Михаил Вершовский - Твари
— Брезент, быстро!
Трое спасателей тут же бросились в сторону Казанской, где вдоль тротуара стояли грузовики с подручным инвентарем.
Майор, став чуть впереди Алины, смотрел, как фигура Телешова мелькает в застекленных проемах лестничной клетки. Между первым и вторым. Между вторым и третьим.
— Спокойно, Аля, спокойно, — бормотал Кремер. — Хорошо Сережка идет, как крейсер идет Сережка, все нормально, Аля…
Ни он, ни Наговицына не обратили ни малейшего внимания на это «Аля» — вместо привычного «Алина Витальевна». Не моргая, они смотрели наверх, на светившиеся слабым светом окна подъезда.
Туда же, наверх, были направлены взгляды и всех остальных.
Кремер на мгновение обернулся, сверкнув глазами:
— Где брезент?
— Здесь, — отозвался один из спасателей, притащивших свернутое в трубку брезентовое полотнище.
— Так раскручивай, мать ее брезентухи — живо!
Майор снова развернулся. Фигуры Телешова видно не было.
— Где? — отрывисто спросил Кремер, не поворачивая головы в сторону Ламанчи.
— Был между третьим и четвертым, — пересохшими губами проговорила Алина. — Дальше не знаю.
Он влетел в прихожую и ринулся было вглубь квартиры, но тут же опомнился, вернулся и закрыл входную дверь. Они могут еще быть в подъезде. В любой из квартир, из тех, что нараспашку. Нет гарантий, куда побегут.
Есть ли они здесь? А какая разница, подумал он. Да и вряд ли — ведь мальчонка жив.
Он помотал головой, пытаясь понять, где должен быть ребенок.
— Малыш! — позвал Телешов.
Молчание.
Ну не почудилось же мне, подумал он. Я же не просто его видел. Я говорил с ним.
Хрущоба-двушка. Классика. Все окна на фасад. Кухня? Одним прыжком он оказался в кухне — никого.
Гостиная — и дверь в спальню. Господи, у них здесь что, война была? Журнальный столик лежал на полу, жалобно задрав все три ножки. На полу лежал и стул. Возле продавленного дивана — куча бутылок. Пустых. Каких же еще, подумал Сергей. Эти не просто допьют — долижут.
Но — никого. Ни взрослых на диване или на полу, ни ребенка на подоконнике.
— Малыш! — снова позвал он.
Он шагнул в спальню, боковым зрением сразу же отметив крошечную фигурку, прижавшуюся к оконному стеклу. Сергей бросил взгляд вправо, вглубь комнаты. Глаза уже притерпелись, и хватало даже редких проблесков тусклого света фонаря, чтобы увидеть, что никого нет и здесь. Из взрослых.
Он подошел к окну и двумя руками обхватил худенькое тельце. Поднял и повернул к себе. Ребенок не сопротивлялся. Он спокойно и по-прежнему отрешенно смотрел на Сергея своими огромными — в пол-лица — серо-голубыми глазами.
— Привет, — сказал Телешов. Ему стоило огромных усилий не отвести глаза от этого пронизывающего его насквозь взгляда. — Меня зовут Сергей.
Малыш не мигая смотрел на него и молчал.
— А тебя?
Ребенок впервые пошевелился, прикоснувшись пальчиком к нижней губе. Потом чуть слышно произнес:
— Дима…
— Ну вот видишь! — обрадовался Телешов. — Дима. Сергей. Познакомились, видишь?
— Ты, наверное, дядя Сергей… — так же тихо проговорил мальчонка.
— Молодец, Дима! — Телешов обрадовался еще больше, хотя и не понимал, откуда бралась сейчас эта переполнявшая его радость. — Правильно понял, дядя Сергей, это я и есть. Теперь мы уже друзья, раз так хорошо познакомились. — Он вдруг вспомнил: — А где мама, папа?
— Ушли, — так же тускло произнес малыш.
— Давно? — Сергей подошел к окну, подергал шпингалет.
Дима посмотрел на свою руку, взялся за один палец, потом за другой, видимо, пытаясь посчитать, едва слышно вздохнул и сказал:
— Давно.
— Понятно, — сказал Сергей. — Ну ничего. Теперь я с тобой, теперь мы вместе. Теперь мы справимся.
Нижний шпингалет, наконец, подался. Телешов, пересадив мальчонку на левую руку, правой потянулся к верхнему.
Спасатели растянули брезент метрах в трех от стены.
— Давай ближе, — скомандовал Кремер. — Ближе, к стене давай.
Капитан МЧС взглянул на него через плечо.
— Четвертый этаж. Он же еще и по горизонтали двигаться будет, когда прыгнет.
— Ближе давай, говорю! — Кремер клокотал. — Прыгать он будет не сейчас, это понятно? Сейчас он ребенка будет спускать. Вытянет руки — и отпустит. Шуруй к стене, живо, черти деревянные!
— Сережка!
Майор обернулся на голос. Бодрый, звонкий голос. Алина, стоя в отдалении, чтобы как следует все видеть, махала Телешову рукой. Кремер посмотрел наверх. Сергей уже открыл обе половины окна и теперь стоял в оконном проеме, улыбаясь во весь рот. На левой руке его сидел ребенок, обхвативший Телешова за шею.
— Может, ему так же, по лестнице? — произнес чей-то голос.
— Ни в коем случае, — не поворачиваясь, отрезала Алина. — Ни в коем случае. Будут прыгать. По одному. Ничего.
— Ну что? — спросил подошедший к ней Кремер. — Сначала ребенка, потом пусть сигает сам?
Наговицына молча кивнула.
Майор задрал голову вверх.
— Серега! Как там у тебя, репеллентом смердит прилично?
— Уже меньше. Я же дверь на площадку закрыл. — Телешов говорил негромко, чтобы не испугать малыша.
— Понятно. Одобряю. Теперь слушай. — Кремер показал рукой вперед. — Высунься маленько из окна, вниз посмотри.
Сергей осторожно, не выпуская ребенка из рук, заглянул вниз.
— Видишь? — Майор переводил взгляд с окна четвертого этажа на спасателей, растянувших брезент и стоявших с задранными головами. — Не жестко натягивай, братцы, ребенок же будет первым.
— Сережа!
Телешов повернул голову на голос.
— Да, Аля! У нас все в порядке! Что скажешь?
— Сережа, вам надо сейчас будет прыгать. Сначала спустишь мальчика, когда снизу скомандуют. Успокой его, ничего страшного, скажи.
— Да он и не боится, — улыбнулся Сергей.
Телешов поцеловал малыша в лоб и посмотрел на него.
— Ну, Дима? Как себя чувствуешь?
— Хорошо, — тихо ответил ребенок.
— Сейчас, дядя Дима, сейчас мы с тобой все как надо сделаем…
Сергей лихорадочно пытался сообразить, как же ему поступить. Может быть, все-таки рискнуть по лестнице, в подъезд? Ни одной ведь не было видно — а он вдобавок успел бросить взгляд и на пролет между четвертым и пятым. Тоже чисто.
Но если где-то обитает хотя бы одна, если эта одна вдруг откуда-то появится — погибнут они оба. Погибнет малыш, которого, конечно же, не хотелось пугать, отпуская его падать на растянутый брезент с четвертого этажа — но смерть штука гораздо более страшная. Хотя сам ребенок о том, конечно, не знает. Эх, Сергей, подумал он, тебе, пожалуй, лучше не знать, что знает этот мальчонка.
— Это ты дядя Сергей, — вдруг произнес малыш. На его лице появилось подобие улыбки.
— Конечно, — Телешов тоже улыбнулся.
— А я не дядя. — Мальчонка помотал головой. — Я просто Дима.
— Верно! — Сергей картинно шлепнул себя ладонью по лбу. — Забыл!
Теперь он держал малыша обеими руками, подняв его над головой.
— Смотри, Дима. Мы с тобой в такую игру сыграем. Согласен?
Ребенок кивнул.
— Там под окном такое бо-о-льшое одеяло растянуто. И мы в него будем прыгать. Сначала ты — а потом я. Понятно?
Дима снова кивнул.
— Я тебя подержу над этим одеялом, а потом отпущу. И ты полетишь самолетиком.
— А ты? — На лице ребенка читался интерес.
— А потом я. Тоже самолетиком. Ну что, пойдет?
Малыш кивнул.
— Не боишься?
Дима мотнул головой.
Телешов прижал ребенка к груди и прижался губами к лобику, на который свешивались светлые прядки волос.
— Тогда двинули.
Сергей появился в оконном проеме, держа малыша на вытянутых руках, лицом вверх.
— Сережа, давай, — негромко скомандовал Кремер.
Телешов что-то сказал мальчонке и отпустил руки.
Ребенок летел без единого звука.
Как долго. Алине казалось, что она видит все это во сне. Как неимоверно долго он падает. Даже не замедленная съемка, но словно так, будто кто-то — или Кто-то? — там, наверху, отменил ради этого заброшенного и всеми забытого мальчонки законы тяготения.
Как долго, подумала она. Но уже вот-вот. И падает он на спину, это хорошо, значит, личика ему брезент не поцарапает. Вот-вот. Как же тебя зовут, малыш?
— Есть! — хором выкрикнули несколько голосов. Один из спасателей тут же шагнул на брезент, уже лежавший на земле, и поднял малыша на руки. Тот посмотрел на него, и спасатель поразился: в глазах ребенка не было ни тени испуга. Теперь малыш повернул головку наверх, туда, где в проеме оконной рамы смотрел на него Сергей.
— Так, растянули быстро, — скомандовал Кремер. Капитан-спасатель, стоявший рядом с ним, даже не делал попыток вмешаться. — А теперь от стены маленько, метра на два от стены. Но чтобы стояли, ребята, в готовности. Чтобы скорректировать если что…
