдал за мной. На нем была фуражка, или, как говорят в армии, головной убор. В помещении принято находиться без головного убора, но если ты с оружием, то он обязателен. Не знаю, откуда пошло это правило, вероятно, когда ты вооружен, руки должны быть свободными, или головной убор должен указывать, что ты вооружен. Кстати, на поясе у Кента висел пистолет.
Мы с Синтией тоже были вооружены, но пистолеты у нас были спрятаны, и мы обходились без головных уборов.
Наша комната освещалась только двумя настольными лампами, но я все-таки разглядел, что на лице Кента было торжественное и печально-умиротворенное выражение. Он же только что из церкви, вспомнил я.
— Зачем специалист Бейкер снует по всему управлению? — едва слышно спросил он.
— Она не снует, — возразил я, вставая, — а собирает для меня кое-какой материал.
— Распоряжаюсь здесь я. Что вам нужно, спрашивайте у меня.
Кент, конечно, прав. Только в данном случае документы касались его самого.
— Не хотелось беспокоить вас по мелочам, полковник.
— В этом здании мелочей нет.
— Разрешения на проезд и парковку — разве это не мелочь?
— Зачем они вам понадобились?
— Мне нужно знать, куда выезжали машины в ту ночь. Это общепринятая процедура...
— Без вас знаю. Кроме того, вы интересовались рапортами патрульных, дневником дежурства и переговорами по рации. Вы ищете какой-нибудь конкретный автомобиль?
Да, твой, подумал я.
— Нет, проверяем все машины... Где сейчас Бейкер?
— Я отстранил ее от работы и запретил вход в управление.
— Ясно... В таком случае я хочу официально просить вас отменить ваше распоряжение.
— Вам назначен другой секретарь. Я не допущу никаких нарушений правил внутренней безопасности. За вами и так достаточно много нарушений. Я намерен обсудить ваши действия с главным прокурором части.
— Это ваше право, полковник. Хотя мне кажется, что у полковника Уимса голова сейчас занята совсем другим.
Кент понял, что я имею в виду.
— Военный кодекс распространяется на всех без исключения. Вы оба должны подчиняться ему, как и все остальные.
— Совершенно верно, полковник. Я несу полную ответственность за действия специалиста Бейкер.
— За них отвечаю я, — сказала, вставая, Синтия. — Это я отдала распоряжение собрать материалы.
— Надо было спросить у меня, — буркнул Кент.
— Так точно, сэр.
Первый запал уже прошел, но Кент продолжал наступление.
— Я смолчал, когда вы засадили полковника Мура, — обратился он ко мне. — Но я составлю рапорт о вашем обращении с ним. С офицерами так не поступают.
Очевидно, что Кент заглядывал в будущее и его недовольство отнюдь не было вызвано дурным обращением с Муром.
— Офицеры так не поступают, — ответил я. — Он опозорил звание и должность.
— Тем не менее можно было ограничиться запретом на выезд с территории части. И поместить в приличное помещение на время официального расследования.
— Видите ли, полковник, я думаю, что чем выше стоишь, тем больнее падать. Мы беспощадны к новобранцам, которые нарушают устав по молодости, по глупости или в состоянии алкогольного опьянения. Наказание офицера должно служить им уроком.
— Звание дает определенные привилегии. Одна из них состоит в том, что офицер не может подвергаться предварительному заключению.
— Но когда нарушается устав, наказание должно быть прямо пропорционально званию, должности и знанию устава. Права и привилегии офицера налагают большую ответственность. Неисполнение обязанностей и нарушение устава должны повлечь неминуемое наказание, соответствующее тяжести проступка.
Я говорю о тебе, Билл, и ты это знаешь.
— Да, но при этом должна учитываться вся прежняя служба. Если человек двадцать лет добросовестно исполнял обязанности — как это делал полковник Мур, — к нему надо относиться с уважением. Меру наказания определяет только трибунал.
